Ольга Погодина-Кузьмина - Сумерки волков

Дорога шла через поселок, сворачивала в заповедный лес, огибала глухой забор и упиралась в створки бронированных ворот. За бетонным тянулся еще один забор, кирпичный, с коваными пиками по верху. Участок вокруг зарос ольхой и шиповником. Туристы, случайно оказавшиеся в здешних местах, вероятно, потом рассказывали о засекреченных военных базах и тайных космодромах. На самом деле посреди еловой чащи и торфяных болот, в окружении неприютных, извека нищих деревень поставлен был помпезный боярский терем с пристройками, хозяйственными службами, гостевыми палатами и конюшней.

Из этих усадеб, густо окружавших столицу, спрятанных от посторонних глаз за крепостными укреплениями, можно было составить немалую по европейским меркам страну. За два года жизни в Москве Максим успел перевидать имений и резиденций, но теперь, поднимаясь по белокаменным ступеням палат опричника, не мог отделаться от чувства, что навечно заблудился в чужой недоброй сказке.

Именинница Полина, блондинка с мордочкой американской куклы, похожая на всех женщин этого круга, как бывают похожи все красавицы на портретах художника средней руки, встречала гостей вместе с моложавой матерью, тоже блондинкой. Эти длинноволосые Барби усложняли прохождение сказочного квеста — порой было невозможно отличить мать от дочери, двадцатилетнюю красавицу от сорокалетней, собственную жену от чужой.

В просторном холле, на яшмовом полу, ровно в центре геральдического узора со знаменами и львами на щите, хозяйка и гостьи соприкоснулись щеками.

— Ой, и ты приехала? — прощебетала Полина, оглядывая Аглаю, которая нарядилась в индийское сари. — Ты уже не лечишься на Тибете?

— Зачем ей лечиться? — встревожилась Кристина.

— Ну как же, девочка, после всего, что было у вас в семье! — мать Полины осторожно шевелила гусеницами силиконовых губ. — Я не верю в автомобильную катастрофу, таких случайностей не бывает. Могу представить, как вам трудно! Особенно Глаше.

— Почему это особенно мне? — Аглая уставилась в лицо хозяйки, местами увядшее, местами по-младенчески припухшее от уколов.

— Потому что ты еще не вышла замуж.

Аглая не полезла в карман за словом:

— А мы к вам нарочно приехали. Пускай нас тут взорвут или перестреляют на ваших ступеньках, как в «Крестном отце», а вас позовут в ток-шоу на Первом канале.

Полина не нашлась, что ответить, только хлопала накладными ресницами. Аглая провела удар на добивание:

— Не благодари, мы же подруги!

Хозяйка дома всплеснула руками:

— Глаша, девочка, ну что ты такое говоришь! Мы не участвуем в телевизионных передачах, мы люди на другом уровне.

Полина проводила их в зал с коринфскими колоннами, где угощались коктейлями уже прибывшие гости, друзья именинницы, золотая молодежь. На семейный праздник позвали и младшее поколение. Десятилетние девочки с накрашенными губами в коктейльных платьях и мальчики в строгих пиджаках казались недоброй карикатурой на взрослых. Они чинно прохаживались между колонн, как маленькие чиновники перед началом парадного банкета. Двадцатилетние же отчаянно изображали скуку. Похожая на пекинеса Валерия, одна из подружек невесты на свадьбе Максима, здороваясь и целуясь с Кристиной, шепнула:

— Родители пасут, тоска зеленая!

Добавила, повысив голос:

— Лично я уже три года отмечаю день рождения в VIP-руме в Сен-Тропе. Мы там реально круто оттянулись в прошлый раз. Правда, в этом году, наверное, всех позову в Монако, в «Jimmy’z».

— Самые лучшие клубешники в Лондоне, — возразила ей продвинутая приятельница, обутая в туфли с каблуками в виде человеческих костей, увешанная бриллиантовыми черепами. — Я лично зависаю в «Трампе».

Патлатый парень в меховой жилетке и тренировочных штанах, похожий на уличного пушера наркоты, задрав майку, лениво почесывал живот:

— Все люди из Лондона уехали в Гонконг. Там самая туса. Даже Ротшильды перенесли туда свою штаб-квартиру.

Аглая фыркнула:

— Русские в Гонконге — это один голимый пафос! Что там делать? Самые крутые вечеринки на Гоа, в нижнем Мандреме или на Арамболе.

— Гоа? — поморщилась Полина. — Фу, самое грязное место в мире. Если, конечно, кому-то нравится ходить по пляжу между коровьими лепехами…

— Я лучше буду смотреть на коровьи лепехи, чем на некоторые рожи, — парировала Аглая.

Кристина испугалась назревающего конфликта:

— Девочки, путешествия — это, конечно, круто! Но я только сейчас стала ценить, что все важные события нужно проводить в семье, со своим любимым человеком.

Показным жестом она взяла Максима под руку. На лицах гостей изобразились постные гримаски.

— А вроде у вас в семье творится черный беспредел? Покушения, убийства, гомосексуализм? — вспомнил пушер, разглядывая платье Аглаи. — Это у тебя такой индийский траур?

— Во-первых, мама погибла год назад. Во-вторых, ей бы понравилось. Просто я хочу выглядеть как Мерилин Монро. Пьющая, глупая и несчастная.

— Мерилин была красивая, — безжалостно заметил пушер.

— Это шовинизм, что женщине обязательно быть красивой, — возразила Аглая, быстро взглянув на Максима.

Парень пожал плечами:

— Да мне по колено, будь ты хоть горбатой. Особенно если у тебя папаша в списке «Форбс».

В зал вошел отец Полины, человек с телом плюшевого медведя и опаленным лицом без ресниц и бровей, словно он только что поднялся из геенны огненной. Снайперским прищуром он выцелил среди гостей Максима и, приобняв, повел вглубь дома:

— Молодец, что приехал. Я сам питерский, деда твоего знал. С отцом работаем. Ты же понял, кто я? Юрий Минаевич, можно просто дядя Юся.

Он занимал высокий пост в силовом ведомстве, через жену владел компанией по добыче редкоземельных металлов в Африке и лесными делянками на Дальнем Востоке — Максим успел прочесть справку, подготовленную службой безопасности.

Судя по виду друзей хозяина, им тоже приходилось ворочать земные недра и вековые дубы. Пять или шесть крепких мужчин с кожистыми затылками собрались в бильярдной загородного дома. Максим увидел среди них и партнера отца, дядю Сашу Маркова, и еще двоих знакомых — бывшего майора ФСБ Владлена Василевского и Глеба Румянцева, вице-президента компании тестя, располневшего красавца с влажными губами и либеральными взглядами.

Мужчины, расположившись на низких диванах, потягивали кто бурбон, кто пиво. На плазменном экране, занимавшем полстены, показывали футбольный матч, но звук был приглушен, чтоб не мешать разговору.

— Давно пора усвоить, рынок регулирует экономику только в умеренном климате, а у нас тут вечная мерзлота, — рассуждал некто солидный, в роговых очках, с квадратным тяжелым лицом. — Сама собой одна крапива растет.