Соня Мармен - Сезон воронов

Дункан закрыл глаза. Ему никогда не забыть, как кричал Ранальд, когда его вытаскивали из-под груды деревянных обломков. Оказалось, что у парня сломано несколько ребер и серьезный перелом в области таза. К тому же осколки костей могли повредить внутренние органы… Много дней у Ранальда был жар, и, чтобы притупить боль, доктор приказал давать ему шафранно-опийную настойку, а если таковой под рукой не окажется, то – насмешка судьбы! – ту самую «огненную воду».

Ранальд, как и положено крепким парням, выкарабкался. Но травма часто напоминала о себе болями в ногах, а спина с того самого дня болела постоянно. Теперь он всегда имел при себе фляжку с «огненной водой», чтобы заглушить боль, когда она становилась невыносимой. Однако на жизнь парень не жаловался, и на лице его постоянно играла белозубая улыбка.

Ранальд настоял на том, чтобы Аласдар с товарищами взяли его с собой в набег на Гленлайон. Ему исполнилось семнадцать, и юноша рассудил, что пришла пора становиться мужчиной. Дункан не смог ему отказать, хотя и предвидел шквал упреков, который обрушится на него, как только об их проделках узнает мать. Но ведь не думает же она, черт побери, что парень всю жизнь будет держаться за ее юбки!

– Никого не видно, – сказал Ранальд нетерпеливо, отвлекая брата от грустных воспоминаний. – Чего еще мы ждем? Не лежать же нам тут всю ночь, пока они приедут! У меня скоро бубенцы отмерзнут, если не встану размять ноги! Кто знал, что вечером будет так холодно!

Дункан посмотрел на младшего брата, улыбнулся и насмешливо ответил:

– Ничего, братишка! Попросишь Дженни погреть их как следует! Готов поспорить, она будет только рада!

– Дункан, перестань! Дженни не такая!

– Да она ради тебя на все готова, наивный ты дурачок! Не знаю, почему ты до сих пор не сводил ее погулять ночью в верещатнике. Юбку приподнимет ветром, и тебе останется только закончить дело. Посмотришь, тебе понравится! Рано или поздно придется попробовать, Ранальд! Забавы с юбками и бубенцами очень скрашивают нам, мужчинам, жизнь!

Ранальд, который от слов брата покраснел до ушей, отвернулся и уставился на равнину, простиравшуюся у подножия каменистого холма, который они избрали своим наблюдательным пунктом.

– Ты это делаешь и с Элспет?

Дункан не ответил. Он тоже привстал в зарослях вереска, но так, чтобы его не было видно с равнины. Зрение его не обмануло: там, внизу, по тропинке ехали семеро всадников.

– Вот и они! – воскликнул он, вынимая кинжал из ножен, болтающихся на поясе.

Он поправил перекинутый через плечо плед и посмотрел на Аласдара, который тоже заметил всадников. Потом его взгляд вернулся к брату. Тот хмурился, на лице читались страх и волнение. И все же Дункан знал, что в душе Ранальда, как и в его собственной, нарастает возбуждение – приятное будоражащее кровь возбуждение, от которого обостряются все ощущения. Такое бывало, когда он ласкал нежное смуглое тело Элспет. Чувство, овладевшее им в эту минуту, было очень похоже на сладострастное предвкушение с покалыванием внизу живота…

Дункан положил руку брату на плечо и легонько сжал.

– Помнишь наш уговор, Ран? Если ты видишь, что дело плохо, то поворачиваешься и убегаешь, не думая об остальных! Коров на наш век хватит. Если с тобой что-то случится, мать спустит с меня шкуру, да и я буду корить себя за это до конца своих дней! Понял меня?

– Ну понял… – пробормотал Ранальд, вынимая из ножен кинжал.

– Еще ждем? – спросил кто-то из их спутников.

– Ждем. Скоро они уберутся восвояси. Пусть в последний раз пересчитают свою скотину! – ухмыльнулся Аласдар.

Сын лэрда Гленко поправил берет, зарядил пистолет и по очереди осмотрел своих людей. Он больше не улыбался. Выражение лица его было спокойным и решительным. Дункан усмехнулся про себя. Он хорошо знал Аласдара Макдональда. Тот унаследовал мудрость своего отца и обычно был приветлив со всеми. Но когда речь заходила о серьезных вещах, связанных с риском, Аласдар умел быть жестким и требовал от своих людей беспрекословного подчинения. Тот, кому хватало дерзости возражать или, еще хуже, нарушить приказ, на своей шкуре узнавал, насколько беспощаден в гневе наследник родового имени Макиайн. Да, лучшего предводителя клана, чем Аласдар, нечего и желать… Ведь не зря же в нем течет кровь его славного деда, великого Макиайна!

– Кровь Кэмпбеллов без причины не проливать!

Посмотрев на одного из спутников, крепкого и грубоватого на вид парня, который ногтем проверял степень остроты своего кинжала, он с нажимом спросил:

– Алан, тебе понятно?

– Понятно… – проворчал в ответ крепыш. Было очевидно, что он разочарован и рассержен.

Притаившись за живой завесой из зарослей дрока, шестеро молодцов дождались, пока последний Кэмпбелл скроется за холмом, и поспешили к своим лошадям, оставленным неподалеку в месте, надежно скрытом от посторонних глаз.

Дункан держался рядом с братом, пока они собирали стадо и гнали его вверх по склону, к горному хребту, который приведет их на равнину Раннох-Мур. Ранальд, судя по всему, оказался в своей стихии – для новичка он справлялся очень даже неплохо.

– Парни, поторапливаемся! – крикнул Аласдар. – Быстрее, черт вас побери!

Солнце село. Великолепная долина Гленлайон быстро тонула во мраке. Дункан же не мог отделаться от ощущения, что за ними кто-то наблюдает, и поэтому постоянно оглядывался. Но вокруг не было ни души. И все же…

– Ран, гони стадо вместе с остальными, а Аласдару скажи, что я скоро вас догоню! Хочу вернуться и проверить, нет ли за нами погони.

Ранальд с беспокойством посмотрел на брата.

– Зачем это? Тут никого, кроме нас, нет!

– Знаю. Но проверить, все ли спокойно, надо!

– Ладно! Только смотри в оба! Мать скажет, что это я виноват, если с тобой что-то случится!

Дункан в ответ только широко улыбнулся, блеснув в темноте безукоризненно белыми зубами, повернул коня и умчался, оставив за собой облако пыли. В хижинах не было ни души, и все же, обходя их даже в третий раз, юноша не мог отделаться от чувства, что за ним следят. Стадо и его спутники уже скрылись за холмом, и в темной долине стало очень тихо. И вот, когда он в последний раз осматривал окрестности, наметанный глаз охотника приметил дрогнувшую веточку ольхи недалеко от ручья, орошавшего долину и стремившегося к речке Лайон. Вполне могло оказаться, что в зарослях затаился какой-то зверек, но проверить стоило.

И вдруг из кустов появился человек и со всех ног бросился вниз по склону холма. Дункан вскочил на коня и пустился в погоню. Несколько секунд – и он прыгнул на беглеца сверху, схватил его в охапку, и они вместе покатились по земле, ударяясь об острые камешки и ветки вереска. Когда они наконец замерли, тонкий голосок воскликнул: