Анна Малышева - Имя – Смерть

– Знаешь, что бы я с тобой сделал, если бы там застал? – спросил Иван.

– Откуда мне знать? – довольно кокетливо ответила Муха.

– Голову бы оторвал.

– А вместо этого рубашку украл. – Муха скинула одеяло и продемонстрировала свою шелковую рубашку. – Вот спасибо тебе! Хотя бы есть во что на ночь переодеться.

– Зря я ее украл. Тебе лучше всего вообще без ничего; – признался Иван.

– Снять? – Она взялась за подол рубашки, лукаво улыбнулась.

– Ну давай. – Иван вдруг охрип. Он стоял у постели, заложив руки за пояс брюк, как будто ему дела не было до Мухи. И рассматривал ее, даже не пытаясь прикоснуться. А она быстро скинула рубашку, скомкала ее и улыбнулась:

– Ну, иди скорей сюда… Что же ты стоишь как неродной? – И вдруг кинула рубашку ему в лицо.

Он перехватил комок и отбил его на пол. Встал коленом на постель, чтобы дотянуться до девушки, но она сама прижалась к нему:

– Еще так рано, куда ты собрался?.. Лучше оставайся со мной.

Тело у нее было нежное, горячее. Жесткие волосы попадали под его губы, и он сдувал пряди в сторону, чтобы не мешали. Она пожималась от его ласк, хихикала и шептала ему на ухо что-то непонятное, хотя и по-русски. Он не вникал в смысл ее слов. Он ничего не помнил, даже имя ее забыл. Пусть даже ее страсть была поддельной, ведь она – прирожденная фальшивомонетчика:

Давно уже рассвело, и свет люстры раздражал глаза. Они дремали, вытянувшись рядом, под одним одеялом, им было лень встать и погасить свет. Муха зашевелилась первая. Она медленно перелезла через Ивана, прошлепала босиком на кухню, набрала воды в чайник, зажгла газ:

– Ванечка, – нежно позвала она. – Нам с тобой есть нечего.

Он приподнял голову, Потом сел. Встал с трудом, одевался нехотя. Даже штаны застегнуть было лень.

Во всем теле была какая-то странная расслабленность, но голова работала четко. Он понял ее маленькую хитрость и усмехнулся: "Я ей два часа назад сказал, чтобы она в магазин шла сама, если ей жрать нечего. А она теперь перевела стрелки – уже нам с ней есть нечего… А с другой стороны – что ей остается делать? Попала в серьезную переделку, а характер у меня нелегкий… Правильно себя ведет.

Что с женщины взять?"

Он наскоро умылся. Побриться здесь было невозможно – у него ничего с собой не было. Мыла в доме тоже не оказалось, даже в виде обмылка. Не было ни зубных щеток, ни пасты. Ничего, кроме полотенец и горячей воды. У Мухи не было даже расчески, о чем она немедленно ему сообщила:

– Вань, у тебя нет хотя бы гребешка? Мне расчесаться нечем.

Он озадаченно провел ладонью по своим коротко остриженным русым волосам, задумался и удивленно признался:

– Да знаешь, я как-то вообще не расчесываюсь.

Помою голову, вытру полотенцем, и все.

Она засмеялась:

– А если я не расчешусь, то волосы придется наголо сбривать. Они просто в узлы завяжутся. Ванечка, купи мне еще и шампунь, ага?

– Ладно, схожу, самому есть хочется, – ответил он и взглянул на часы:

– Твое счастье, что магазины уже открываются.

Он проходил по окрестным магазинам часа полтора. Закупил мыло в больших количествах, пасту, зубные щетки, шампунь. Для Мухи купил массажную расческу и здоровенный гребень из карельской березы, их продавали у метро. Для себя приобрел бритву «Жиллет», помазок, крем для бритья, потом лосьон после бритья, которым вообще-то никогда не пользовался… Остановился только тогда, когда его рука сама потянулась к недешевой мужской туалетной воде. «Жениться, что ли, собираешься?» – спросил он себя и на этом успокоился. Два больших пакета Иван набил продуктами и потащил все это богатство на конспиративную квартиру. Муха живо приготовила завтрак, и они мирно поели, сидя друг против друга за крохотным кухонным столиком. Наконец Иван отодвинул тарелку, допил кофе и закурил. Муха сидела, играя вилкой, и не поднимала на него глаза.

– Что ты приуныла? – спросил он.

– Ничего. Жить хочется.

– Ты и живешь.

– Нет, – вздохнула девушка и положила вилку. – Это не жизнь.

– Тебе чего-то не хватает?

Она промолчала, только слегка пожала плечами, как бы говоря: «Глупый вопрос…» Иван не хотел продолжать этот разговор. Это ни к чему бы не привело.

Он встал, сунул свою грязную тарелку в раковину, натянул куртку:

– Мне надо идти.

– Ваня. – Она робко поднялась из-за стола. – Ты вернешься?

– Вернусь.

– Я тебе доставила столько неприятностей… – пробормотала она.

– Если смерть друга – это простая неприятность… – начал он, но она вдруг зажала ему рот сухой горячей ладонью:

– Не надо!

Он отвел ее руку, застегнул куртку:

– Муха, у нас с тобой могут быть какие угодно отношения. Но Серегу я тебе никогда не прощу. Ты это запомни.

– Я знаю – ты все равно меня не сдашь… – прошептала она.

Его рука сама поднялась. Он и не понял, как дал ей звонкую пощечину. Муха отшатнулась, прижалась к стене. Она даже не пыталась защищаться, и глаза у нее были не злые. Скорее растерянные или виноватые. Выглядела она жалко и напоминала какого-то редкостного зверька, загнанного в угол большой злой овчаркой.

– Я ухожу, – сказал он. – Когда вернусь, не знаю.

Запомни – я ненавижу, когда меня начинают допрашивать, куда я пошел и что буду делать. Ты меня хорошо поняла?

– Я поняла.

– Пока.

Он вышел, захватив с собой второй комплект ключей. Это он сделал машинально. Вышел из подъезда, отпер машину, начал прогревать мотор – ночью был легкий морозец. Сидя за рулем, включил печку и стал размышлять, что делать дальше. И прежде всего – как быть с деньгами? Шесть тысяч (если забыть о деньгах, которые он потратил) были все еще у него в кармане. Одиннадцать тысяч лежали в той квартире, где осталась Танька. Все это было глупо и очень неудобно. Ездить с деньгами и оружием, на которое даже нет разрешения, – ничего не может быть рискованней. Деньги надо было где-то спрятать. Где? Серега их прятал у бабки. Иван не мог придумать ничего лучше, чем отдать их матери на временное сохранение. Мать, конечно, не удержится и обязательно проверит, что именно ей отдал сын. Увидит такую сумму… Начнет мучиться, страдать, подозревать его…

«Ну и пусть!» – сказал он себе. Другого тайника у него не было. Пока не найдет чего-то более удобного – мать лучше всех сохранит деньги, Иван поехал к Таньке.

Он ждал неприятной встречи. Танька сразу все поймет, едва взглянув на его лицо. Объяснять что-то не хотелось, а в очередной раз ругаться было просто противно. Но ему крупно повезло – девушки не было дома.

«Ушла в училище, – понял он, увидев, что все ее вещи целы. – Значит, она меня еще ждет. Дурочка!» Он забрал деньги, пересчитал их. Все было цело. Постоял в комнате, раздумывая – не написать ли записку? Хотя бы из вежливости, чтобы потом легче было вернуться… Но что-то ему говорило – сюда он уже не вернется никогда.