Дана Хадсон - Двойное похищение

Кристин скептически посмотрела на его склоненную голову и заметила:

– Это неважно.

Он вздохнул.

– Да, теперь я понял, что для тебя это и в самом деле неважно.

Она уточнила:

– Мне всегда это было неважно. И замуж я за тебя вышла потому, что была очарована тобой, а вовсе не из-за твоего богатства.

Он сказал каким-то незнакомым низким голосом:

– Ты льешь бальзам на мои раны, милая! – и снова завладел ее ладонью, по очереди целуя ее пальцы.

Чувствуя, как по телу расплывается давно забытое возбуждение, Кристин проворчала, пытаясь отобрать руки:

– Я никакого бальзама ни на какие раны не лью! И все мои чувства давно умерли! – И, пытаясь прийти в ясный ум, саркастично спросила: – А как поживает твой сын? Ведь ушла я из-за него.

Он равнодушно пожал плечами.

– Не знаю. Думаю, что нормально. Вскоре после твоего ухода я оставил его мать, и она вышла замуж. Особо я их жизнью не интересовался.

– Что ж, отступные, я думаю, были приличными.

Он безразлично подтвердил, всецело занятый ее пальцами:

– Ну да. Как обычно.

Понимая, что он провоцирует ее на гнев, и, как следствие, откровенность, она надменно заявила:

– Очень приятно, что ты так заботишься о своих любовницах. О жене ты так не беспокоился.

– О жене я думал, и, – он понизил голос, подчеркивая сказанное, – думаю круглые сутки. И докажу это.

Его руки поползли выше, зарываясь в так легко распахивающиеся под его целеустремленными руками полы халата, и Кристин заполошно подумала, что зря она не надела что-нибудь понадежнее. Но как она могла предполагать подобный визит?!

Она попыталась его остановить, но как-то нечаянно оказалась распростертой на диване, причем даже не поняла, как, ведь она только что чинно сидела в кресле. Она неуверенно запротестовала, но тяжело дышащий Джордан возмущенно заявил:

– Я не прошу от тебя ничего особенного! Просто выполнения супружеских обязанностей! Мы с тобой женаты, черт возьми! – и закрыл ей рот поцелуем.

Если честно, Кристин и не хотелось возражать. Почувствовав на себе его руки, она вдруг поняла, как стосковалась по ласкам этого мужчины. Ей хотелось большего, гораздо большего, и она положила руку ему на шею, позволяя делать с собой все, что он захочет.

Через некоторое время, тяжело дыша и трепетно, будто не веря себе, поглаживая ее грудь, Джаром признался:

– Это еще лучше, чем мне запомнилось! А я-то думал, что мне все показалось из-за долгого воздержания.

Кристин не смогла преодолеть любопытства:

– Неужели у тебя никого не было?

Он повинился:

– Были, я же нормальный мужчина, и должен хотя бы время от времени стряхивать напряжение. Но все они ничего для меня не значили. Лаская их, я представлял тебя. – Заметив, что она принахмурилась, горячо пообещал: – Но теперь у меня будешь только ты. Я клянусь, что никогда и не посмотрю ни на одну красотку.

Это прозвучало так пафосно, что Кристин невольно засмеялась. Прижав ее к себе еще плотнее, Джордан прошептал:

– Как мне не хватало твоего смеха! – и принялся целовать ее смеющийся рот.

Она с удивлением посмотрела на него. Раньше он никогда не позволял себе так истощаться. Но тут же в ужасе рванулась.

– Ты не предохранялся!

Он сильными руками уложил ее обратно.

– Ну и что? Если ты боишься, что я тебя чем-то заражу, то говорю тебе – нет. Я здоров. Во всех смыслах.

С удовлетворением отметив про себя, что он ничего не сказал про ее предполагаемые болезни, Кристин сердито заметила:

– Но ты ничего не сказал о возможной беременности!

Он хмыкнул, целуя ее грудь:

– Ты не хочешь ребенка?

– Мне уже поздно рожать детей!

Он лениво заинтересовался:

– А что тебе мешает?

– Возраст!

– Ерунда! Сорок два года – самый детородный возраст. И обещаю, у тебя будут лучшие врачи мира!

– Скажи уж правду – тебе просто нужен законный наследник!

Он учтиво согласился.

– Конечно. Но, уверен, будучи обремененной моими детьми, ты не сможешь сбежать от меня, как когда-то. И теперь их у тебя будет много. Для моей безопасности.

Кристин хотела сказать, что он всегда был эгоистичен и думал только о своем удовольствии, но тут его губы снова накрыли розовый бутон груди, и она застонала, неосознанно извиваясь под ним. От восхитительного водоворота, в который ее затащило, она смогла думать лишь об освобождении, которое пришло, как только она согласилась уехать с ним в поместье.

Софи рассеянно бродила по парку, думая о Стивене. Конечно, она сделала правильно, уйдя от него, но как же ей все-таки больно! Если бы у нее был телефон, она непременно позвонила бы ему. Хотя бы для того, чтобы просто услышать его звучный голос.

Прошло уже несколько дней, как она здесь обитает, а ни отца, ни мамы нет. Скорее всего, мать не захотела прощать отца. А вот она смогла бы простить Клейтона. Естественно, если бы он попросил прощения. А это вряд ли возможно. Он слишком гордый и своенравный, чтобы признавать свои ошибки. Да и какая ошибка в том, что он охладел к любовнице? Стивен и без того установил своеобразный рекорд, прожив два года с одной женщиной.

Солнце припекало, и Софи укрылась от него в круглой белой ротонде, по периметру которой были расставлены удобные кресла и низкие диванчики. Вольготно развалившись на одном из них, она усмехнулась своей наивности. Она-то, глупая, считала, что квартира Клейтона в Нью-Йорке – верх комфорта. Но что она видела в жизни?

Попыталась представить, как бы она жила, не увези ее Кристин отсюда в четыре года. Пусть даже отец не любил ее мать, и, вполне возможно, не обращал бы никакого внимания и на дочь, она все равно жила бы как принцесса. Прикрыв глаза, Софи представила себе эту картинку, и она ей решительно не понравилась.

За все нужно платить, и она заплатила бы за комфорт излишне плотной опекой и, возможно, чувством униженности. Даже представить себе невозможно, чтобы ее отпустили одну в большой город учиться. Да и зачем ей учиться? Скорей всего, отец подобрал бы ей жениха и выдал замуж, считаясь не с ее, а со своими интересами.

Интересно, а понравился ли бы ДжиДжи Стивен Клейтон? Почему-то Софи казалось, что нет. Оба они слишком независимы и самолюбивы, чтобы ужиться. Но что теперь об этом думать? Больше в ее жизни Клейтон не появится. Даже если бы и захотел, ему сюда не прорваться, кругом охрана. А ее даже за ворота поместья не пускают.

Да и где эти ворота? Вчера она шла почти четыре часа, но так и не заметила ничего похожего на ограду. Жутко устав, присела на скамью, и удивилась, увидев подъезжающий к ней автомобиль. Водитель, немолодой кряжистый мужчина сообщил, что его прислала бдительная Мэгги.

– А как она узнала, что я здесь? – Софи искренне недоумевала, не понимая, как можно было вычислить ее местонахождение.