Рина Зелиева - Лазурная глубина (СИ)

Марисса почувствовала как Ринар навис над ней, прильнул нежным поцелуем к ее губам, втягивая в рот то нижнюю, то верхнюю. Он путешествовал по ее телу, пощипывая его губами, осторожно прикусывая бархатистую кожу. Его рука проникла между ног девушки к чувствительному бугорку, слегка нажала на него, дразня и лаская. Мари обдало горячей волной желания. Одновременно Рен целовал ее шею, щекотал за ухом, проводил языком по ее губам, проникая им в рот.

Спустившись ниже, он гладил и нежил два упругих шелковистых конуса. Его пальцы замерли на розовом бутончике, захватывая его, сжимая и оттягивая. При этом он втягивал ртом и покусывал второй сосочек. Поднимая голову, Ринар с удовольствием наблюдал, как они становятся более твердыми, а ореола вокруг них покрывается бороздками.

По его спине пробежал легкий озноб желания. Но он собрал все свое самообладание, чтобы тотчас не наброситься на девушку и не овладеть ей, и продолжил сладостную пытку.

Мари, ожидавшая боли, грубости, насилия была совершенно растеряна. Решив, что Ринар ограничился тем, что просто напугал ее для острастки, она расслабилась и наслаждалась ласками. Марисса начинала понимать, зачем он, обездвижил ее и завязал глаза. Она, не видя его глаз, его соблазнительного тела, выражения его лица, не имея возможности дотронуться до него, была вынуждена полностью сосредоточиться только на своих ощущениях, своей реакции на его прикосновения. Весь мир для нее сузился: остались лишь она, его руки, его губы. И ее чувственность.

А Рен продолжал развлекаться с ее сосками. Взяв один из них в рот, он щекотал и лизал его языком. Нежно посасывал и пощипывал губами. Позабавившись с одним, он принимался за второй. Его пальцы снова переместились на маленький холмик между бедер, погладили его и проникли в жаркую глубину. Марисса сладострастно замурчала, как мартовская кошка. Возбужденная до предела, она дрожала как в лихорадке, стараясь сдержать всхлипы и стоны, срывавшиеся с губ. Он долго играл с ее беспомощным телом, нежно гладя и проникая пальцами везде, добавив немного грубости и боли, что только усилило остроту ощущений.

Рен, чувствуя, как девушка истекает влагой желания торжествующе и самодовольно ухмыльнулся. От ощущения медленных ритмичных движений внутри своего тела Мари вся изогнулась, насколько могла, и поняла, что плотина сопротивления рухнула окончательно. Она взмолилась, подаваясь бедрами навстречу его руке:

- Рен, Рен. Ну, пожалуйста.

Его глаза насмешливо блеснули. Рен замер и молчал, потом отстранился. Мгновение спустя Марисса почувствовала, как мужчина кончиками пальцев легкими неторопливыми движениями втирает в ее набухшие вершинки какой-то приятно холодящий разгоряченную кожу крем. Она нежилась под его руками. Затем его пальцы переместились в подмышечные впадины, на локтевые сгибы, под колени. Он отлично успел изучить все ее эрогенные зоны и не пропустил ни одной. Особо уделив внимание нежным складочкам промежности. От этих прикосновений она чуть не взорвалась от наслаждения, но ощутив, что девушка на пике, Рен прервал свое занятие и опять отстранился.

- Рен, - позвала изнемогающая от страсти Марисса.

Она находилась в недоумении. Мужчина снял с ее глаз повязку. На его губах играла какая-то потусторонняя дьявольская улыбка. Он достал из шкафа простыню и, накрыв ее обнаженное тело, пригладил ткань на груди, животе и между ее раскинутых ножек, так, чтобы она плотно прилегала к коже.

- Спокойной ночи, - зловещим голосом пожелал Рен девушке и удалился.

Некоторое время Мари размышляла, чтобы это могло значить. Она не видела Ринара уже две недели, и ее молодое здоровое тело просто жаждало мужчину. А он довел ее до предела, просто взял и ушел. Только некоторое время спустя Марисса начала осознавать, в чем заключался смысл наказания. Участки тела, на которые был нанесен крем, стало обдавать жаром. К ним как будто вся кровь прилила, и каждый нерв оголился. Вся ее плоть стала неимоверно чувствительной. Каждая клеточка, каждая молекула ее существа томилась от неудовлетворенного желания. Безумное вожделение затопило все ее естество, натягивая тело струной, которая, казалось, вот-вот должна порваться и с оглушительным взрывом принести облегчение, но разрядка не наступала, и не было никакой возможности снять накопившееся сексуальное напряжение. Между ног все пылало, под попкой стало сыро. Она истекала соками. Простыня, соприкасаясь с кожей, приносила невыносимые страдания, заставляя стонать и корчиться от требующей выхода страсти. Ее судорожные движения только усиливали трение, но замереть никак не получалось. Ей чудилось, что ее тело пронзают жгучие лучи, распространяясь по всему телу, лишая сил, возможности видеть и слышать. Все сознание сконцентрировалось на диких муках плоти, жаждущей удовлетворения. В горле у девушки пересохло, из открытого рта вырывались хриплые, звериные стоны.

Окончательно ослабнув, Марисса жалобно подвывала, не в силах дать своему измученному организму возможность хотя бы чуточку отдохнуть. Появился зуд, который так хотелось унять рукой. Она быстро теряла самообладание. Неминуемо приближалась паника, вызванная невозможностью двигаться, контролировать свое тело. Хотелось пронзительно закричать. Каждая новая минута пытки только усиливала мучения. Бедной девушке казалось, что прошла уже целая вечность, но конца ее терзаниям не было.

Наконец, смертельная усталость навалилась на нее, немного притупив муки. Теперь девушка только тихонечко поскуливала, чистя Ринара самой грязной бранью, которую мог выдать ее обезумевший от похоти мозг.

Спустя некоторое время Марисса затихла, провалившись то ли в дрему, то ли в полузабытье. Она очнулась, почувствовав, как Рен освобождает ее руки и ноги. Было ранее утро. За окном едва занимался рассвет. Ринар уже был полностью одет, чисто выбрит и, похоже, собирался уезжать. Обретя свободу, Мари подскочила на кровати, откуда только силы взялись в ее истерзанном кошмарной ночью теле. Она выхватила из-за себя подушку и запустила ею в спину Рена, уже подходившего к двери.

- Сволочь! Гад! Ненавижу тебя!

Ринар поднял подушку и швырнул обратно с такой силой, что Мари, даже успев ее перехватить на лету, упала вместе с ней обратно на спину. Его глаза хищно сощурились.

- Скажи спасибо, что я тороплюсь, - он бросил на нее острый пронзительный взгляд потемневших от злобы глаз.

- Я вижу, ты так и не усвоила урок. Что ж, будет время - продолжим.

Он ушел. Марисса тщательно вымылась. Но весь день ее кожа не теряла чувствительности. При соприкосновении с тканью халатика к груди внизу живота разливалось тепло, а тело вспоминало свои ночные претензии. От трусиков вообще пришлось отказаться.