Людмила Толмачева - Снежное сердце

– Да как-то неловко, – замялся Брусника.

– Не выдумывайте! – отмахнулась Дана. – Художники – народ демократичный. Кстати, его может заинтересовать ваша внешность. Не приходилось позировать?

– Не-ет.

– У вас типаж положительного героя, «рабочей косточки».

– Передовика производства?

– Вот-вот! Только антураж теперь другой. Не мартены и токарные станки, а инопланетные миры, роботы и прочее…

– Фэнтези? – подсказал Брусника.

– Ага, – снова рассмеялась Дана.

– Значит, токарные станки для вас только антураж?

– Не ловите меня на слове. Ведь речь идет о живописи. А вас это задело?

– Ну как сказать… Отец у меня токарь шестого разряда. Шестьдесят лет ему, пенсионер, но до сих пор работает, начальство уговорило. Молодым не интересно пахать у станка, все в торговлю да в бизнес подались…

– Или в сыщики.

– М-да, это вы верно заметили. Мой путь в агентство был не прост…

– Тернист и извилист?

– Ха-ха-ха! А я вас другой поначалу представил.

– И мое первое впечатление обманчиво.

– Да? Интересно, каким я вам показался? Наверное, тугодумом? Но с большими амбициями.

– Почти угадали. А теперь ваша очередь. Только честно!

– Хм! Не обидитесь?

– Постараюсь.

– Нет, все же воздержусь. Все-таки я на службе, а вы моя клиентка. Служебный этикет, знаете ли.

– Какой скукой повеяло… Ну ладно, не буду отвлекать вас от дел. Если больше нет вопросов, я пойду.

– Минутку, Дана Михайловна! А по поводу Мечникова вы серьезно?

– Что «серьезно»?

– Ну, можете показать мне его?

– Ха-ха-ха! Какой вы… смешной! Он что, шимпанзе в зоопарке, чтобы на него смотреть? Я же сказала, что познакомлю. Кстати, вы можете убедиться, насколько твердо я держу слово. До сих пор еще никто не упрекнул меня в обратном. До свиданья, господин Брусника!

– Всего доброго!

Итак, она следит за собственным мужем. Импульсом, толкнувшим ее на радикальные шаги, была необузданная ревность. Сообщение Анжелы вызвало шок, ни с чем не сравнимое ощущение сильного ожога.

«Вот тебе еще одна Хризафора! Такая же наглая и бессердечная, – пришло к Дане удачное сравнение. – Откуда они берутся, эти ненасытные твари?»

Как остра боль ужаленного ревностью сердца! И чем унять ее? Неужели только время – единственный целитель?

Тем не менее, по прошествии нескольких дней Дана нашла аргументы, в какой-то степени оправдывающие мужа. Разумеется, измену простить очень трудно. Но если подойти здраво…

Именно здраво и по-своему остроумно рассуждает на эту тему Анжела: «Мужик ближе к природе. Его дремучие инстинкты во много раз сильнее. Он не властен над ними, а если сопротивляется, то ослабевает и начинает чахнуть, постепенно превращаясь в неврастеника».

Боже, как просто обсуждать чужие проблемы! Дана с легкой душой выслушивала любовные истории подруги, не жалела советов и даже находила смешные стороны в ее неудачных романах. А столкнувшись с собственной бедой, растерялась так, что утратила чувство не только юмора, но времени и пространства.

Нет, Олег не похож на Анжелкиных любовников: разведенных неудачников или женатых «мажоров», отдыхающих от семейной жизни. Во-первых, он умен и успешен. Не каждому доверят такую ответственную должность. И если та вечеринка в «Атлантиде» не приснилась Анжеле, и Олег действительно был в компании «фифы со скользящей походкой», то объяснить это просто. Он очень устает на работе. Задерганному службой чиновнику лучше отдохнуть не в скучной обстановке дома, а «оторваться» в шумной попойке с хорошенькими секретаршами. Олег не предатель. Просто он…

Из-за набежавших слез она не видела дорогу – пришлось свернуть на обочину. Руки, обхватившие руль, дрожали. На душе было так паршиво, что хотелось выть. По-волчьи. Ха! Вот она и сроднилась с любезными сердцу зверями. Вот уж воистину: накаркала себе судьбу.

Достав из сумочки носовой платок, она промокнула глаза.

Куда ехать? К себе, в галерею? Но сегодня там никакой работы. Встречу со скульптором наметила на завтра. Домой? Нет, куда угодно, только не в квартиру, где вид мужниных вещей причиняет невыносимые муки, а звонкая пустота огромных комнат усиливает чувство одиночества. Позвонить Анжелке? Она, конечно же, занята. Ее ресторанчик хоть и невелик, но хлопот с ним выше крыши. Да и как не хлопотать, когда кругом жуткая конкуренция?

И все же ей необходимо услышать низкий, с хрипотцой, родной голос подруги. Пусть даже это будет ругань, типа: не отрывайте меня по пустякам, когда обсуждается меню с главным поваром!

– Алло, Анжела? Я не вовремя? – как можно спокойнее спросила Дана, но голос все же дрогнул.

– Данюша? Ты откуда?

– Домой еду. А ты что делаешь?

– Водку дегустирую.

– Неплохо. А заодно и селедку?

– Ха-ха-ха! Если бы! У меня не тот случай. Поставщик решил за мой счет разжиться, «паленку» подсунул. Но не ту напал, поганец! Составим акт по всей форме, и пусть выкручивается. А ты чего звонишь-то?

– Да так, поговорить…

– О чем? Что-то экстренное?

– Нет, ничего такого. Просто я… Мне…

И вновь ее подвел голос – завибрировал на высокой ноте. Еще немного и она зарыдает прямо в Анжелкино ухо.

– Данюш, я все понимаю, – произнесла Анжела, убавив громкость своего прокуренного контральто. – Вот что! Подъезжай ко мне! Я буду ждать. Хорошо?

– Угу.

– Ну давай! А я пока стол накрою.

Через полчаса они сидели в тесном кабинетике Анжелы, за столом, сервированном с ресторанным шиком. Сама хозяйка уплетала фирменный борщ с мясными пирожками, а Дана, остановив задумчивый взгляд на изящной солонке, машинально водила ложкой по дну тарелки.

– Дан! Ты чего? – не выдержала Анжела. – Тебе не нравится наша кухня? Между прочим, к нам ходят из-за борща. Он у нас как домашний – душистый да наваристый…

– Аппетита нет. Я и дома мало ем.

Анжела заерзала, покусывая губы и бросая короткие взгляды на подругу, наконец, решилась на трудные слова:

– Слушай, прости меня, а? Я ведь по ночам плохо сплю, переживаю. Ну зачем, спрашивается, растрепала про Олега? Кто тянул за язык? Ну подумаешь, сбля… пардон, сплоховал мужик, поддался сиюминутной слабости. С кем не бывает? Вон у моих бывших ширинка никогда не застегивалась. На любую суку реагировали, как барометр на бурю. И ничего. Прощала. Если бы не спивались, то, наверное, и не выгоняла бы совсем. А ты!

– Что «я»?

– А ты замужем за таким классным мужиком. Внешность, положение, брутальность – все при нем! Да за таким бабы толпами должны бегать, и это – нормально. Понимаешь? Нор-маль-но!

– А он?

– Он? А что «он»? И он – не мумия Тутанхамона, а живой человек.

– К чему ты клонишь, не пойму? Все кругом, значит, нормальные, одна я с дурдома сбежала? Видите ли сверхъестественного захотела – верности от мужа!