Чарльз Вильямс - На мели

Ингрем подплыл к “Дракону”. Руис уже вытащил из каюты четыре ящика и составил на палубе у кокпита так, что края их торчали над бортом. Сам латиноамериканец стоял позади них, засунув за пояс свой револьвер.

Ингрем ухватился за один из пиллерсов для бортовых лееров.

– Дай руку, – попросил он. Руис покачал головой:

– Обойдешься без моей помощи.

– Да, мой генерал.

– Давай-давай, стаскивай их вниз.

– Ну вылитый Освободитель. Жаль, что у нас нет коня, чтобы ты мог попозировать для памятника.

Руис нахмурился:

– Оставь свои шпильки, Ингрем, зря время теряешь.

Кажется, раньше этот тип работал тюремщиком, что не очень вдохновляет.

– А как твоя голова? – спросил Карлос по-испански.

Значит, он не может удержаться от искушения самому подпустить шпильку, подумал Ингрем.

– Чего там голова, мой генерал, – ответил он тоже по-испански. – Во имя великого дела свободы я плюю на все неудобства. Давайте лучше подумаем о вашей шее, на ней удобно висеть?

– Заткнись и начинай грузить, – по-английски приказал Руис, – а то заработаешь еще одну шишку.

Капитан пожал плечами и начал стаскивать вниз один из ящиков. Делать это было неудобно, но он все же ухитрился не перевернуть плот. Вот и второй ящик соскользнул и лег рядом с первым, нависая над бортом плота.

– Еще один встанет? – спросил Руис.

– Сам посмотри, идиот.

Плот осел практически по самые борта и стал неустойчив. Еще один ящик, и он перевернется или сделается неуправляемым.

– Ладно, отчаливай, – разрешил Карлос. Ингрем снова поплыл вдоль борта яхты и через протоку. Моррисон, стоя по пояс в воде, без автомата, уже ждал его. Рубашка ослепила широкую грудь, плечи были мокрыми от пота.

– Вытряхивай их, Герман, ты слишком долго возился.

– Это не моя идея, – холодно ответил Ингрем.

– Твою я хорошо себе представляю. Посмей только ногой шевельнуть, и будешь работать под прицелом.

Великан положил одну упаковку на левое плечо, другую взял под мышку и зашагал в воде к берегу. Как будто пустые несет, подумал Ингрем. Он взглянул на часы, было семь минут девятого. После следующей переправы снова заметил время, вся процедура заняла одиннадцать минут. Получается около пяти ездок в час. Двести фунтов за ездку – выходит, по крайней мере, четырнадцать часов, чтобы перевезти семь тонн. А потом надо ждать прилива, попытаться снять яхту с мели и загрузить все это снова. И причем его расчет предполагает стоячую воду, а что будет, когда начнется прилив...

Во время следующей ездки, пока Моррисон поднимал ящики, капитан сказал:

– Вся работа займет три дня, и это минимум.

– Ну и что, – равнодушно возразил великан, даже не оборачиваясь.

– Все равно “Дракон” не доберется до Карибских островов. Он перегружен.

– Сейчас июнь, прекрасно доберется, как говорил Холлистер.

– Верь больше, ведь он еще говорил, что был штурманом. И посмотри, куда вас завез.

– Заткнись и работай.

Прошел час. Течение усиливалось по мере отлива, с каждым разом двигаться становилось все труднее. К десяти часам пот катил с капитана градом, а руки болели от гребли. Особенно трудно было грести из-за того, что тяжело нагруженный плот низко сидел в воде. Чтобы добраться до западной оконечности песчаного островка, приходилось плыть против течения вверх по протоке, и только оказавшись на уровне Моррисона, поворачивать поперек потока. Очередная ездка заняла пятнадцать минут отчаянной гребли, когда один недостаточно энергичный взмах веслом мог свести на нет достигнутое продвижение вперед.

Великан подтянул к себе плот, вода быстро обтекала его ноги. Ингрем взглянул на него сквозь пот, заливавший глаза, и сказал:

– Так и будет, пока продолжается отлив. Хочешь ты этого или нет.

Моррисон кивнул:

– Я тебя понял. Давай передохнем, у меня на яхте есть сандвичи. Стой здесь, пока не вернусь.

Великан понес ящики на берег, а Ингрем тем временем сошел в воду и удерживал плот руками. Это было легче, чем работать веслами, а мокрее, чем он был, ему все равно не стать. Моррисон вернулся, держа в руках автомат.

– Всего перевезли двадцать четыре упаковки, – сообщил он.

Чуть больше тонны, только самое начало, подумал Ингрем, гребя назад к “Дракону”. Когда он забирался на борт, больная нога, онемевшая от напряжения, подогнулась, и ему пришлось схватиться за леер, чтобы не упасть. Едва начавшийся легкий бриз стих. Накаленная жгучими лучами солнца палуба ослепительно блестела. Лицо миссис Осборн, в изнеможении распростершейся на сиденьях в кокпите, было пунцовым от жары, пряди волос прилипли ко лбу. Она так получит тепловой или солнечный удар, подумал Ингрем, но от солнца некуда деться, а в кубрике еще хуже.

– Внизу должен быть тент, – сказал он Моррисону. – Если ты считаешь возможным не целиться в меня хотя бы пяток минут, я сбегаю принесу его и навешу.

– Валяй, – согласился великан. Ингрем спустился в передний люк под пристальным наблюдением Руиса. В узкой каюте было три койки, на двух из них лежали чемоданы и смятая одежда. Он открыл маленькую дверцу шкафчика в носовой части яхты и начал шарить в полутьме среди дополнительных парусов и бухт канатов, пока не нашел тент. Затем передал его наверх Руису, а потом отнес на корму и прикрепил над кокпитом. Воздух под ним, конечно, не стал прохладнее, то тент защищал от безжалостных лучей разыгравшегося светила. Все уселись, Моррисон взгромоздился на угол палубной надстройки с неизменным автоматом в руках, который, по-видимому, стал его неотъемлемой частью, без коей он не может обойтись.

– Кто хочет сандвич? – спросил Моррисон.

Ингрем покачал головой, было слишком жарко, чтобы есть.

– Меня тошнит при одной мысли о еде, – отказалась Рей.

Она приподнялась и покопалась в сумке в поисках сигарет.

Руис спустился вниз и через несколько минут вернулся с двумя сандвичами. Он и Моррисон начали молча жевать. Доев, великан швырнул остатки за борт и посмотрел, как их уносит течение. Он положил автомат позади себя.

– Надо подзаправиться, – сказал он Карлосу и пошел вниз. Ингрем посмотрел на оставленный автомат. Руис поймал его взгляд и покачал головой, его худое смуглое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Да, надеяться не на что, решил Ингрем. Парни работают в паре, это хорошо отлаженный тандем, специализирующийся на жестокости.

Когда Моррисон вернулся на палубу, в его руках был высокий стакан с бесцветной жидкостью и тремя кубиками льда. Рей оживилась.

– Что это?

– Ром, – коротко ответил великан.

– А еще осталось?

– Целый ящик, дорогуша. Можешь разбавить водой. У нас нет кока-колы. Женщина явно повеселела.

– Ты меня убедил. Как пройти к бару?

– Прямо вперед, пока не попадешь в закуток, полный грязной посуды. Бутылки на раковине, холодильник – под ней. Принеси и Герману порцию.