Нора Робертс - Память о смерти

– Ну, вот видишь? Ты вспомнила! – Руки Труди опять взметнулись, она прижала ладони к щекам. – Богом клянусь, дня не прошло за все эти годы, чтоб я тебя не вспоминала, чтоб не спрашивала себя, что с тобой стало. И вот смотри! Ты – полицейский, живешь в Нью-Йорке. И замужем! Но своих детишек у тебя пока нет?

Тошнота ворочалась в животе у Евы, подкатывала к горлу.

– Чего вы хотите?

– Ну как же! Хочу узнать, как поживает моя девочка. – Голос звенел и был похож на птичий щебет. – Бобби со мной. Он теперь женат, и, можешь мне поверить, Зана – самое прелестное существо на двух ногах. Мы приехали из Техаса посмотреть город и навестить мою маленькую девочку. У нас будет настоящая семейная встреча! Бобби поведет нас всех ужинать в ресторан.

Она вновь откинулась на стуле и разгладила юбку, одновременно изучая лицо Евы.

– Ну надо же, какая ты стала! Совсем большая. Но такая же худенькая, просто комариные мощи. Правда, тебе идет. Бог свидетель, я всю жизнь мечтаю сбросить пару-тройку фунтов. Вот возьми Бобби: он унаследовал телосложение своего папаши. И это, пожалуй, единственное, что его никчемный папаша ему дал. Да и мне тоже, если на то пошло. Ой, вот уж он удивится, когда тебя увидит!

Ева так и осталась стоять.

– Как вы меня нашли?

– Ну, это было, пардон, черт знает что такое. Как-то раз возилась я у себя в кухне. Ты же знаешь, у меня пунктик насчет чистоты в кухне. Я включила телевизор, чтобы скучно не было, и там рассказывали про этих докторов, которых зарезали, и про клонирование. Грех против бога и человека, если хочешь знать мое мнение, и я уже хотела переключить на что-нибудь другое, но это было так интересно, если ты меня понимаешь. И тут у меня чуть было челюсть не отпала, когда я увидела, как ты там выступаешь. И имя твое было указано прямо на экране. Лейтенант Ева Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Ты героиня – вот что они говорили. И еще что ты была ранена, бедная маленькая сиротка. Но сейчас ты выглядишь вполне здоровой. Прямо-таки молодчина.

На стуле для посетителей сидела женщина. Рыжеватые волосы, зеленые глаза, губы, изогнутые в растроганной улыбке. А Ева видела чудовище с клыками и когтями. Только этому чудовищу не надо было дожидаться темноты.

– Вы должны уйти. Вам придется уйти прямо сейчас.

– Ты, конечно, страшно занята, у тебя рук не хватает, а я тут сижу и болтаю. Ты только скажи мне, где ты хочешь поужинать, и я попрошу Бобби, чтоб забронировал столик.

– Нет. Нет. Я вас помню. – Кое-что Ева вспомнила. Совсем немного. Нетрудно было это забыть, смыть из памяти. Это необходимо было забыть. – Меня все это не интересует. Я не хочу вас видеть.

– Как можно так говорить? – В голосе послышалась обида, но глаза стали жесткими. – Как можно быть такой? Я приняла тебя в свой дом. Я стала твоей мамой.

– Нет, вы не стали моей мамой.

Темная комната. Непроглядная тьма. Холодная вода. «У меня пунктик насчет чистоты в кухне».

«Не думай об этом сейчас, – сказала себе Ева. – Не вспоминай».

– Вы должны уйти немедленно, прямо сейчас. Без шума. Я больше не беспомощный ребенок. Поэтому вам лучше уйти. И не возвращайтесь.

– Но, Ева, дорогая…

– Уходи. Убирайся. – Руки у нее дрожали, пришлось сжать кулаки, чтобы скрыть дрожь. – А не то, клянусь, я засажу тебя в гребаную камеру.

Труди подобрала свою сумку и черный плащ, переброшенный через спинку стула.

– Тебе должно быть стыдно.

Ее глаза, когда она проходила мимо Евы, были влажны от слез. И холодны как камень.

Ева хотела закрыть дверь и запереть на ключ. Но в комнате все было пропитано запахом роз. Ощутив спазм в желудке, она оперлась о стол, пока приступ тошноты не миновал.

– Мэм, женщина, которая… Лейтенант? Мэм, с вами все в порядке?

Она покачала головой, услышав голос Трухарта, сделала ему знак уйти. Надо держаться как ни в чем не бывало, пока она не сумеет выбраться отсюда. Скрыться.

– Передай детективу Пибоди: кое-что произошло. Мне надо уйти.

– Лейтенант, если я могу что-то сделать…

– Я только что сказала тебе, что делать.

Ей было невыносимо видеть это выражение тревоги и участия на лице Трухарта. Поэтому она выбежала из кабинета и стрелой пронеслась по «загону», не ответив на звонок, не просмотрев сообщения, не сделав бумажную работу, не слыша окликающих ее голосов.

Поскорее выйти наружу, уйти отсюда подальше. Пот тек у нее по спине, когда она вскочила на ближайший эскалатор, идущий вниз. Ева готова была поклясться, что слышит, как стучат ее собственные кости, как хрустят хрящи в коленях, когда она стремительно двинулась вниз. Она не остановилась, даже услышав голос Пибоди, окликающий ее по имени.

– Погоди, Даллас, погоди! Фу! В чем дело? Что случилось?

– Мне надо уйти. Тебе придется самой заняться Зиро, поговорить с прокурором. Могут прийти родственники погибших, потребовать ответа. Разберись с ними. Мне срочно надо уйти.

– Господи, что-то случилось с Рорком?

– Нет.

– Ты можешь остановиться хотя бы на одну минуту!

Вместо этого, чувствуя, что желудок взбунтовался, Ева нырнула в ближайший туалет. Она позволила тошноте подняться к горлу и извергла жгучую желчь вместе с паникой и ужасом воспоминаний и наконец почувствовала себя опустошенной.

– Все нормально. Я в порядке, – проговорила Ева, выходя из кабинки.

Еву била дрожь, на лице выступила испарина. Но слез не было. Она не собиралась добавлять к своему унижению еще и слезы.

– Вот, держи. – Пибоди сунула Еве несколько смоченных под краном бумажных салфеток. – Больше у меня нет. Я принесу воды.

– Нет. – Ева откинула голову и прижалась затылком к дверце кабинки. – Нет. Все, что я сейчас проглочу, все равно назад вернется. Я в порядке.

– Черта с два. У Морриса в морге клиенты выглядят лучше.

– Мне просто нужно уйти.

– Скажи мне, что случилось.

– Мне просто нужно уйти. Я беру весь остаток дня, буду работать дома на компьютере. С делом ты и без меня справишься. – «А я нет, – подумала Ева. – Я просто не могу». – Будут проблемы, потяни до завтра.

– К черту дело! Слушай, я отвезу тебя домой. Ты не в состоянии…

– Пибоди, если ты мне друг, отстань. Оставь меня в покое. Просто займись своим делом, – сказала Ева, с трудом поднимаясь на ноги. – А меня не трогай.

Пибоди отпустила ее, но, возвращаясь в отдел убийств, вытащила из кармана сотовый телефон. Ей-то пришлось отстать, но она знала одного человека, который ни за что не отстанет.

Ни за что.

Первой мыслью Евы было включить машину на автопилот, но она решила, что лучше сохранять контроль над ситуацией и сосредоточиться на поездке в Верхний город. Лучше бороться с дорожным движением, с заторами, со скверным нравом Нью-Йорка, чем упиваться собственным горем.