Людмила Толмачева - Снежное сердце

«Ах, Олег, до чего ты меня довел?» – с горечью размышляла Дана, проходя через сквер, заросший кустами сирени.

Скользя невидящим взором по густым пепельно-изумрудным кронам, она мысленно обвиняла Олега в своем «падении». Ведь это он бросил ее в чужие объятья, он заставил ее следить и вынюхивать, выкладывать посторонним людям семейные тайны.

Вместе с тем она мучалась еще одним ощущением, подспудно живущим в ней. Тоненьким, но болезненным нервом что-то дергалось и ныло в груди, неотступно, каждую секунду ее теперешней жизни.

Эта боль имела свое название. Но даже в мыслях Дана не решалась признаться себе, что больна Олегом, что любит его, как никогда и никого не любила.

Неужели надо обязательно потерять любимого, отдать в чужие руки, чтобы понять, как он бесконечно дорог?

Возле подъезда ее окликнул женский голос, нежный, грудной, почти детский. Оглянувшись, Дана судорожно сглотнула. К ней приближалась Рынкина.

В кардигане леопардовой расцветки, с рыжей гривой густых ухоженных волос и яркими пухлыми губами, девушка выглядела потрясающе. Дану неприятно поразил цвет лица юной соперницы. С ним мог поспорить разве что распускающийся под лучами утреннего солнца розовый бутон.

– Вы ко мне? – официально спросила Дана, отчаянно борясь с охватившей все тело мелкой дрожью.

– Да. Я хотела… Нам надо поговорить…

Было заметно, что девушка волнуется и одновременно злится на себя. Очевидно, она заранее придумала эту сцену, но все пошло не по сценарию.

– Вы знаете, я не уверена, что нам надо о чем-то говорить, – сухо парировала Дана и, отвернувшись, попыталась открыть дверь подъезда.

– Подождите! – крикнула Рынкина.

В ее детском голосе Дане послышалась искренность. Она невольно повернулась, смерила Хризафору-разлучницу пристальным взглядом, холодно ответила:

– Хорошо, я выслушаю вас.

Озираясь и пожимая плечами, Рынкина запротестовала:

– Нет, только не здесь! В любую минуту нас могут застать… То есть, я хотела сказать… Короче, лучше без свидетелей. Вы понимаете?

– Хм, а свидетель, надо полагать, мой муж?

Вложив в эту фразу все высокомерие, на какое была способна, Дана хладнокровно наблюдала. Она как-то сразу успокоилась.

Перед ней стояло юношески свежее, отлично сложенное, сияющее сочными природными красками существо – по сути еще не сформировавшееся, не развитое, наивное, но с большими амбициями.

– И он… в том числе, – выдавила девица, покраснев до кончиков своих огненных волос.

– Ну и куда мы пойдем? В ресторан «Атлантида»?

– Нет, конечно! – поспешно возразила Рынкина и показала рукой на небольшую «Тойоту», припаркованную невдалеке. – Давайте, поговорим в моей машине!

– Подарок Олега Петровича? – наугад спросила Дана и по испуганным глазам Хризафоры поняла, что ответ излишен.

– Н-нет, что вы… – залепетала Рынкина.

– Вот что, – резко остановила ее Дана, – здесь за домом сквер, там все и расскажете.

Не дожидаясь отклика своей визави, она решительно направилась в сторону сквера. За спиной громко цокали шпильки рыжеголовой. Их назойливый металлический стук, как зловещий предвестник чего-то неотвратимого, больно отдавался в Даниной голове.

– Понимаете, – начала Рынкина, как только они расположились на свободной скамье, – я это сама придумала. Поговорить с вами. Олег… Олег Петрович не разрешил бы… Он бы не стал…

– Я понимаю, – сухо перебила Дана. – Продолжайте.

– Как тяжело с вами… Я представляла…

– Давайте, обойдемся без эмоций! Выкладывайте суть. Для чего вы пришли?

– Я? Поговорить. Но вы разве… Ой, я не думала, что так… Что вы…

– Вы не думали? – с едва заметной усмешкой переспросила Дана. – Не лукавьте, девушка! Еще как думали! И даже отрепетировали свою речь. Ведь так? Только жизнь, как известно, непредсказуема. Наверное, вы рассчитывали на другую реакцию?

– Вообще-то, да, – сдавленно подтвердила Рынкина. – Но почему вы так равнодушны? Вы не любите Олега? Он, в принципе, говорил… Я теперь сама убедилась. Тогда… В таком случае я зря приехала.

– Интересно, что было в вашем сценарии? – усмехнулась Дана. – Наверное, мои жалобы на несчастную семейную жизнь?

– А разве она счастливая? – с вызовом крикнула девица, в мимике которой появились жесткость и презрение.

– Это не ваше дело! Знаете, на кого вы похожи? Вы и все подобные вам. На красивеньких, но коварных медуз. Бестолковых и хищных.

Не взглянув на Рынкину, которая в порыве гнева бормотала что-то несвязное, Дана поднялась, перекинула через плечо ремешок сумки, и неторопливо, покачивая бедрами, пошла по осенней аллее.

Леонид Брусника терзался сомнениями. Глядя в офисное окно, за которым разгорался погожий сентябрьский денек, мужчина решал важную дилемму: докладывать или нет начальству полученную информацию? С одной стороны он привык к дисциплине и негласным, но неукоснительным корпоративным правилам, с другой… Именно эта, другая сторона и была предметом душевных невзгод.

С того момента, как своей особенной походкой Дана Снежкова пересекла зал «Марселя», в его судьбе обозначился новый вектор. Вначале едва заметный, пунктирный, он постепенно принимал черты главной дороги. Вопреки воле и рассудку в сердце росло, обрастая неизведанными гранями, любовное чувство. Новые ощущения преследовали повсюду, подчиняли, мешали работе. А ведь он, черт возьми, всегда гордился своим умом, опытом и твердостью принципов. Но что, все-таки, делать? Оставить все как есть, а потом жить с мыслью о собственной подлости?

Решение пришло неожиданно. Надо доложить, но при этом попросить о помощи. Иван Андреевич с его связями поможет Снежковым избежать крупных неприятностей. И пускай его просьба выглядит нелепо, главное – избавить Дану от новой психологической травмы.

Приняв это нелегкое решение, Брусника стремительно вошел в директорский кабинет.

– Похоже, у господина Снежкова большие проблемы, – начал Брусника, усаживаясь на предложенный начальством стул.

– Проблемы? – вскинул густые брови Иван Андреевич и отложил в сторону дорогую ручку. – Надеюсь, не сексуального характера?

– Это бы еще полбеды, как говорится…

– Ну-ну, не тяни кота за эти самые…

– Коррупция.

– О, как! Интересно.

Директор машинально взял ручку и стал постукивать ею по бювару. Спустя какое-то время он поинтересовался:

– Ты зафиксировал компромат?

– Нет, компромата никакого, но, скажем так, есть сведения, прямо говорящие о связи Снежкова с криминалом.

– В чем они заключаются, эти сведения?

– Я видел его встречу с подозрительным субъектом. Они прятались в лесу. Этот субъект угрожал Снежкову.

– И все?

– Пока все. Иван Андреич, я думаю, ему надо помочь.