Соня Мармен - Сезон воронов

– Черт подери, Кейтлин, ему же двадцать пять лет!

– И что с того? – Я улыбнулась и наклонилась к нему. – Сколько тебе было, когда мы поженились, Лиам? Мне – всего девятнадцать, а тебе двадцать семь.

Он нахмурился, и взгляд его помрачнел. Потом он пробормотал что-то неразборчивое. Я встала, обошла лавку и стала массировать его напряженные плечи.

– Думаю, с этим можно подождать. Решим, когда восстание закончится. До сегодняшнего вечера Франсес и мне казалась еще девочкой. Для меня все это тоже стало потрясением, mo rùin !

Мышцы его понемногу расслаблялись под моими пальцами. Он закрыл глаза и запрокинул голову.

– И, честно сказать, я не думаю, что сейчас – подходящее время объявлять о свадьбе. Handfast – дело другое…

Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня с сомнением.

– К чему ты ведешь, Кейтлин?

– Я просто говорю тебе свое мнение, – сказала я и уселась к нему на колени. – Тебе решать, это же твоя дочь!

– Она и твоя тоже, насколько мне известно, – отозвался он, и уголки его губ приподнялись в лукавой усмешке. – И временами она бывает такой же упрямой, как ты.

– Может, и так. Так что ты решил?

– Я знаю, к чему ты хочешь меня подвести, Кейтлин!

– И не думала даже!

– Но может же она подождать еще несколько месяцев?

– Хорошо, она подождет.

Лиам посмотрел на меня озадаченно, потом вскинул брови и сказал:

– Я думал, ты хочешь, чтобы я согласился…

Я чмокнула его в нос.

– Я не хочу, чтобы ты делал это против своей воли, Лиам. Я и сама не слишком рада такому повороту… – Я сделала маленькую паузу, а потом продолжила: – Но, с другой стороны…

Он едва заметно кивнул и со вздохом прищурился.

– Что – с другой стороны?

Я положила голову ему на плечо. Я прислушалась к ровному биению его сердца. Его пахнущее виски дыхание щекотало мне щеку. С годами я научилась заставлять его считаться с «моим» мнением, когда считала это необходимым.

– Если Тревор предложил ей пожениться, зная, что ему скоро уходить, значит, он ее любит и хочет, чтобы она его точно дождалась.

– Но если она его любит, то дождется, хоть будет замужем за ним, хоть нет.

– Возможно, но…

Он набрал в грудь больше воздуха, хотел было что-то сказать, но промолчал, и на лице его появилось выражение покорности. Потом мой супруг вздохнул.

– Что бы ты делал на месте Тревора, Лиам?

– Я – не Тревор!

– Конечно, нет, но я хочу сказать… если бы не наша дочь и он, а мы с тобой оказались на их месте?

– Кейтлин, я… – Он покачал головой, а потом с улыбкой сказал: – Я же говорю – ты делаешь со мной все, что хочешь!

Я лукаво улыбнулась в ответ.

– Иногда у меня получается, иногда – нет!

Он обнял меня крепко-крепко и прижался щекой к моему лбу.

– Кейтлин, a ghràidh mo chridhe , сколько горя я еще тебе принесу?

– Это ты мне уже говорил.

Голубоватая сталь ослепительно сверкнула в луче света, и я зажмурилась. Клинок медленно поднимался на фоне мрачного неба, а потом, словно удар молнии, стремительно обрушился в черноту. Я не видела ни жертву, которая приняла этот жестокий удар, ни палача, его нанесшего. Клинок взметнулся вверх, липкий от крови, и снова вонзился в чью-то плоть. Во мраке, поглотившем меня, прозвучало: « Fraoch Eilean! » То был боевой клич воинов Гленко. Внезапно мрак рассеялся. Картина, представшая передо мной, была ужасна.

Поле битвы… Горы искалеченных, искромсанных, неузнаваемых тел. Сотни ворон поедают мертвечину, выклевывают глаза, взлетают с окровавленными кусками плоти над этим морем мундиров sassannachs и шотландских пледов, а я стою в самом его центре… Рядом со мной шевельнулся поверженный солдат. Окровавленная рука поднялась и потянулась ко мне, словно умоляя о помощи. Мое лицо исказила гримаса отвращения, я зажала рот рукой, чтобы не закричать. Раненый дернулся и перевернулся. Лицо его было прикрыто порванным, запятнанным кровью пледом. Тартан Макдональдов! Плед соскользнул, открыв лицо мужчины. Я отвела взгляд и истошно завопила…

И вдруг чьи-то руки схватили меня за плечи.

– Кейтлин! Tha e ceart gu leòr! Tha e ullamh! [9]

Я заморгала. Руки какое-то время продолжали грубо трясти меня, потом перестали. В темноте, снова окутавшей меня, явственно слышались звуки прерывистого дыхания двух человек. Мое сердце стучало так быстро, что, казалось, вот-вот вырвется из груди.

– A bheil thu ceart gu leòr? [10]

Никто больше не сжимал мои плечи. В бледном лунном свете я наконец рассмотрела лицо Лиама.

– Tha! [11]

Я расплакалась. Лиам нежно обнял меня и стал баюкать, ожидая, когда я успокоюсь. Дрожа, я прижалась к нему, и так мы просидели несколько долгих минут. Очень медленно он отстранился, легонько поцеловал меня в лоб и в кончик носа. На моих губах его губы задержались надолго, и их прикосновения очень быстро стали жадными и чувственными. Потом они продолжили свой путь, то и дело останавливаясь, по моей шее, по плечам, по груди. Они согревали мое тело, успокаивали душу…

Мало-помалу мое сердце успокоилось и снова забилось в такт движениям маятника, звонкое постукивание которого разносилось по тихому дому. Комната была ярко освещена лунным светом, и я обежала ее взглядом. Блестящий меч Лиама стоял у стены. Я тяжело вздохнула.

– Tuch, a ghràidh! [12]

Внезапно острой болью свело живот, да так, что мне стало трудно дышать. Неужели то был вещий сон, видение из будущего? Я взяла лицо Лиама в ладони и приблизила к своему лицу.

– Поклянись мне, Лиам, – прошептала я, запинаясь от боли. – Поклянись, что вернешься ко мне, вернешься вместе с сыновьями!

– Кейтлин, я не могу пообещать тебе это!

– Поклянись, Лиам!

Он долго смотрел на меня, по всей видимости, терзаемый теми же страхами. Его ли я увидела во сне? Был ли это мой Лиам – тот солдат с искромсанным телом, похожий на кучу из плоти, костей и крови?

– Я не могу… – повторил он севшим от волнения голосом.

– Нет, можешь! Ради меня! Мне нужно, чтобы ты успокоил меня, Лиам. Пожалуйста!

Он уложил меня на матрас и накрыл своим телом, прижался губами к моим губам.

– Я вернусь, a ghràidh… ради тебя. Я всегда буду с тобой, как и ты всегда со мной!

– Лиам, мне так страшно! Мне приснилось… Приснилось, что я увидела тартан Макдональдов на поле битвы, и он был весь в крови. И там были сотни ворон… Morrigane… [13]

– Tuch!

Во рту у меня пересохло. Я сглотнула, и на языке осталась горечь. «Боже милосердный, прошу, сбереги моего любимого, сбереги моих сыновей!»

– Я хочу забрать с собой воспоминания о твоем теле, a ghràidh . Я буду представлять, что ты рядом, когда буду ложиться спать. Хочу запомнить твой запах… сладость твоих поцелуев…

Его руки заскользили по моим бедрам, приподнимая ночную сорочку. Ему исполнилось сорок семь, но время, похоже, над моим мужчиной оказалось не властно. На висках уже поблескивала седина и в уголках глаз притаились маленькие морщинки, но в целом он изменился очень мало. Порывистый и пылкий, он был неутомимым любовником и брал меня то бесконечно нежно, то с почти животной поспешностью.