Джени Крауч - Спасательный круг для любимой

Похоже, Джон придерживался иного мнения.

– Я слышал, что авокадо афродизиак. – Лайамвзял с полки одну штуку и выразительно пошевелил бровями. – Если нет, то из него можно сделать отменное гуакамоле [2]. Так что мы в любом случае будем в плюсе.

Его шутливые замечания по каждому продукту не развеселили Шерри, она думала только о том, что больше не нужна Джону.

– Эй, голубоглазка! – обнял ее Лайам, пока они шли между рядами. – Что происходит в твоей симпатичной головке? Грустишь из-за того, что случилось вчера в твоем доме?

Она неопределенно пожала плечами.

– Да, ужас. А еще я вчера чуть с катушек не съехала, – ответила она и рассказала ему, как терла руку, пытаясь смыть несуществующую кровь.

– Не вижу в этом ничего страшного.

– Дело не только в этом. Последние пару месяцев у меня было нечто вроде посттравматического синдрома. Приступы холода. Я даже рисовать не могла.

Лайам кивнул:

– Негативные эмоциональные реакции – ночные кошмары, бессонница, проблемы с едой, злоупотребление алкоголем или наркотиками – обычное дело среди агентов и офицеров первые пару лет. Так что не думай, что ты уникальная. Со временем ты научишься немного дистанцироваться от эмоциональных уродств. Найдешь способ заземлиться.

– Да, Джон хотел помочь мне в этом, и, наверное, смог бы. Но теперь добавилась еще вчерашняя маленькая драма? Боюсь, между нами все кончено. Думаю, он хочет установить дистанцию между собой и моими истериками. И я не виню его за это.

– Он это сам тебе сказал?

Шерри закусила губу:

– Ну, не такими словами.

Лайам закатил глаза:

– Он хоть какими-то словами тебе это сказал?

– Разве он так не думает, Лайам? Я в одном шаге от психбольницы.

– Хаттон?! Ради бога, девочка моя! Хаттон тот, кто не дал нам разбежаться из «Омеги», поджав хвосты. Если бы он удирал всякий раз, когда кто-то сходит с ума, всю жизнь провел бы в бегах. Девиз Джона: «Помоги мне, и я помогу тебе», и все такое.

– Ну, вы-то с ним друзья. А Джон и я, мы… ну, скажем так – мы провели с ним одну шикарную ночь перед тем, как я свихнулась из-за вчерашнего происшествия. А до этого мы всего пару раз встречались, о какой товарищеской взаимопомощи может идти речь?

Лайам остановился и улыбнулся ей. Настоящей улыбкой, которая не имела никакого отношения к его шуточкам. И его лицо тут же преобразилось.

– Выходит, Хаттон все-таки попался в сети Амура и поддался своему сердцу. Пора бы уже. Обычно он насмерть замучивает отношения своими размышлениями, прежде чем связаться с кем-нибудь.

– Правда?

Лайам кивнул:

– Если у него все так быстро с тобой закрутилось, значит это настоящие чувства, а не разум. И это очень важно. Я знаю Джона много лет и ни разу за ним такого не замечал.

Но Шерри это не убедило.

– Я видела, как вы с ним переглянулись перед уходом. Секретный братский код типа: «Эй, она мне больше не нужна, можешь снять с меня эту головную боль?»

– Тебе надо потренироваться в расшифровке секретного братского кода, – расхохотался Лайам. – Потому что этот взгляд сказал мне: «Эй, по городу разгуливает маньяк, поэтому присматривай за ней в оба глаза, она очень важна для меня».

Шерри не знала, верить ему или нет.

– Точно?

– О, драгоценная моя, как бы мне ни хотелось сбежать с тобой, я видел, что он чуть не прострелил меня взглядом, когда я дотронулся до тебя, он чуть не открутил мне голову.

– Он ничего такого не сделал и не сказал.

– Поверь мне, я его знаю. Хан это тоже наверняка заметил. Хоть и промолчал – он человек тактичный. Так что просто поверь мне на слово – Джон Хаттон может справиться с любой твоей «истерикой», хотя, судя по тому, как ты разговариваешь и выглядишь, твое безумие скорее вымышленное, чем реальное.

– Но…

– Когда речь идет о Хаттоне, никаких но не существует. Если он решил, что ты много значишь для него, чтобы помочь тебе нести твою ношу, он это сделает, невзирая на то, насколько эта ноша тяжела. И абсолютно не важно, как долго вы знакомы. Поверь мне. А теперь давай закончим с покупками и вернемся к твоему воздыхателю, чтобы вырвать его из лап отчаяния.

– Я просмотрел материалы дела по пути сюда. У вас тут весьма интересный экземплярчик, – заметил Брендон, перелистывая показания третьей жертвы.

Если Брендон Хан называл кого-то «интересным», это означало, что у них на руках весьма необычный преступник. Брендон был сертифицированным гением с тремя научными степенями. Он знал дюжину языков и мог не хуже компьютера одновременно прокручивать в голове кучу разных сценариев.

Из-за этого к нему прилипло прозвище Машина. Если Брендон считает их насильника «интересным», значит, считает, что у него IQ настоящего гения.

– Похоже, он выбирает своих жертв, не руководствуясь ни внешними признаками, ни любыми другими причинами, – согласился с ним Джон. – Все женщины разной возрастной категории, разного роста, веса, телосложения, у них разный цвет волос и цвет кожи. Они не знакомы друг с другом и происходят из разных социальных слоев населения.

– Именно это я и имел в виду. У серийного насильника обычно имеются какие-то определенные пристрастия. Шаблон или ритуал, которому он неукоснительно следует.

– Ну, если у него таковой и имеется, мы его не вычислили. Я пытался абстрагироваться, посмотреть на дело как бы со стороны, чтобы выявить хоть какие-то общие черты, но, честно говоря, ничего у меня не вышло.

– Может, его modus operandi не в женщинах, а в самой ситуации.

– Я и об этом думал, – кивнул Джон. – Эти дела связывают только две вещи – все они произошли на пороге дома, и каждый раз преступник бьет жертву в лицо, чтобы огорошить и ослепить ее, не причиняя при этом серьезных повреждений.

Брендон выложил перед собой в ряд фотографии потерпевших.

– Нападения происходят в разное время суток и в разные дни недели, так?

– Да. Неделя-другая между преступлениями, никакого определенного промежутка времени. – Это первое, что выяснил Джон. – Большинство случилось у потерпевших дома, одно в отеле.

– Место тоже может играть важную роль, – заметил Брендон. – Он должен выбирать места, где его не заметят и не опознают.

– Да, и это требует тщательного планирования.

– Точно. И синяки. – Брендон показал на фотографии. – Глядя на них, сразу понимаешь, что это один почерк. Абсолютно идентичные повреждения. Он себя прекрасно контролирует. Бьет их не в гневе. У него совсем другая цель – это часть его плана, которого он тщательно придерживается.

Они размышляли, глядя на фотографии, наконец Джон откинулся на спинку стула и устало потер ладонями лицо.

– Брендон, скажи, что я упустил? Только давай без сладких пилюль, не надо щадить мои нервы. Если ты что-то заметил, говори прямо.