Ирина Цветкова - Жребий судьбы

– Ольга Погорелова.

– Так, фамилию надо сменить. А меня зовут Антон Кузьмич. Будем знакомы. Расскажите о себе, о том, где вы раньше пели.

– Я не пела, – смутилась Ольга. – Я выступала в цирке, мы всей семьёй были воздушными акробатами, может, слышали, семья Серебряных?

– О! – воскликнул он, поднял указательный палец. – Вот и псевдоним! Будете и у нас Ольга Серебряная. А почему вы ушли из цирка?

– Я разбилась, упала из-под купола цирка…

– Простите… Ну так покажите, на что вы способны. Спойте что-нибудь.

Оля стала петь. Она хотела продемонстрировать все свои способности, весь свой вокальный дар. Она сама получала удовольствие от того, что пела и не могла остановиться, а Антон Кузьмич её не прерывал. Когда она закончила, то заметила слёзы на глазах собеседника.

– Поразительно! Это просто поразительно, – повторял он. – Я никогда не думал, что такое возможно.

Успокоившись, он объяснил Оле:

– Ваш голос потрясающе напоминает мне голос одной певицы, мы работали с ней вместе в ресторане «Глициния». У неё был изумительный голос, я даже не представлял, что такой голос может быть повторён в ком-то.

«Что это я на всех тут, в Херсоне, похожа?» – с обидой подумала Оля. Почему её сравнивают с кем-то, с какими-то прочими певицами? Она сама по себе, при чём тут какие-то другие певицы, которые жили здесь сто лет назад?

– У меня даже сохранились её афиши. Её звали Ксения Алмазова. Это тоже был псевдоним, я его придумал ей. Настоящая её фамилия – Никитина.

Оля сразу вспомнила, что как раз о ней рассказывали в музыкальном училище.

– Она ушла от вас в театр? – спросила она.

– Она хотела уйти в театр, – ответил Антон Кузьмич, – но сделала выбор в пользу любви. Ксения наша вышла замуж и уехала с мужем куда-то далеко. Больше мы о ней ничего не слышали. Так что она теперь своим уникальным голосом поёт колыбельные детям. Послушайте, а ведь вы не только голосом на неё похожи, – сказал вдруг Антон Кузьмич. – Вы удивительно похожи на неё внешне. А давайте мы сделаем так: объявим, что вы дочь Ксении Алмазовой. Будете играть роль дочери великой певицы. Народ толпой повалит на вас. В Херсоне помнят Ксению Алмазову, сожалеют, что после неё не появилось певицы её уровня. А вы похожи лицом и голосом на неё. Мы с вами заработаем кучу денег!

– Нет, что вы! – возмутилась Оля. – А если ей кто-нибудь сообщит об этом? И Ксения Алмазова вдруг приедет в город и обман раскроется? Тогда моя карьера будет окончена навсегда. А я не собираюсь ставить крест на своей карьере. И я хочу быть собой, а не дочерью какой-то там Ксении Алмазовой!

Полицмейстер Константин Филиппович Зарубин опять не спал ночь. Снова ограбление ювелирной лавки. По предъявленному фотоснимку пострадавшие опознали Дарью Рубцову. Он позвонил в Алешки. Алешковские коллеги заверили его, что подопечная находится под их надзором, с момента переезда из Херсона в Алешки никуда не отлучалась. Выходил какой-то ребус. Можно было взять её, привезти в Херсон и допросить с пристрастием. Но он боялся спугнуть её саму и её сообщников. Зарубин стоял на своём: взять её на «горячем». А грабежи продолжались. Стоило ли дожидаться новых ограблений?

Он собрал всех, кто занимался делом Рубцовой – так условно назвали дела об ограблениях ювелиров. Вызвал из Алешек тех, кто вёл там досье на Дарью Рубцову. В кабинете собрались все, пора было начинать заседание.

– Итак, господа, я хочу вам сообщить, что у нас опять ограбление ювелирной лавки. Всё тот же почерк, те же нападавшие. Банда, во главе которой девушка в брюках и шестеро её подчинённых, которые беспрекословно повиновались ей. Потерпевшие, семья Зильбергов, опознали на фотографии Дарью Рубцову. Я хочу выслушать ваше мнение, господа. Пожалуйста, Юрий Фёдорович, я хочу послушать вас, расскажите, что у вас в Алешках происходит, как она там себя ведёт, что вы узнали о ней, ведя негласное наблюдение за ней.

Прибывший из Алешек полицмейстер Соколов поднялся и стал докладывать:

– Наша подопечная ведёт крайне замкнутый образ жизни. Никуда не ходит, ни с кем не общается. Бывает только в классах, где она работает и на рынке или в лавке. Всё остальное время она дома.

– К ней кто-нибудь ходит? – спросил Зарубин.

– Никак нет. Она ни с кем не сошлась в Алешках. Друзей, подруг у неё там нет. Ни с кем не общается.

– А ночью? Вы ведёте наблюдение по ночам? Ведь грабежи случаются и ночью. Может, она куда-то ходит или к ней кто-то является?

– Обижаете, Ваше Благородие. Ввиду особой опасности данной персоны наблюдение ведём круглосуточно. Никто к ней не ходит и она никуда не ходит.

– Вот и получается, что брать её нельзя: нет фактов. Она опять выйдёт сухой из воды. Даже вы настаиваете, что она никуда не выходит из дому, вы не подтверждаете её участия в этих делах, – констатировал Зарубин.

– Подождите! – вырвалось у молодого Антона Румянцева. Он тут же спохватился: – Разрешите, Ваше Благородие?

– Давай, – кивнул Зарубин.

– Я так понимаю, что вы говорите о Дарье Рубцовой? Так я видел её вчера в Херсоне! Я её частенько вижу на Суворовской.

В кабинете повисло неловкое молчание. Полицмейстер Зарубин перевёл взгляд на Соколова.

– Это вы так ведёте наблюдение? Она ездит в Херсон, в этот же день в городе происходят ограбления, а вы утверждаете, что Рубцова никуда не отлучается?!

– Помилуйте, господин полицмейстер! Она вчера не выходила из дому, как вернулась из гимназии, так и заперлась у себя дома. Я вот хочу у молодого человека спросить, – он обратился к Румянцеву: – А хорошо ли вы знаете подозреваемую? Может, вы ошиблись?

– Хорошо ли я её знаю? – удивился Антон. – Да её сюда несколько раз приводили, я теперь её знаю, как родную сестру.

– А она вам подала какие-нибудь знаки внимания? Поздоровалась с вами?

– Нет, она сделала вид, будто не знает меня, – ответил Антон. – Посмотрела как-то сквозь меня. На её месте любой бы так сделал, если бы был под надзором полиции, обвинялся в вооружённых грабежах и если бы его застукали в городе, где только что произошло ограбление и где он в принципе не должен быть. Она хотела остаться неузнанной, чтобы никто не догадался, что она была в день ограбления в Херсоне.

– Вообщем, так, – сурово сказал Зарубин, – завтра будем разбираться. Доставьте её сюда, – обратился он к Соколову, – сделаем очную ставку. Признается ли она, что была вчера в Херсоне? Исходя из этого будем планировать наши дальнейшие действия.

На следующий день Юрий Фёдорович Соколов в сопровождении двух алешковских сотрудников полиции доставил Дарью Рубцову в Херсонское полицейское управление.

Даша с тех пор, как переехала в Алешки, считала, что тот кошмар, который преследовал её последние месяцы жизни в Херсоне, закончился. Она не знала, что находится под негласным надзором полиции. Её существование было упорядочено, никто не вмешивался в её жизнь, не мешал ей жить. Она успокоилась, стала забывать о том, что произошло с ней в родном городе. И вдруг, как гром среди ясного неба: визит полиции и вызов в Херсон. Опять её в чём-то подозревают. У Даши не хватало жизненных сил сопротивляться происходящему. Её грубо увели из дома, привезли в Херсон. Нет, она не выдержит этих глупых необоснованных обвинений! Опять кто-то кого-то где-то ограбил, а шишки все на неё. Она ведь специально уехала из города, чтобы прекратить эту историю. Думала, её оставят в покое. Нет, не оставили. Что же происходит? Когда наступит конец этим издевательствам над человеком?