Михаил Учайкин - Роза на кресте

— Что-то интервью не получается, — прошептал журналист, закрывая глаза и склоняя голову на плечо Адриана.

— Куда едем? — поинтересовался водитель, когда его пассажиры расположились на заднем сиденье автомобиля. Адриана он знал, часто его отвозил домой по четвергам, а вот его спутника видел впервые.

— Домой, — вздохнул мужчина, понимая, что от задремавшего парня он вряд ли добьется, куда того везти.

Водитель такси помог Адриану высадить из машины его спутника, который даже не проснулся от всех этих манипуляций и на ноги вставать не собирался.

— Вам помочь? — поинтересовался он на всякий случай — клиент щедрый, можно и оказать ему услугу.

— Нет, спасибо. Я в состоянии и сам донести до своей квартиры это эфемерное создание, — ответил тот, подхватывая на руки парня, казавшегося невесомым.

— Да, уж, — согласился водитель, он и сам удивился, ведь парень больше напоминал молоденькую девушку, но на его журналистском бейджике была фотография и под ней значилось «Исидор Кален, журнал “Прелеста”». Он знал этот журнал не понаслышке, его жена являлась его постоянным читателем, причем предпочитала только глянцевый бумажный вариант, заставляя своего супруга разыскивать по киоскам свежий номер. А в журнале корреспондентами могли работать только мужчины. Женщинам и девушкам путь в журналисты был заказан. Для них правительством был строго определен список доступных специальностей и времени работы, чтобы их профессиональная деятельность никоим образом не мешала воспроизводству населения.

— Но я не откажусь от вашей помощи, если вы мне поможете открыть входную дверь, — попросил Адриан, передавая водителю магнитный ключ от подъезда…

«Ну, и куда его положить? Кровать же у меня одна, а диванчик слишком короток, чтобы укладывать парня на него», — Адриан огляделся по сторонам, пытаясь куда-нибудь пристроить спящего журналиста в своей квартире. Приняв решение, что кровать все же его, он опустил того на кожаный диванчик, и отправился за постельным бельем для него. Наскоро раскинув простыню и подсунув под его голову подушку, он принялся парня раздевать — жаль будет, если его костюм изомнется…

Он лежал на своей кровати без сна, пялился в темноте в потолок, пытаясь рассмотреть там нечто занимательное.

«Ну, и что? Интервью не получилось, — хмыкнул Адриан. — Хотел рассказать, хотел поделиться с журналистом, душу перед ним обнажить, так сказать. Душу, которой нет, вот уже почти триста лет».

Триста лет он слонялся по земле, взирая, как менялся этот мир. Только он не менялся. Нет. Вот тут Адриан лгал себе. Он менялся не внешне, нет, менялась его сущность…

Ее, Адриану Кермит, дочь третьего графа Суррея, предательски убили кинжалом в спину. Но прежде чем испустить дух, прежде чем последний вздох сорвался с ее губ, к ней явился человек в черном и спросил, хочет ли она отомстить. Адриана только прикрыла глаза в знак согласия, как просил человек, может, она и не соглашалась, а глаза прикрыла только потому, что обессилила в попытке удержать жизнь в своем теле. Но как бы то ни было, она стала тем, кем стала — бездушным Адрианом Кермитом, меняющим свое имя раз в десять-двенадцать лет.

Он даже не знал, как это происходило, но однажды рядом с кроватью в его спальне оказывались новые документы и инструкции, что он должен сделать, прежде чем исчезнуть и возродиться заново, как птица Феникс. А потом приходить к таким же, как он, насильственно лишенным жизни, помогая им исполнить свое предназначение на Земле и удалиться в мир иной.

Она отомстила за свое убийство. Но удовлетворения от этого не испытала. Все было банально просто — ее кузен нанял убийц, чтобы те освободили ему дорогу к титулу. Но кузен не знал, что у отца Адрианы был еще и сын, мальчик, рожденный в законном браке и являющийся прямым наследником, а не она, Адриана, которая категорически отказалась стать супругой своего кузена. Мать мальчика была служанкой в их доме, ею и оставалась, хотя брак с отцом Адрианы был оформлен по всем правилам. Мальчик был воспитан, как и положено сыну третьего графа Суррея. Ему просто никогда не сообщали, что его няня — это его мама, и женщина молчала — таковы были условия ее нахождения рядом с сыном. После смерти своего отца, он стал четвертым графом, его опекуном — Адриана, но об этом кузен не знал, а уже после «смерти» — мать юного четвертого графа смогла раскрыть свою тайну. А Адриана, став ангелом-хранителем своего брата, следила, чтобы с ним ничего не случилось. Она обожала жизнерадостного мальчишку всем сердцем, поэтому окружила его преданными слугами, которых подобрала сама, и которые готовы были отдать за него жизнь.

А потом пятым графом Сурреем стал его первенец. А потом… Словом, жизнь продолжалась, а для Адрианы она остановилась, замерев на отметке тридцать.

Оглядываясь в прошлое, она не чувствовала себя несчастной, но и счастливой себя не ощущала: одна, всегда одна.

Уже гораздо позже Адриана научилась заводить друзей, но вынуждена была с ними расставаться. Влюблялась в женщин, когда была мужчиной, но и с ними была вынуждена расставаться, чтобы исполнять последние желания тех, кому, как и ей не дали исполнить свое предназначение. Адриана постепенно становилась машиной для исполнения приговоров. Редко, когда кто-то из убиенных не просил наказать своего убийцу.

Первые двадцать лет после «смерти» он продолжал оставаться женщиной, это, пожалуй, был самый тяжелый период ее жизни. Его лишили сердца, но не чувств, она продолжала по-прежнему влюбляться и страдать. Внутри что-то сжималось и болело, только непонятно что. Поначалу она даже жалость испытывал к своим жертвам. Женщин убивали не менее редко, чем мужчин, и они обычно просили жестоко наказать своих убийц. А потом она перестала жалеть тех, кого, теперь ей, приходилось убивать, ожесточилась. Ведь ее жертвы сами лишили невинного человека жизни, за что она их и карала.

В основном, конечно, она продолжала оставаться женщиной. Ее редко запихивали в мужское тело. Но когда это происходило ей начинали нравиться женщины. Он, красавец-мужчина, богач, «рылся в них, как в сору», меняя одну на другую сразу, только после одной ночи, второй раз лечь с одной и той же женщиной в постель у него не возникало желания. О нем ходили всякие и всяческие слухи среди них, но и все равно те летели к нему, словно пчелы на нектар.

А затем судьба, вдоволь поиздевавшись над ней, снова сделала женщиной — она должен был исполнить последнее желание зверски убитой молоденькой девушки. Та была настолько чиста и совершенно невинна, что попросила что-то совсем смешное, ей даже на ум не пришло бы наказать своего убийцу. Адриана сама пришла к нему, и когда расправлялась с ним, тот никак не мог поверить, что это именно та девушка, с которой он так жестоко совсем недавно обошелся. Ведь убийца не знал, что за невинной внешностью скрывался жестокий и хладнокровный палач. Нет, Адриан не убил его исподтишка, она вызвал его на дуэль, переодевшись мужчиной. Они сражались на шпагах — сильный самоуверенный убийца и Адриана, которая была лучшим в своем деле, лучшим палачом. Ей конечно было больно, когда противник пронзал ее шпагой, она позволяла ему позабавиться, потому что и сама в этот же самый момент, наносила точно такой же удар, заставляя мужчину корчиться от боли. Только вот удар в сердце он Адриане не смог бы нанести, сколько не старался, потому что получил бы ответный удар, а Адриана хотела, чтобы тот помучился не менее сильно, чем та девушка, когда умирала от потери крови.