Нора Робертс - Память о смерти

Ева оперлась руками на стол и наклонилась так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

– Я не такая, как ты, Марни. Ты выглядишь просто жалко: отнимаешь и разрушаешь чужие жизни ради того, что давным-давно уже кончилось.

Вот теперь появились настоящие слезы, слезы гнева, засверкавшие в глазах Марни.

– Это никогда не кончается.

– Ну, у тебя будет много времени, чтобы об этом поразмышлять. От двадцати пяти до пожизненного. Я не такая, как ты, – повторила Ева. – Я коп. И я доставлю себе удовольствие: лично отведу тебя на оформление.

– Ты лицемерка. Лгунья и лицемерка.

– Можешь думать что хочешь, но сегодня ночью я буду спать в своей постели, и я буду спать крепко. – Ева подхватила Марни под руку и заставила ее подняться. Вытащив наручники, она застегнула их на запястьях у Марни. – Пибоди, будь добра, закончи тут все.

– Меня выпустят через полгода, – сказала Марни, когда Ева вывела ее в коридор.

– Мечтать не вредно.

– А Бобби оплатит услуги адвокатов. Она это заслужила! Признай это! Она это заслужила. Ты ее ненавидела не меньше, чем я.

– Ты меня раздражаешь, – устало ответила Ева. – Ты украла у меня шанс встретиться с ней лицом к лицу, сделать мою работу и заставить ее заплатить за все, что она натворила.

– Мне нужен адвокат. Мне нужна консультация психиатра.

– Получишь и то и другое. – И Ева втолкнула ее в лифт.

Когда она вернулась в свой кабинет, следом за ней вошла Мира. Она плотно прикрыла за собой дверь.

– Вы отлично провели допрос.

– Мне просто повезло. Ее тщеславие сыграло мне на руку.

– Вы ее раскусили, а ей не удалось раскусить вас.

– Она промахнулась, но совсем ненамного. Мне приходилось убивать, и я знаю, что во мне есть склонность к насилию, поэтому я способна убивать. И тогда, и сейчас. А вот умышленное убийство – это совсем другое. Я не увидела этого в моем отражении. Но все дело в том, – добавила Ева, – что и она в своем отражении этого не увидела.

– Но вы увидели правду, а она нет. Она не хочет видеть. Знаю, вам нелегко далось то, что вы сделали. С самого начала вам было нелегко. Как вы себя чувствуете?

– Мне придется съездить в больницу и рассказать Бобби, что она сделала и почему. Мне придется поехать туда и разбить ему сердце. Этот шрам останется у него навсегда. Если бы не это, я могла бы чувствовать себя гораздо лучше.

– Хотите, я поеду с вами?

– Потом. Потом ему может кто-нибудь понадобиться. Это ему решать. Но, мне кажется, дурную весть я должна сообщить ему сама. Поговорить с ним с глазу на глаз. Я ему обязана. Как вы думаете, может, мне связаться с его партнером? Они близкие друзья. Скажу ему, чтобы прилетел сюда.

– Я думаю, Бобби повезло, что у него есть такой друг, как вы.

– Друзья для того и существуют, чтобы протянуть руку помощи, даже если вам кажется, что вы этого не хотите, что вам это не нужно. Спасибо вам, что пришли сюда. Вы могли бы протянуть мне руку помощи, если бы она мне понадобилась. Но со мной все в порядке.

– Тогда заканчивайте. Не буду вам мешать.

Час спустя Ева сидела рядом с Бобби в его больничной палате, беспомощно глядя на слезы, текущие по его лицу, и чувствуя себя глубоко несчастной.

– Этого не может быть, Ева. Это какая-то ужасная ошибка. Ты допустила ошибку.

– Никакой ошибки нет. Мне жаль Бобби, но я не знаю, как еще тебе об этом сказать, я умею только так – напрямую. Она тебя использовала, она все это спланировала. Кое-что она задумала давным-давно, когда ей было тринадцать лет. Она утверждает, что не собиралась убивать твою мать. Наверное, это правда, это был спонтанный порыв, у нее это всегда похоже на спонтанный порыв, может, так оно и есть на самом деле. Но все остальное, Бобби… Я знаю, выглядит ужасно, но все остальное правда: она все спланировала заранее, она лгала, она использовала тебя. Она не та, за кого себя выдавала, той женщины не существует.

– Она… она просто не способна…

– Это Зана Клайн Ломбард была не способна. А Марни Ральстон вполне способна. Она созналась, Бобби, она мне рассказала все от начала до конца.

– Но мы же были женаты все эти месяцы, мы жили вместе. Я знаю ее.

– Ты знаешь только то, что она позволяла тебе знать. Она профессиональный манипулятор, у нее уголовное досье длиной в мою руку.

– И кто же я такой после этого? – Бобби сжал руку в кулак и стукнул по больничной кровати. – Кто я теперь такой?

– Ты жертва. Но тебе не обязательно оставаться жертвой. Она попытается сыграть на твоих чувствах. Она будет плакать и просить прощения, она скажет, что задумала все это еще до того, как узнала тебя по-настоящему, что она полюбила тебя, но было уже поздно. Она скажет, что в этом она никогда не лгала, она будет уверять, что сделала это ради тебя. Она найдет правильные слова. Ты не должен поддаваться, Бобби, ты же не хочешь снова стать жертвой.

– Я люблю ее, Ева.

– Ты любишь дым. Вот все, что она собой представляет. – Ева нетерпеливо поднялась. Угли гнева тлели у нее в груди. – Делай что хочешь. Я не могу тебе помешать. Но одно я могу сказать: ты заслуживаешь лучшего. Я думаю, двенадцатилетнему мальчишке требовалось немалое мужество, чтобы тайком приносить мне еду, пытаясь хоть немного облегчить мою жизнь в вашем доме. И сейчас тебе потребуется мужество – взглянуть в лицо тому, что тебя ждет. Я сделаю все, что смогу, чтобы тебе было легче.

– Моя мать мертва. Моя жена в тюрьме по обвинению в ее убийстве, в покушении на мою жизнь. Ради всего святого, что ты можешь сделать, чтобы мне стало легче?

– Наверное, ничего.

– Мне надо поговорить с Заной. Я хочу ее видеть.

Ева кивнула.

– Что ж, ты имеешь право на свидание, как только тебя выпишут.

– Всему этому есть какое-то объяснение, вот увидишь.

«Ты не увидишь, – подумала она. – Наверно, ты просто не можешь увидеть. Или не хочешь».

– Удачи тебе, Бобби.

Ева отправилась домой. Ее преследовало тягостное чувство: она успешно закрыла дело, но ей казалось, что она проиграла. Ей не удалось прекратить манипуляции Марни Ральстон: им подвергнется Бобби, а может, и государственная система.

Она закрыла дело, но оно так и не закончилось. Некоторые дела, подумала Ева, никогда не кончаются.

Она вошла в дом, хмуро глянула на Соммерсета.

– Давайте продлим мораторий еще на несколько часов. Я чертовски устала, у меня нет сил возиться еще и с вами.

Ева поднялась прямо в спальню. Рорк был там, голый по пояс. Он как раз вынимал футболку из ящика комода.

– Лейтенант, мне даже нет нужды спрашивать, как прошел день. У вас все на лице написано. Она ускользнула?

– Нет, я взяла ее. Полное признание. Прокурор предложит предумышленное второй степени за убийство Труди и риск, подвергший опасности жизнь человека, за случай с Бобби. Она сядет, и надолго.