Беверли Лонг - Невеста с бурным прошлым

Столько вопросов… Но у них есть твердые основания полагать, что эти парни планировали ее убивать. Что уже хорошо. Может быть, сработает на пользу, если они ее найдут.

Конечно, он постарается этого не допустить.

– Послушай, я дам тебе телефонные номера моих братьев. Запомни наизусть. Если со мной что-то случится, иди к ним. Брэйден Холлистер. Как я уже говорил, он работает в управлении по борьбе с наркотиками, и его так просто не возьмешь. Он в Нью-Йорке. И Чейз Холлистер. Детектив сент-луисского полицейского департамента.

Она положила руку ему на плечо.

– Не беспокойся. С нами все будет хорошо.

«Очень красивая». Так сказал Ж. То же самое он сказал и портье из мотеля. Кэл чувствовал, что именно этот человек не только купил свадебное платье, но и собирался жениться на Снегурочке. Когда ее описывал, в нем были затаенные чувства. Не любовь. Может быть, страсть, граничившая с умопомешательством. А теперь еще и с большой дозой гнева.

Опасное сочетание.

– Может быть, пора обратиться в полицию. К тебе возвращается память. Ты уже сможешь рассказать достаточно много.

– Я не могу доверять полиции.

– Почему?

– Не знаю. Просто чувствую, что это так.

Он мог бы позвонить Чейзу. Брат прозондировал бы почву, разузнал, нет ли в полицейских базах каких-либо данных о Снегурочке. Но у Чейза дел по горло. Его любимая женщина дает показания по делу об убийстве. Кэл не станет просить брата забыть о своих делах и заниматься его проблемами. Ни за что.

Типы из «мерседесов» наверняка не вернутся раньше чем через пару дней. Он даст Снегурочке еще двое суток, а потом им придется что-то предпринять.

– Надо подниматься, – сказала она. – Скоро восемь. Ты, наверное, уже проголодался.

– А то. – Он склонился над ее грудью.

«Кэл творит в постели что-то бесподобное, это точно», – думала она, разбивая яйца в миску, чтобы пожарить гренки для позднего ужина.

День выдался удивительный. И завершение его несколькими часами в постели с Кэлом казалось очень подходящим.

Она чувствовала легкую боль и восхитительное удовлетворение. Приятное сочетание.

– Эй.

Кэл только что принял душ и благоухал мылом и мятной зубной пастой. Он подошел сзади, обнял ее за талию, повернул к себе и поцеловал.

– Твои гренки сгорят. – Она отстранилась.

– Ну и пусть.

Она мягко его отодвинула.

– По-моему, надо опять съездить к Пьетро. Он был совсем не рад меня видеть. Это наверняка что-то значит.

– Стоит попробовать.

Она переложила три кусочка хлеба с яйцом на тарелку и протянула ему.

– Спасибо. – Он ждал, пока она поджарит гренки себе и сядет за стол, и тогда уже попробовал. – Вкусно.

Похоже, он похвалил бы даже собачьи консервы из ее рук. Она откусила кусочек и медленно стала жевать.

– Я хочу тебя кое о чем попросить.

– Давай.

– Не заставляй меня больше прятаться в шкафу. Я так не могу. Кроме того, хочу иметь возможность тебе помочь.

Он посмотрел ей в глаза.

– Понимаю. Правда. Но не позволю тебе попасть в беду. Не могу этого допустить.

– Я чувствую то же самое по отношению к тебе.

Он поразмыслил над ее словами, и что-то поменялось в его взгляде. Она увидела бледный отблеск того, что можно принять за отвращение.

– Прости. Я совершил ошибку.

Она хотела, чтобы он понял ее, а не подчинился.

– Я все понимаю, правда. Просто…

– Должен тебе кое-что сказать.

Что-то ей подсказывало, что сейчас у нее появится возможность быть сильной, поддержать его.

– Слушаю.

– Я уже говорил, что мой отчим был плохим человеком. И это слабо сказано. Он был злобной тварью.

Она молчала. Об этом нетрудно догадаться.

– Я не всегда выглядел так.

Она улыбнулась:

– Ты родился не ростом под два метра и весом под сто кило?

Он покачал головой, но, казалось, слегка успокоился.

– Я начал как следует расти уже в колледже. А в школе был тощим, как жердь.

Она не понимала, к чему он клонит.

– Чейз на три года старше, на тридцать сантиметров выше и на тридцать килограммов тяжелее. Но он все равно был не соперником Брику.

Дело начало проясняться.

– Брик его бил. Иногда сильно избивал.

Ее сердце разрывалось при мысли о нем как о маленьком мальчике. Ему приходилось быть этому свидетелем. Наверное, еще и бояться, что вскоре подобная участь ожидает и его.

– Меня он не бил.

– Это же хорошо. Правда?

– Знаешь почему? Хочешь знать почему?

Она не была уверена, что хочет, но уже догадалась, что он собирается ей сказать.

– Почему?

– У Чейза с ним был уговор. Брик будет избивать его сколько угодно, а Чейз не будет отбиваться и жаловаться на него. Взамен Брик обещал не трогать меня.

О господи!

– Наверное, твой брат очень тебя любит.

Он будто не слышал.

– А знаешь, как я узнал? Брик сам сказал. Они с матерью приехали ко мне на выпускной в колледж, тот самый, за который платил Чейз, иногда работая сразу на трех работах. И это был подарок, который сделал мне Брик Дуган. Рассказал правду.

– Почему?

– Он, по-моему, знал, что это рассорит нас с Чейзом. И это ему грело душу.

– И что, рассорило?

– Я так злился на Чейза. Так злился на себя, что был таким дураком и не понимал, что происходит. Игнорировал все признаки. Потому что боялся.

– Ты был ребенком.

Кэл долго молчал.

– Когда попросил тебя спрятаться в шкафу, я делал то же, что Чейз для меня. Защищал. И, может быть, не зря. Но это неправильно.

– Я не сержусь.

– А я сердился. Когда Брик рассказал, у меня в голове помутилось. Мне был понятен смысл. Ты не можешь защитить себя, поэтому тебя буду защищать я. Любой ценой. Понимаешь, что я должен был чувствовать? Я же парень. А чувствовал себя слабаком, импотентом.

– Что ты сказал Чейзу?

– Ничего. Просто не мог. Сразу же, как только смог, завербовался на флот и уехал из дома. Чейз был в шоке, и это еще мягко сказано. Я только что окончил колледж со степенью по машиностроению. Ни разу даже не заикался о военной службе. И вдруг в форме и отправляюсь в учебку.

– Почему ты так поступил?

– Не мог иначе. Я должен был доказать, что не нуждаюсь в чужой защите. И твердо решил быть лучшим, самым крутым. Никому больше не придется заботиться обо мне. Когда появилась возможность стать «морским котиком», я не колебался.

Она сидела молча, обдумывая все, что он сказал.

– И вы с Чейзом никогда об этом не говорили?

– Нет. Я вообще перестал с ним разговаривать. Знаешь, я этим не горжусь, но мне было двадцать два, и я очень злился на него. И все-таки любил его и знал, что многим ему обязан. Меня обуревали такие противоположные чувства, что лучше было уехать куда-нибудь подальше. Мы с Чейзом общались после этого, но никогда не говорили по душам. Вот почему я поехал домой на День благодарения. Пора. Давно уже пора.