Анни Эминеску - Дорога смерти

— Эйтор, окажешь мне услугу?

Он вскинул одну бровь, на лице появилась нахальная улыбка.

— Для тебя — что угодно, Алекс.

Я подошла к нему и, достав из заднего кармана острый метательный нож, протянула ему. Он взял, вопросительно вскинув брови. Я повернулась к нему спиной, села перед ним вплотную, перекинув свои тяжёлые волосы назад, и скомандовала:

— Режь, чтобы они едва спускались с плеч.

Сзади царила тишина, никаких движений не последовало. Я обернулась. Эйтор смотрел на меня, нахмурив брови:

— Ты уверена, Алекс?

— Да! Я устала от них, понимаешь? Сейчас не та ситуация, я не могу за ними ухаживать, они мешают.

Он долгое время смотрел на мои волосы, затем протянул руки и нежно их пропустил сквозь свои пальцы:

— Мне жаль, Алекс: твои волосы прекрасны, но ты права. Готова?

Я снова повернулась к нему спиной:

— Да, готова. Ты только постарайся обрезать поровнее, хорошо?

— Хорошо.

Через тридцать минут я почувствовала, как моей голове стало легче, волосы рассыпались по плечам, моментально высохнув и закрутившись на концах в колечки. Эйтор протяжно вздохнул. Я поднялась, подобрала с земли свои остриженные волосы и бросила их в костёр. Вернувшись, я снова присела рядом с Эйтором.

Немного погодя он нарушил тишину:

— Поговорим?

Я посмотрела на него. Его вид был очень решительным. О нет, черт возьми! Он хочет поговорить о моем проявлении чувств к нему, когда я подумала, что он умирает. Я сделала вид, что не понимаю:

— Ага, о чем?

— О том, что тогда произошло. Алекс, ты сказала тогда, что я тебе нужен, и ты меня поцеловала — сама.

— Эйтор, я была под давлением своих эмоций, я перепугалась, что ты мертв. Все же ты мне небезразличен, я привязалась к тебе, так же как и к Виктории, но не более: я не влюблена в тебя. Ничуть.

Он сузил глаза и придвинулся ко мне, сокращая дистанцию, вторгаясь в мое личное пространство:

— Почему—то, Александра, я не верю ни единому твоему слову. Ты жуткая лгунья!

Я вспылила и вскочила на ноги, отходя от него на несколько шагов:

— Думай, что хочешь, Эйтор. Разговор окончен, я спать.

Я развернулась и уже дошла до своего спального мешка, когда услышала его слова (он снова говорил на своем языке):

— Gaawiin aawanzinoon. Gigiiwanim. (Все равно ты будешь моей.)

Я обернулась: Эйтор смотрел на меня, не отводя глаз. По моей коже прошёлся холодок: в его кошачьих глазах было обещание. Я вдруг вспомнила слова Тори о том, что в его жилах течет дикая индейская кровь и что он никогда не отступит от своей цели. Мне до одури захотелось узнать, что означают его последние слова, но я промолчала. Просто развернулась и стала устраиваться ко сну.

***

Мы продвигались дальше лесами по мексиканской земле. На нашем пути пару раз встречались другие лагеря. Присматриваясь к их обитателям и не обнаруживая никаких признаков каннибализма, мы обходили их стороной. Мы снова начали ставить силки на животных. Эйтор окончательно поправился, через три недели мы возобновили свои тренировки. Эйтор не приставал ко мне, не заводил больше разговоров о наших отношениях, но меня не покидало ощущение, что он вынашивает какой— то план, я точно знала: он просто так не сдастся, и его поведение просто затишье перед бурей.

Через полторы недели мы добрались до Сан—Луиса — Потоси — не самый крупный город, но все—таки нам нужно было пополнить свои запасы. В этом городе мы не встретили каннибалов, если они здесь и были, то хорошо маскировались. Мы тоже не особо светились, передвигаясь по городу под покровом ночи. В этот раз мы были все вместе: после того случая я боялась разделяться надолго. Все прошло неплохо и, в принципе, спокойно. Оружия мы, к сожалению, не нашли, как и запасов патронов (у нас их катастрофически не хватало: у меня оставалась от силы дюжина, впрочем, как и у Тори к дробовику. Но в одежде, воде и обуви здесь нехватки пока не было.

Расслабленные и довольные, мы уже вошли в черту леса, когда услышали рычание сразу с нескольких сторон. Мы замерли. Я отодвинула мальчиков за свою спину и вытащила ножи. Эйтор закрыл меня собой, вытаскивая из—за пояса пистолет. Он передернул затвор и вскинул руку. Откуда он вообще достал этот пистолет? Когда успел? Но не суть, сейчас было важнее то, что рычание повторилось: нас окружали животные, скорее всего волки. Эйтор обхватил пистолет двумя руками, целясь куда—то в чащу. Я приподнялась на цыпочках, чтобы посмотреть через его плечо, что он там увидел. Мое сердце ёкнуло, когда я увидела не волков, а свору одичавших собак. Их глаза были дикими, пасти в оскале, у нескольких изо рта капала белая пена. Они беспрерывно рычали. Их было не меньше десяти, а то и побольше, я услышала новые шорохи и рычание сбоку от себя. Я обернулась на близнецов и приказала не отходить от меня ни на шаг. Убрав ножи обратно в карманы, я сняла винтовку и приложила к плечу, целясь в ближайшую к нам собаку. Мы с трудом ушли от долбаных каннибалов, и я не собиралась становиться ужином для стаи диких голодных собак.

Первым кинулся огромный черный пес. Тори среагировала моментально: раздался выстрел ее дробовика, и пес упал у ее ног бесформенной кучей. Другие собаки не среагировали, они не испугались, наоборот, для них это был словно толчок, и они рванули к нам все разом. Мы едва успевали отстреливаться. Первой патроны кончились у меня, я швырнула винтовку на землю и достала ножи. Я успела метнуть только один, когда за моей спиной раздался крик мальчиков. Я резко обернулась, едва не сворачивая шею. Мое сердце сделало кульбит, когда я увидела, что одна из собак вцепилась мертвой хваткой в ногу Лукаса. Я моментально вскинула руку для броска, но буквально над моим плечом прогремел выстрел, слегка меня оглушив, — пес был поражён точным выстрелом в голову. Посмотрев через плечо, я встретилась с глазами Эйтора, кивнула в знак благодарности и подбежала к мальчикам. Эйтор с Тори продолжали отстреливаться. Нас уже окружала куча мертвых собачьих тел.

Я села рядом с Лукасом на корточки. Из его глаз текли слезы, Леон держал его за руки и смотрел на меня испуганными глазами. Я разрезала его штанину ножом: рана была глубокой, но не рваной. Успокаивающе погладила Лукаса по голове:

— Лукас, мне нужно обработать твою рану, ты же потерпишь? Будет немного щипать, но я быстро справлюсь, обещаю. Хорошо?

Лукас кивнул, всхлипывая и глотая слезы. Выстрелы затихли: больше не осталось ни одной живой псины. Через минуту рядом со мной присел Эйтор, а Тори подошла с другой стороны и села рядом с Лукасом и Леоном. Эйтор кинул на меня мимолетный обеспокоенный взгляд и придвинулся ближе к Лукасу. Я достала бинты и виски.

— Эй, парень, да у тебя первая боевая рана! Круто! Знаешь, раньше в наших племенах мальчики хвастались своими первыми ранениями и шрамами. У нас такой закон: если ты получил травму в бою, а не по собственной глупости, значит, ты уже стал мужчиной. Так что, Лукас, теперь ты полноценный мужчина, будешь в будущем хвастаться своим новым друзьям, рассказывая, как получил этот шрам. Представляешь, как они будут завидовать, ведь ты устоял против целой своры диких псов! — Эйтор говорил, пока я обрабатывала рану Лукасу, а тот настолько увлекся словами Эйтора, что практически не пискнул, когда я обильно лила на его рану спиртным.