Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

Голицын медленно побрёл за ним. История с рицином настолько извела нервную систему несостоявшегося писателя, что в сложившейся ситуации вместо вполне естественного страха, он испытал чуть ли не облегчение. А когда Арбенин заговорил о незаконном хранении сильнодействующих ядов и имеющихся доказательствах, Голицын совсем обмяк и безвольно скатился по стене на палас. И снова вместо страха парень почувствовал облегчение: наконец-то он избавится от этого камня на душе. Ведь, если разобраться, сам он ни в чём не виноват. Ну, почти не в чём.

— Я всё расскажу, — прошептал он, — это всё Лена, я не хотел! Но мы ничего плохо не сделали, правда! Понимаете, это была шутка!

— Пока не понимаю, — честно признался Май, переодетый в милицейскую форму. Он помог парню подняться и усадил его на диван. — Давайте всё по порядку. Или, может, поговорим в отделении? Вы ведь там частый гость?

Помощник детектива не поленился навести справки перед визитом, и теперь был в курсе всех злоключений собеседника.

— Не надо в отделение! Я лучше здесь всё расскажу. Тем более что ничего криминального не сделал.

— Ну, это как посмотреть. Начнём с хранения рицина и…

— Нет у меня никакого рицина! Нет, и никогда не было! Вон, можете квартиру обыскать, я вам даже без ордера разрешаю — ищите!

Май огляделся по сторонам, жалея, что столь любезное приглашение получает далеко не от всех подозреваемых. Это намного упростило бы его работу!

— Если настаиваете, возможно, позже я так и сделаю. А пока давайте уточним, вы утверждаете, что никогда не хранили здесь рицин, я правильно понял?

— Правильно. Не хранил, более того, я его в руках никогда не держал. Так, видел пару раз на работе, но это был даже не совсем рицин.

— Стоп! У меня есть свидетели, которые утверждают, что вы предъявляли им яд.

Борис тяжело вздохнул и вдруг принялся изо всех сил лупить себя кулаками по голове, приговаривая:

— Вот, идиот! Какой идиот! Кретин хвастливый!

Май удивлённо вскинул брови и поспешил остановить экзекуцию, перехватив атакующие собственного хозяина руки.

— Успокойтесь, Борис Михайлович. Это лишнее, поверьте, если вы заслужили наказание, вам его непременно назначит суд. Себя-то зачем утруждать? Может, объясните, за что вы так себя, любимого?

— Я же говорю — кретин хвастливый! Понимаете, у нас на фабрике из клещевины делают касторовое масло, и в качестве производственных отходов получается рицин, ну, конечно, не совсем чистый. А я давно им интересовался, понимаете, я пишу детектив…

— Наслышан, и вы решили полюбоваться ядом в домашних условиях?

— Решил. Но решить и сделать — разные вещи. Оказалось его не так просто достать. Там всё очень строго — отчётность, утилизация, в общем, ничего не получилось.

— Что же тогда видели свидетели?

Борис только отмахнулся.

— Я столько раз хвалился, что могу легко и просто достать рицин, что Игорь попросил не трепаться, а доказать это на деле.

— Игорь Шинский? — осторожно уточнил Арбенин.

— Да, спорил, что ничего у меня не выйдет, а я не люблю проигрывать. Вот и насыпал первое, что под руку попалось. Он-то откуда знает, что там?

— И что вам попалось под руку?

— Обычный рвотный порошок.

— И он поверил?

Голицын мрачно усмехнулся:

— Нет, этот гад решил проверить, и подсыпал порошок моему Марику! А мы с девчонками как раз были на кухне и ничего не знали.

Май вздохнул, украдкой взглянув на часы, совсем не то он рассчитывал здесь услышать. Пока в его рабочую версию укладывалась только настойчивость Шинского.

— Кто такой Марик?

— Мой хомяк, теперь уже бывший.

— Бывший?

— Да, в результате проверки он погиб, наверное, доза была слишком большой. Я сразу не понял, что произошло. К ветеринару его потащил, но поздно было, а этот придурок только на следующий день признался, когда деньги принёс.

— Какие деньги?

— Проигранные, мы же на деньги спорили! Правда, сумма была чисто символической — тысяча рублей. Стоило из-за них животное травить! Нет, я, конечно, сам виноват, но он тоже хорош! Друг называется!

— Сочувствую вашей утрате, но вернёмся к основной теме нашей беседы. Зоя присутствовала при ваших рассказах о рицине?

— Да, разумеется, мы всегда собирались вместе, вчетвером.

— И как она реагировала?

— Да никак, яды её не интересовали, она просто не слушала. Вмешалась только однажды, когда Игорь предложил тот спор. Зоя сказала, что это глупо, к тому же небезопасно. Она просила меня оставить эту затею.

— Но вы не оставили?

— Просто Игорь взял меня на слабо.

— Почему это было для него так важно?

— Не для него, Игорь обозвал меня хвастуном и пустомелей, каюсь, водится за мной такой грешок. Так что для меня это было важнее.

— Вы в курсе, что Заряна погибла?

Борис вздохнул с искренним сожалением.

— Да, знаю… Зоя она была такая, как сказать, настоящая что ли, искренняя…. Жаль её. Зачем она это сделала — не понимаю!

— Ваш друг тоже не понимает?

— Игорь? Не знаю, сразу я не смог ему дозвониться, а потом мы с Ленкой поссорились… В общем, не встречались мы пока, да ему сейчас и не до встреч, наверное. Игорь Зою ведь больше жизни любил, прямо помешан на ней был, знаете, про такое теперь только в романах пишут.

— Не знаю — романов не читал. А вам известно, что она отравилась рицином?

Парень вздрогнул так, словно рядом раздался, по меньшей мере, ядерный взрыв, и уставился на Мая, как на причину этого самого взрыва.

— К… как? — беспомощно пролепетал он. — Не может быть! В газетах ничего такого не было, вы специально меня разводите, да? — спросил он со слабой надеждой в голосе.

— Разводят в Загсе, — устало вздохнул Арбенин.

Растерянность парня не была наигранной, и мужчина понял, что снова идёт по ложному следу.

— Но как же так? Откуда? — надежда в голосе Бориса сменилась неподдельным отчаяньем. — Вы что, думаете — она рицин у меня взяла?! Но это невозможно! Чем угодно клянусь — у меня этой дряни никогда не было!

— Допустим. Ладно, вернёмся к безвременно почившему Марику и якобы проигравшему Шинскому, что было потом?

— Ничего не было. Я вообще забыл об этой истории, и даже когда обнаружил, что оба пакетика исчезли, не придал этому особого значения — я ведь знал, что в них.

— То есть исчезли пакетики с фиктивным рицином?

— Да.

— А вот это может быть интересным! Когда их не стало?

Борис разволновался:

— Точно не знаю, я это обнаружил совсем недавно, а потом появилась эта женщина и Лена… она во всём призналась. Я же, правда, не знал ничего, а она теперь меня преследует!

— Стоп! Стоп! — Май поднял руки, пытаясь остановить этот бурный и малопонятный поток красноречия. — Лена, это ваша жена?

— Да.