Людмила Котлярова - Загадка Бомарше

— Ну вот, слова мудрости, которые ты вкладывал в уста своих героев, покинули тебя, — пристыдил Фигаро Бомарше. — А вспомни, как ты еще недавно говорил своему другу Гюдену, что тебе не нравится мысль о том, что единственное будущее, которое предназначено судьбой, это гнить в могиле. Наша плоть, которая будет гнить, — это не есть мы. Да плоть, видимо, должна погибнуть, но создатель столь прекрасного произведения сделался бы недостойным своего могущества, если бы не сохранил от него хотя бы частицу той великой силы, которой он позволил подняться до высот познания. Так что давайте хотя бы заслужим, чтобы это будущее было бы хорошим; и ежели оно будет таковым, значит, наш расчет верен. Ну, а ежели нам предстоит обмануться в столь утешительной надежде, то наше самоусовершенствование в процессе подготовки к этому будущему посредством безупречной жизни тоже может быть безмерно сладостным. Помнишь эти свои слова?

— Да, но тогда я пытался себя утешить, — печально произнес Бомарше. — А теперь все закончено, пьеса сыграна, и утешения больше не утешают. И я не знаю, как отнестись ко всему происходящему.

— Ты не прав, пьеса не сыграна, она еще только начинается. Тебя будут очень долго помнить, а вместе с тобой и меня — твое создание. Разве ты не понял за свою столь стремительно и ярко промчавшуюся жизнь, что ты вечен?

— Вечен? — изумился Бомарше. — Да, может быть, ты и прав. Но я не умею жить в вечности. Это то, чего я никогда по-настоящему не понимал.

— Не беспокойся об этом, жить в вечности не требует особого умения. Ты войдешь в нее, как к себе домой, и поймешь, что это и есть твой настоящий дом. А не тот прекрасный особняк в Париже.

— Но, согласись, там было так замечательно, так красиво, пока туда не ворвался грубый плебс! Я обменял бы всю свою посмертную славу на возможность пожить в нем еще немного.

— Увы, это невозможно, — печально произнес Фигаро. — Каждому дается только одна жизнь. Смирись с этим. Тем более ты заслужил, чтобы твоя жизнь на земле продолжилась бы и после смерти. Загадка Бомарше будет не давать покоя еще многим и многим. А ты будешь смотреть на них сверху и смеяться своим знаменитым смехом. Ибо ты будешь понимать одну вещь: чтобы разгадать загадку Бомарше, надо родиться таким, как Бомарше.

— Значит, жизнь продолжается? — охватил Бомарше восторг.

— Конечно, продолжается. И я лучший залог твоего бессмертия. Это ты вложил в мои уста слова: «Я все видел, всем занимался, все испытал». И путь другие следует твоему примеру. Идем со мной, я тебя проведу туда, где все получает свое справедливое завершение.

Фигаро взял Бомарше за руку и легонько потянул его за собой.

— Я не хочу туда идти! Не хочу! Отпустите меня на землю! — стал кричать и отчаянно вырываться Бомарше и в тот же миг он проснулся.

Ничего не понимая, еще не совсем отойдя от странного сна, Бомарше ошалело смотрел по сторонам. Постепенно сознание его стало успокаиваться. Он узнал окружающую обстановку. Он увидел, что находится в своем особняке, в своей любимой спальне на своей огромной удобной кровати.

— Так, значит, я не умер! — неуемная радость охватила Бомарше. — Так, значит, жизнь продолжается!

Бомарше соскочил с кровати и выбежал на балкон. Перед его взором раскинулся утренний Париж. Солнце медленно восходило над горизонтом и возвещало торжество жизни, которую он так любил и совсем не хотел терять.

Хотя прошла целая ночь, но хмель так до конца не выветрился из организма. Чтобы окончательно покончит с ним, Феоктистов встал под водопад из холодных струй душа. Было не просто терпеть пытку почти студеной водой, но он стоически выдержал это испытание. Зато все остатки алкоголя вышли из его тела. И теперь у него оставалось единственное желание — как можно скорей покинуть этот проклятый город вместе с его театром и полудикой публикой.

Билета на самолет он не приобрел, но это мало смущало Феоктистова. Поедет в аэропорт и попробует его купить. Рейсов на Москву несколько, на какой-нибудь он сумеет сесть. Даже если придется там просидеть целые сутки, назад он не вернется.

Феоктистов стал быстро собирать чемодан, кидая вещи без разбора, не пытаясь их как-то аккуратно уложить. С трудом удалось закрыл крышку. Он уже хотел немедленно направиться к выходу, но внезапно для себя сел на стул и оглядел номер. Он вдруг ясно почувствовал, что не так-то просто ему уйти отсюда, что-то удерживает его здесь. А все случилось из-за этой ведьмы, это она напророчила ему провал, внезапно пронеслось в голове.

Он встал, нерешительно подошел к зеркалу. Внимательно стал всматриваться в свое отражение, словно бы пытаясь что-то понять по нему.

А внешне не скажешь, что со мной что-то не так, подумал он. Навряд ли кто догадается, что внутри этого солидного человека поселилось отчаяние, и сам он отныне напоминает бесплодную пустыню без всяких признаков жизни. А самое ужасное, что он не представляет, что ждет его впереди, чем ему заняться, чтобы заполнить космическую пустоту своей жизни?

Стук в дверь прозвучал столь внезапно, что Феоктистов даже вздрогнул. Кого еще принесла нелегкая, подумал он. Кипя от раздражения, он пошел открывать.

В номер вошла Аркашова.

— Добрый вечер. Можно войти? — спросила она. Ее взгляд оказался прикованным к лежащему на полу чемодану.

— Входите, чего уж там. Пришли полюбоваться на дело своих рук или слов? Не знаю, как будет точнее.

— О чем это вы? — В ее голосе послышалась искреннее недоумение.

Но Феоктистов было не до того, чтобы обращать внимания на такие нюансы.

— О вашем сне, черт бы его побрал. Оказывается ваш иллюзорный мир не так уж и нереален. Любуйтесь теперь на его воплощение.

— Мир, в котором мы живем, всего лишь дверь или окно в иной мир. В это окно можно смотреть с двух сторон. Если смотреть с той стороны, то наша жизнь тоже покажется иллюзией.

— Выходит, что иллюзия, под названием моя жизнь преподнесла мне очередную оплеуху. Но удар этот я ощутил очень реально.

— Реальность и нереальность это единое целое. Просто человек разделяет их в своем сознании. А потом мечется из одной крайности к другой.

— Ну не болтаться же на середине, когда гораздо интереснее побывать в крайних положениях. Там и чувства ярче и эмоции сильнее.

Аркашова не спускала глаз с Феоктистова.

— Да, эти крайности создают ощущение насыщенности жизни, — произнесла она. — И каждый сам выбирает, где ему находиться. Вы с вашим неприемлемым отношением к середине, парите либо в вышине, либо ползаете внизу.

— Да чепуха все это, — огрызнулся он. — И не нашим выбором определяется, где мы сейчас. Если я рожден для того, чтоб летать, я обязательно взлечу рано или поздно.