Джеки Коллинз - Приговор Лаки

— Твоя мать — та еще штучка! — объявил Говард Гринспен с презрительной ухмылкой на холеном лице.

— Когда-то она была очень красивой, — возразил Тедди, сочтя необходимым вступиться за мать.

— Я знаю, Прайс как-то показывал мне свадебные фотографии, — отозвался адвокат, мельком поглядев на себя в зеркало заднего вида. — Джини была красотка что надо. Поразительно, как люди иногда распускаются.

— Я буду ездить с вами в суд каждый день? — поинтересовался Тедди, включая радиоприемник и начиная вертеть рукоятку настройки.

— Твой отец распорядился именно так, — ответил адвокат, отводя его руку в сторону.

«Ну конечно, — подумал Тедди. — Ты возишь меня только потому, что отец тебе за это платит…»

Когда они уже проехали большую часть пути по бульвару Уилшир, их неожиданно нагнали два полицейских автомобиля с включенными сиренами, и Гринспен прижался к обочине, пропуская их.

— Я понимаю, Тедди, — сказал адвокат, — тебе, наверное, не очень приятно выступать в такой роли, но придется потерпеть. Зато когда все будет позади, ты станешь взрослее. И, я надеюсь, умнее.

— Наверное, — пробормотал Тедди, глядя в окно на велосипедистку в тесной красной майке и коротких шортиках. Девушка напомнила ему Милу.

— Запомни главное, — продолжал наставлять его Гринспен. — При любых обстоятельствах важно оставаться самим собой. Ведь ты нормальный парень, а не какой-то неуправляемый кретин с дурными наклонностями. Просто ты позволил сбить себя с пути истинного. Такова наша версия, и мы намерены ее придерживаться, но ты должен помогать нам. От того, как ты будешь держаться в суде, зависит буквально все, понимаешь?

Тедди заерзал на сиденье. Ежедневные поездки с Говардом Гринспеном грозили обернуться испытанием почище, чем сами судебные заседания. К счастью, они уже почти приехали.

Когда они подъехали к дому Вашингтона, Тедди увидел две припаркованные у ворот полицейские машины — те самые, что обогнали их на бульваре Уилшир.

— Интересно, что они здесь делают? — спросил он.

Адвокат притормозил и выглянул из окошка.

— О господи! — простонал он. — Должно быть, какие-то проблемы с журналистами. Я предупреждал Прайса, чтобы он сдерживался и ни в коем случае не давал воли кулакам. Что ж, будем надеяться, что он никому не вмазал.

— Но почему он должен был кому-то «вмазать»? — уточнил Тедди, которого удивило жаргонное словечко в устах рафинированного адвоката.

— Потому что твой па терпеть не может скандальной известности, — отозвался Гринспен, останавливая «Бентли» позади одной из полицейских машин. — Процесс еще не начался, а журналисты уже перемыли ему все кости. Неужели ты не видишь, как сильно подействовали на него все эти гнусные статейки о его прошлом?

«А как насчет меня? — подумал Тедди. — Отец только читает о себе статьи в журналах и газетах, а я сижу на скамье подсудимых, и меня обвиняют во всех грехах».

Они выбрались из «Бентли». Гринспен запер машину и подошел к полицейскому, который стоял у ворот.

— Я — адвокат мистера Вашингтона, — сказал он напыщенно. — Что здесь происходит?

Коп пожал плечами.

— Вам лучше пройти в дом, мистер, — прогудел он.

— Сначала скажите мне, что случилось. Быть может, мистер Вашингтон был вынужден охранять свою частную жизнь от назойливых журналистов?

Полицейский снова пожал плечами.

— Нам передали, что здесь ограбление, — сказал он равнодушно. — И кого-то изнасиловали.

— Вот дьявол! — воскликнул Гринспен, оборачиваясь к Тедди. — Еще один скандал. Этого нам только не хватало!

Агент по продаже недвижимости — миниатюрная блондинка лет сорока — была одета в дорогой джинсовый костюм и туфли на высоком каблуке. В ушах ее поблескивали бриллиантовые серьги-»заклепки», холеные пальцы были унизаны кольцами, а на запястье левой руки болтался массивный золотой браслет-цепь.

С ярко накрашенных губ не сходила профессионально-любезная улыбка, да и держалась она преувеличенно-дружелюбно, что сразу насторожило Ленни.

— Добрый день, мистер Голден, — приветствовала она Ленни, как только он вышел из своей машины. — Или мне можно называть вас просто по имени?

— Пожалуйста, я не возражаю, — рассеянно ответил Ленни, направляясь к парадной двери дома, который агентша собиралась ему показать.

— Это один из наших лучших домов, — с воодушевлением сказала агентша, возясь с замком. — Вообще-то владелец собирался его сдавать, но, когда он узнал, что им заинтересовались именно вы, Ленни, он сказал, что готов продать его вам вместе с обстановкой. Когда-то этот коттедж снимала сама Ракел Уэлш, а в прошлом году здесь жила знаменитая телезвезда. — Агентша понизила голос. — Она настаивала, чтобы мы сохранили ее имя в тайне, поэтому я не могу назвать его вам, но, можете мне поверить, она тоже осталась весьма довольна.

«Ну-ну…» — подумал Ленни, оглядываясь по сторонам.

— Осмотрите дом внимательно, и вы убедитесь, что он выстроен как будто специально для вас, — продолжала разглагольствовать агентша хорошо поставленным голосом. — Как вы и хотели, из гостиной открывается превосходная панорама города, но вид из остальных окон ничем ей не уступает.

Она провела его по всем комнатам одноэтажного коттеджа, стоявшего высоко на холме Лома-Виста. В доме было три спальни — все с отдельными ванными комнатами, три гостиные, большая, выдержанная в стиле кантри кухня и несколько кладовок. В саду — бассейн и теннисный корт, и Ленни невольно подумал, что для двоих этот коттедж будет, пожалуй, чересчур велик.

— Сколько за него просит владелец? — осведомился он.

— Три миллиона, — небрежно ответила агентша. — Впрочем, я уверена, что мы могли бы несколько снизить цену.

— А сколько стоит аренда?

— Двенадцать тысяч в месяц.

— Помнится, в нашем телефонном разговоре я упомянул, что мне нужно что-нибудь в пределах от шести до восьми тысяч, — раздраженно сказал Ленни, которому уже начинало казаться, что он зря потратил свое время.

— Да, разумеется, я помню, мистер Голден… Ленни. Но когда я увидела этот дом, мне показалось, что он должен вам понравиться. Вы же сами хотели, чтобы в доме было три спальни и бассейн. Кроме того, здесь жила сама Сьюзен Соммерс.

Ленни слегка поднял брови.

— Мне показалось, сначала вы упоминали Ракел Уэлш.

— Они обе жили здесь, — не моргнув глазом подтвердила агентша.

Ленни только фыркнул. Эта женщина начинала его раздражать. Он совершенно определенно сказал ей в телефонном разговоре, что его верхняя планка — это восемь тысяч в месяц, да и эта сумма теперь казалась ему непомерно большой. С другой стороны, Ленни не хотелось слишком затягивать поиски подходящего дома; он стремился как можно скорее устроить Клаудию — и забыть о ней.