Наталья Матвеева - Трофей

— Элли.

— Элли, я сейчас поставлю твою ногу на место. — он облокотился о кушетку возле ноги Элли. — Будет больно, но без этого нельзя, иначе ты не сможешь ходить. После этого я наложу повязку на месяц. Итак. Ты готова?

Элли недовольно поморщилась и улыбнулась.

— У меня нет другого выхода, как всегда. Кричать можно?

— Можно и нужно. — улыбнулся через бороду врач. — На счет три. Раз… два…

И он резко схватился за ногу Элли. Девушку пронзила такая слепящая боль, что в глазах потемнело, а желудок снова начало выкручивать. Она закричала.

В эту секунду дверь резко отворилась и Элли увидела… Кристиана. Он смотрел на нее сияющими синими глазами, и она снова мгновенно почувствовала какую-то связь, доступную только им, как будто весь мир померк, кроме его горящих глаз… Она перестала кричать, и ее жутко затошнило. Она закрыла рот руками. Кристиан поднял бровь и посмотрел на доктора, который уже подготавливал повязку:

— Доктор, вы что, ее тут режете?

Врач серьезно и молча посмотрел на него, и Кристиан закрыл дверь.

Элли подтащила стоявшее на полу ведро для мусора, и ее вырвало туда. Доктор нахмурился и покачал головой, накладывая гипс.

Элли виновато посмотрела на него.

— Простите, доктор. Видимо, переволновалась.

Он наложил повязку и проговорил:

— Ногу не перегружай, через месяц придешь на осмотр. Общее время лечения составит примерно два месяца. Ни о каких танцах речи нет, связки — это очень серьезно.

Элли в ужасе посмотрела на него. Целых два месяца не танцевать! Она совсем потеряет форму! Но вспомнив о том, что сегодня утром она вообще не знала, будет ли жить или умрет, то девушка немного успокоилась. Доктор переждал бунт сопротивления в лице Элли, он сказал:

— Тебе необходима консультация и осмотр терапевта. Иди в сорок восьмой кабинет, я сейчас позвоню ему, он примет тебя.

Элли заулыбалась и, спустившись с кушетки, в порыве благодарности бросилась ему на шею.

— Спасибо, доктор! Вы самый прекрасный и заботливый человек в мире!

Доктор смутился и неловко похлопал ее по спине.

— Ну, ну, Элли. Иди. Увидимся через месяц. Вот моя карточка.

Элли взяла карточку и захромала к выходу. Боль в ноге была, но терпеть уже стало вполне возможно. Глянув на визитку, она кокетливо улыбнулась.

— Спасибо, доктор Джеймс Роу. Я люблю вас!

— Иди уже! — махнул рукой доктор, но Элли видела, что он не мог сдержать улыбки.

Терапевт осмотрел Элли и констатировал сотрясение мозга и множественные ушибы и порезы, но в целом она была в порядке.

Дэн и Джек ждали у кабинета, их нервы были напряжены до предела. Элли вышла и посмотрела на них:

— Что у вас с лицами? Такое чувство, что вас обоих сейчас разорвет изнутри. — она хитро улыбнулась.

Дэн подлетел к ней, вопросительно взглянув:

— Ну что?

— Надежды нет. Я умираю. — театрально траурным голосом проговорила Элли. Джек схватил ее под локоть и повел к выходу, недовольно проговорив:

— Сестра, ты дура.

Элли захохотала. Обняв Дэна за шею, она вдруг ощутила какую-то утрату… Резко обернувшись вокруг себя, она спросила:

— А где Кристиан?

Дэн внимательно посмотрел в ее блеснувшие тревогой зеленые глаза и спокойно сказал:

— Его выгнали на улицу. Оказывается, в коридорах больницы нельзя курить.

Элли не поверила себе, но отчего-то она испытала облегчение. Джек подозрительно глянул на нее, но она уже беспечно заговорила о том, как скучает по их квартирке в Бруклине. Кристиан действительно был на улице. Он развязно сидел на лавке перед корпусом и курил. Увидев Элли, он горячо подмигнул ей:

— Жалко, что ты не можешь прогуляться до дома пешком. Сажать тебя в «Додж» может быть опасно для самого «Доджа».

Элли снова испытала раздражение и закатила глаза.

— Не бойся. Если что, открою окошко.

— Домой? — спросил Дэн, и Элли, почувствовав невероятно полное счастье, поцеловала его в щеку и кивнула.

Прошла неделя. Неделя спокойной, размеренной жизни. Той, которая была раньше. Элли вернулась домой, в Бруклин, в свою маленькую уютную квартирку, снова стала посещать занятия в институте, одеваться так, как она хочет, и делать то, что хочет…

Но ее вдруг стала пожирать хандра. При чем такая сильная, что она не могла с ней бороться. Ей было невероятно грустно, как будто она потеряла что-то очень важное в жизни. Девушка не понимала, что с ней происходит, но ей было так тоскливо, что ни Дэн, который выкручивался наизнанку чтобы развеселить ее, ни Кейси и Мэттью не могли расшевелить ее.

Элли чаще всего хотелось побыть одной, она почти не ела, не могла танцевать из-за жесткой повязки на ноге и не могла разрядиться. Дэн окружал ее нежностью и заботой, придумывал ей занятия, любил ее, ласкал, был с ней днем и ночью… Но в ней что-то погасло. Она знала, что по-прежнему любит Дэна… но она не хотела его, хоть и обожала его внешность, фигуру, внутреннюю силу, стержень, мужество… Да вообще все, что было в нем. Дэн не наседал и просто был рядом, создавая Элли уют и спокойствие…

Отношения с Кристианом были странными и неопределенными. Он, как и раньше, насмехался над ней и считал никчемной, язвил, издевался… но его глаза всегда горели безудержным огнем и силой, и Элли испытывала невероятное притяжение к нему, она везде и всегда искала встречи с ним, но вот парадокс: как только она встречала его, он вызывал в ней дикое раздражение и массу других смешанных чувств. Элли пыталась уговорить себя, что он для нее ничего не значит, но невольно все равно шла туда, где должен быть он, чтобы на секунду встретиться с ним взглядом… Иногда он подвозил ее в институт или по другим делам по просьбе Джека, потому что Элли с повязкой на ноге было трудно передвигаться самой, и она не могла водить машину. Но чаще всего она оставалась ночевать в поместье Ван дер Билдов, где видела его практически всегда… в обществе каких-то женщин, иногда одной, иногда нескольких.

В эти моменты ее раздражение к нему превращалось в состояние бешеного гнева… И ее тоска только усиливалась.

Было занятие по социальной экономике. Элли, в тунике с рукавами «летучая мышь» прекрасного фиалкового цвета, джинсовых шортиках, открывающих ее потрясающие стройные ноги, и легких сандалиях на тонких лямках без каблука, которые она могла надеть прямо на забинтованную ногу, сидела в расслабленной позе за партой в аудитории и абсолютно безэмоционально рисовала на полях своей тетради какие-то цветочки, совершенно не слушая преподавателя, но чувствуя только свинцовую тяжесть в груди.

Слева от девушки сидел Дэн в потрясающей белой рубашке, черных брюках и туфлях, сияющий своей непоколебимой решительностью, глубокой силой и притяжением, а справа устроилась Сиси, в красивом и элегантном зеленом платье и туфлях на шпильке, и Мэттью, в мешковатой футболке, широких джинсах и «найках».