Барбара БОСУЭЛ - СОВМЕСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

– О Господи! – Коннор опустился на кровать радом с нею. Уперев локти в колени, он положил голову на ладони. – Просто великолепно.

– Не волнуйтесь, клянусь, я не скажу об этом ни одной живой душе.

– Я не боюсь, что вы броситесь к телефону и сообщите эту новость Кирэну Кауфману, – скривился Коннор. – Но я не хотел, чтобы вообще кто-то знал… – он замолчал.

– Да, теперь, надеюсь, вы поняли, сколько боли и страдания вы иногда приносите людям своим фактоискательством, – тихо проговорила Кортни. – Это может случиться и с вами, если какой-нибудь скользкий пройдоха узнает правду.

Коннор задохнулся, как будто ему дали под дых. Но признать свою уязвимость перед женщиной, особенно перед ней, – проклятье! Он встал и заметался по комнате.

– Какое мне дело до того, что, какой-то кретин вроде Кауфмана выяснит, что я – Тримэйн. А ведь это даже укрепит мое положение. Подумайте обо всех тех авантюристках, которые станут охотиться за мной, надеясь ухватить кусок состояния Тримэйнов. А что касается Ричарда Тримэйна и его сыновей, ну…

– Коннор, можете прекратить играть железного парня, – прервала его Кортни. – Меня вы не проведете. Вам далеко не все равно. Если бы вы хотели причинить Тримэйнам вред или смутить их, вы бы давным-давно сделали это. Вы сами не хотите огласки.

Девочка заплакала, и Кортни принялась укачивать ее.

– Хотите подержать ее? – Кортни с улыбкой взглянула на Коннора.

– Нет! И не думайте, что сможете заманить меня с ее помощью.

– Я и не думала никуда вас заманивать. Я просто спросила, не хотите ли вы подержать ребенка.

– Ага, значит, изменили тактику. Надеетесь подольститься и тем самым заманить меня в «очаровательную маленькую семью». – Он абсолютно точно скопировал интонации миссис Мейсон. – Вы пробуете все возможные средства, чтобы заставить меня забыть об осторожности, но мотивы ваши не меняются: заманить меня в клетку с табличкой «брак-и-семья».

Он думал о родителях, воспитавших его, Нине и Дэннисе Маккеях, чьи отчужденность и скрытая враждебность друг к другу олицетворяли для него брак. Возможно, Маккеи и начали с любви, поскольку как-то все-таки добрались до алтаря. Потом взяли его и родили своих двух дочерей, но ничего не вышло, и вся семья это знала. Дэннис Маккеи часто отпускал горькие шутки о семейной ловушке. Нина Маккеи не выражала своего несчастья словами, это было понятно и так.

Коннор все это видел и дал себе обещание не обманываться и не попадать в подобную безвыходную ситуацию. Все так и было.., до недавнего времени.

– Нет, – повторил он еще более убежденно. – Со мной этого не случится, я не допущу!

– И вы говорите, что я спятила? Это вам мерещатся глупые безумные заговоры, не мне. Поберегите энергию, Коннор. Я не пытаюсь никого заманивать ни в какие ловушки. И мне точно не нужен мужчина, которому не нужна я.

Что было достаточно верно в теории, угрюмо признала Кортни, но не казалось такой уж бесспорной истиной на практике. Она вспомнила жаркие объятия Коннора на этой самой кровати…

Она инстинктивно подняла голову и увидела, что Коннор наблюдает за ней. Их взгляды скрестились. У нее появилось ощущение, что ее чувства чересчур ясно отражаются в ее глазах.

– И в любом случае, как насчет Харкурта? – рявкнул Коннор, с трудом отрывая от нее взгляд. Он прочитал такую мольбу в ее глазах, что ему потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к ней и не заключить в объятия…

Но он сдержал себя. У него есть принципы, черт побери, и он не собирается брать чужую женщину, как его настоящая мать ухватила чужого мужа. Он достаточно близко подошел к этому сегодня. Он старательно цеплялся за свои принципы. Он не подпадет под ее чары. Но удержаться от вопроса не смог:

– А как Харкурт отреагирует на ваше внезапное решение удочерить девочку?

– Он, несомненно, пожелает мне счастья, – ответила Кортни. – Потому что Эмери и я – друзья и между нами ничего не было. Это вы решили, что у нас связь.

Коннор сглотнул. Значит, она свободна. Замечательная и во всех отношениях такая, как надо. Ни одна женщина не заводила его сильнее, чем она, и она хочет его. Никто не пострадает, если они будут вместе. И нет причин, которые могли бы этому помешать, кроме его упрямого желания оставаться свободным и необремененным.

На долю секунды он попробовал представить, что рискнет связаться с Кортни.

Но он не мог, не посмел.

Борясь с самим собой, Коннор повернулся и вышел из комнаты. С того самого дня, как получил права, он всегда садился за руль автомобиля, когда надо было привести в порядок мысли и чувства. Коннор сел в машину и завел двигатель. Он вставил в магнитофон кассету, на которой были записаны все его любимые песни. Это была великолепная пленка, и он на секунду испытал угрызения совести оттого, что не поставил ее Кортни, когда она хотела послушать музыку. Но песни слишком отражали его характер и чувства. Проницательный человек мог бы многое узнать о нем. А Кортни и так уже слишком много знала.

Он нажал на акселератор.

Коннор снова и снова вспоминал разговор с Уилсоном Ноллером, несмотря на все попытки забыть о нем. Он был рад услышать подтверждение того, что он сын Ричарда Тримэйна. Рад после всех тех лет, когда он учился ненавидеть Тримэйна. Означало ли это, что он сохранил какие-то глупые сентиментальные надежды, что когда-нибудь воссоединится со своим настоящим отцом? Ему стало нехорошо от этой мысли.

Мало того, Уилсон Ноллер, человек, которого он ненавидел, оказался таким благородным – решил помочь сыну старого друга; даже в ущерб себе. Это было почти невероятно и совершенно выбивало из колеи. Так же невероятно, как услышать, что Сатана совершил какое-то доброе дело просто так.

И благородный поступок Ноллера ужасно все осложнил. Кортни влюбилась в девочку и решила удочерить ее! И хоть он издевался над ее идеализмом, нельзя было не восхищаться ее великодушием и способностью любить.

Она не металась в машине по городу с тягостными и противоречивыми мыслями. Она приняла решение оставить девочку себе и заботилась о ней. Кортни обладала той внутренней силой, которая давала ей возможность справляться с собой, не позволять подчинить себя, сокрушить свою индивидуальность. Эта вспышка проницательности удивила его. Он знал ее совсем недавно, но чувствовал, что понимает ее очень хорошо.

Она по-настоящему хороший человек и заслуживает кого-то гораздо лучшего, чем он сам, признал Коннор. Он окажет ей большую услугу, если сохранит дистанцию. Ему всегда было неловко с хорошими девушками. Он чувствовал, что обманет их в конце концов. Он всегда держался таких, как он сам, таких, каких, как он считал, он заслуживал. И уж точно он не хочет брать на свою совесть такой грех – обманывать милую, чуткую Кортни.