Мария Воронова - Ледяное сердце Северины

Путешествия не привлекали совершенно. Столько пришлось помотаться, открывая точки в разных городах, что теперь Северину охватывало уныние при одной мысли о самолетах и гостиницах. Нет, жизнь решительно не приносила радости.

А сейчас скука отступила, пусть под влиянием недостойных чувств. Ну и что? В конце концов, уныние – смертный грех, а злорадство – нет.

Так, может быть, одержать еще одну победу? Когда-то она была нокаутирована, но поднялась. И имеет право на матч-реванш.

Инга вышла из операционной только в четыре и, морщась от усталости, почти наощупь отправилась к себе в кабинет. Глаза после микроскопа отказывались смотреть на мир.

Рабочий день закончился, но Грегори нужно забрать из спортшколы только в шесть. Есть целый час, чтобы восстановить силы. Она собиралась посидеть в тишине с чайными компрессами на глазах, но быстро поняла, что этот план реализовать не удастся. Под дверью кабинета маялся доцент Побегалов с кожаной папкой в руках.

Все понятно. Типичная манера непризнанных гениев и просто самолюбивых людей, которым не удалось занять руководящую должность. Спорить с начальником по каждому поводу, а если вдруг не удается отвертеться от задания, выполнять его геройски, таким образом, чтобы начальник мучился острым чувством вины. Доцент писал обзор литературы для их статьи и воткнул туда все, что знал по хирургии кисти. Инга попросила переделать сообразно с объемом и предметом исследования и дала сроку целую неделю. Совершенно незачем являться на следующий день, якобы ты ночь не спал, работал и теперь поджидаешь самодурку-начальницу, когда спокойно мог бы идти домой.

Подавив вздох, Инга впустила его в кабинет и нажала на кнопочку чайника. Что ж, для двух глаз нужны два пакетика…

Весь коллектив считал доцента Побегалова занудой, кем он, безусловно, и являлся, но Инга обожала этого высокого рыжего мужчину. Иногда он, не выходя из образа скучного педанта, говорил такие остроумные вещи, что просто не верилось. Особенно к месту это бывало в ночные пятничные дежурства, когда медики просто захлебывались в потоке пьяных, травмированных или заболевших. Невозмутимый доцент высился в человеческом водовороте, как утес. Вот являлся гражданин со сломанными ребрами.

– Что случилось? – спрашивал Побегалов.

– Ударился о парапет.

– Угу. А парапет к нам, видимо, попозже зайдет.

Или вариации на тему клятвы Гиппократа. Большинство людей сейчас желает, чтобы медики выполняли их самые нелепые капризы, мотивируя свои требования именно этой клятвой. Но, поскольку налицо не только моральная, но и интеллектуальная деградация, мало кто правильно называет имя великого врача древности. Доктора присягают и Герострату, и Пифагору, и Демократу, и Гепарду, и бог знает кому еще. А когда пациент сказал Побегалову, что тот давал клятву Домкрату, тот сказал: «Тсс! Гиппократ – это в медицине тот-кого-нельзя-называть».

Инга ни разу не видела, чтобы он потерял самообладание, а несколько лет назад и вовсе произвел революцию в ее сознании. Однажды заболел хирург из их поликлиники, и потребовалось временно посадить кого-то на прием. Жребий пал на Побегалова, который тогда трудился дежурантом и в часы работы поликлиники был свободен. Подобные штучки вообще противоречат трудовому законодательству, никто не может заставить человека работать больше, чем на ставку. Существует перевод по производственной необходимости, но в таком случае с доцента должны снять все дежурства. Естественно, делать этого никто не собирался, бедному Побегалову предстояло пахать и там и тут. Доцент, впрочем, не сильно возмущался, поскольку подобная практика достаточно распространена в медицине. Но неожиданно его поймала заместительница, контролирующая выписку больничных листов, и потребовала, чтобы он сдал ей зачет по бюллетеням. Мол, в стационаре врачи не умеют выписывать больничные, а в поликлинике – это их основной хлеб. Побегалов задумался. Вздохнул. Почесал в затылке: «То есть вы хотите сказать, если я зачет не сдам, то в поликлинике работать не смогу?» – спросил он своим скучным голосом, и больше к нему никто с этим вопросом не подходил.

Инга, обладательница ярко выраженного комплекса отличницы, пришла в замешательство. Как так? Это же заместитель главного врача! Нужно выполнять указания руководства, пусть они и кажутся идиотскими! Руководитель старше и опытнее, и, вероятно, умнее, у него есть стратегический план, а твое дело – в рамках этого плана решать тактические задачи, которые перед тобой поставят. Да просто невозможно не слушаться!

А этот эпизод разом перевернул ее мировоззрение.

Улыбнувшись собеседнику, она быстро пробежала глазами текст. Хорошо, что он распечатал на бумаге и крупным шрифтом, с экрана Инга сейчас читать бы не смогла.

– Превосходно, – сказала она искренне.

– Спасибо. По зрелом размышлении я нашел ваши замечания абсолютно справедливыми и с удовольствием привел работу в соответствие с ними.

– А…

От витиеватых речей доцента ее потянуло в сон.

– Кстати, Инга Валерьевна, слыхали последнюю врачебную тайну?

– Нет, откуда?

Она пожала плечами. Удивительно, Побегалова никто особенно не любит, он кажется замкнутым и нелюдимым, а узнает обо всем первым. А Инга вроде бы дружелюбная, но никогда ничего не знает.

– Ректор собирается на пенсию, и знаете, кого прочат на его место?

– Понятия не имею.

– Наше молодое дарование, профессора Волчеткина!

Инга вздрогнула и едва не покраснела. Покосилась на доцента. Нет, кажется, обычный брюзгливый вид. При мыслях о греховной связи у него в глазах появляется эдакая ленинская хитринка, а сейчас ее нет. Хорошо же они с Русланом маскируются, если даже этот великий сплетник не догадывается об их отношениях.

– Неожиданная новость, но, с управленческой точки зрения, решение правильное. Волчеткин, молодой, инициативный, с опытом руководящей работы. Прекрасный кандидат. – Инга очень надеялась, что ее голос звучит равнодушно.

Побегалов, недолюбливавший Руслана, ждал от нее, неверное, другой реакции. Ну да, обидно сознавать, что сопливый аспирант, пришедший на кафедру, когда ты уже был доцентом, вдруг становится руководителем. А ты как был доцентом, так и остался.

Он довольно кисло попрощался и ушел, а Инга прилегла на кушетку с чайными пакетиками на глазах. Не хотелось признаваться себе, но мысль о предстоящем назначении Руслана вызвала у нее не радость, а тоску. Как это отразится на их отношениях? Вдруг Руслан подумает: «Что позволено профессору, не позволено ректору» – и разорвет с ней связь? Внимания к его персоне станет больше, он будет все время на виду. Когда они смогут выкроить время для свиданий? Если сейчас они запросто бегают друг к другу попить кофейку, и это никого не настораживает, то после назначения Руслана они не смогут видеться в течение дня, слишком разным станет их служебное положение.