Ксения Мартьянова - Ломая стены

Ник рассмеялся, и я облегченно выдохнула. Пусть катится к чёрту.

- Знаешь, я всегда любил в тебе то, что ты имела привычку говорить всё прямо и в глаза. Ты была дерзкая на язычок, и это не изменилось.

- Да, ты прав. А теперь, будь добр, дай мне поспать.

- Рэйчел, неужели тебе совсем не интересно, что с Артуром? – При этих словах мою грудь болезненно сдавило, дышать стало труднее.

- О чём ты?

- Ты, кажется, хотела, чтобы я дал тебе поспать?

- Николас…

- Ты никогда не называла меня полным именем Рэйчел, это оче…

- Боже, да заткнись ты уже! Что с моим сыном?! Что ты с ним сделал? Клянусь, если на нём будет хоть одна царапинка я придушу тебя голыми руками, Ник, обещаю.

- Этого не потребуется, дорогая. Кстати, очень плохо, что ты всё рассказала детективу Стэнфорду. – Я замерла. Что за чёрт? Откуда он знает про детектива? Откуда он вообще что-то знает об этом? – Теперь правила игры изменятся.

- Я ничего не говорила. Мы же договаривались, и я молчала. – Я пыталась сохранить невозмутимость в голосе.

- Ты – может быть и молчала, а вот твой любимый… повел себя нехорошо. Он подставил тебя, Рэйчел.

- Отку… зачем тебе всё это? Ты хочешь поиздеваться надо мной?

- Нет, что ты, милая, я тебя люблю, зачем мне издеваться над тобой? – Он расхохотался.

Я закрыла глаза и улыбнулась. - Ты ничтожество, только и всего. Ничто в этом мире. Пустота. У тебя совершенно никого нет. Ты один. – Внезапно он смолк. Да, это то, чего я хотела, теперь он слушал меня. - Поэтому ты всё это устроил, правильно? Хочешь поиграть. Хочешь сломать меня, отомстив мне за то, что я нарушила когда-то твои планы. Ты жалок, Николас. Жалок потому, что вся твоя игра не что иное, как блеф. Ты всегда был поганым игроком, когда дело касалось азартных игр, ты ведь проигрывал в них миллионы. Ты терял голову, только увидев фишки, тебе хотелось денег, но получая их, тебе всегда казалось мало, вот почему ты хотел взять их у меня. Вот для чего тебе нужно было всё это устраивать. И, казалось бы, идеальный план – соблазнить дочь богатого бизнесмена, чтобы потом уличить её в измене, забрав при этом приличную долю её состояния. Хм, это и вправду было гениально, признаюсь честно. Только вот кое-чего ты не учел. – Я немного помолчала, удостоверившись, что он всё ещё на проводе, и самодовольно усмехнулась. – Моя беременность стала для тебя внеплановым событием. О, у тебя родился сын. Наследник. И что ещё более отвратительное – ты искренне полюбил его. Полюбил так сильно, что всё это время он сдерживал в тебе того дьявола, который не хотел вырываться наружу. Только вот тебя заставили обстоятельства. – Я рассказывала это самой себе, раскладывая всё по полочкам. И только сейчас всё окончательно поняла. – Ты задолжал! Боже, ну, конечно же, как же я сразу не поняла! Ты должен был денег, и это не просто люди, это влиятельные люди, те, которых боишься даже ты! – Я рассмеялась. – Да, Николас Джонсон, есть люди, которые намного выше тебя!

- Хватит!

- Что? Противно услышать о себе правду? Ты именно такой: жалкий, поддающийся чужому влиянию. Нет, ты не Всемогущий Бог, и теперь я тоже это поняла.

- Заткнись! Заткнись сию же минуту! Хватит! – Он кричал, словно разъяренный зверь. Да, я разозлила Николаса Джонсона. Я его надломила. - Если ты скажешь ещё хоть слово: то никогда не увидишь сына!

Моя уверенность улетучилась в мгновение ока. Я нервно сглотнула, но мой голос остался твердым. – Ты ничего не сделаешь Артуру, ты любишь его.

- Конечно, я ничего ему не сделаю. – Он заговорил спокойнее, а его слова заставили меня вздохнуть с облегчением. Внутренне я всё ещё сомневалась в том, что Ник не способен сделать больно Артуру. Да, я тоже блефовала, потому что иного выхода из этой ситуации не видела. – Но это не мешает мне сделать больно кому-то другому.

Я замерла и почувствовала, что именно в этот момент мне совсем нечего ему сказать. Он снова давит на больное, он снова впереди меня. У него снова есть преимущество.

- Что? Воды в рот набрала? Больше ничего не хочешь мне сказать?

- Ник, пожалуйста…

- О, как мы заговорили! Теперь ты меня и просишь! Ну, ничего, скоро совсем запоешь. Я научу тебя, как со мной нужно говорить. Ты ещё вспомнишь меня, склонившись над телом того, кого любишь. Ты будешь плакать, потому что я начну с самых дорогих тебе людей, которые в данную минуту ничего и не подозревают. Я буду убивать их медленно, они будут страдать, а перед тем, как избавить их от мук, я скажу им, кто в этом виноват. Скажу, из-за кого они так страдали. Ты ещё меня вспомнишь, когда тебя будет мучить чувство вины. Ты ещё всё поймешь, когда тебя будет сотрясать каждую ночь от осознания того, что именно ты стала причиной всех этих смертей. У тебя ведь уже есть такое чувство, правда? Бедная, Рэйчел, она виновата уже в двух смертях. Только это не были близкие тебе люди, что было моим промахом, но я исправлюсь, обещаю, мы повеселимся. – Последние слова он проговорил так тихо, что меня пробила дрожь, а из горла вырвались рыдания.

- Ник, нет! Ник…

Тишина. Гудки.

- Чёрт! – Я бросила телефон в стену и, схватившись руками за голову, опустилась на пол. – Чтобы ты сдох!

На мой крик прибежала Эрин и, включив свет, сразу же кинулась ко мне. – Рэйчел. Рэйчел, встань. Господи, милая, что с тобой?

Мои рыдания сотрясали всё моё тело с такой силой, что у меня даже не было возможности что-либо ответить перепугавшейся Эрин. Я только плакала, криками выплевывая всю ту боль, которая до этого момента сидела внутри меня, сдавливая мою грудь и не давая мне свободно дышать. Я ненавидела этого человека, я ненавидела Николаса Джонсона всем сердцем. Ненавидела так сильно, как только могла. Я пережила бы всё, что он мне подкинул, но одного я вынести точно не смогу: если пострадает кто-нибудь из моих близких. Я бы отдала ему все деньги мира, всё, чего бы он только захотел, я бы спокойно отдала даже свою жизнь, только бы он не трогал дорогих мне людей, но я знала, что это всё ему не нужно, он хотел расплаты, но совсем иного рода. Он хотел, чтобы я страдала, чтобы я мучилась, взрываясь рыданиями. Он хотел, чтобы я видела, как он достигает своего триумфа. Он бы ни за что не стал меня убивать, он упивался бы тем, как медленно во мне угасает желание жить. И своей высшей точки блаженства он достиг бы только тогда, когда я сама бы завершила то, что он начал: наложила бы на себя руки. Человека можно довести до такого состояния, даже если в мыслях он никогда не допускает такого исхода событий. Ник умел работать с людьми, давя на них психологически, и вот что он делал сейчас: он искусно уничтожал во мне уверенность, выбивая почву из-под моих ног. Он хотел, чтобы я боялась его. И он этого добился. Очко в его пользу.

***

- Я убью его! Убью этого урода! Ей нельзя волноваться, какого чёрта она снимает трубку, когда он звонит?!