Анна Малышева - Имя – Смерть

Она быстро огляделась в магазине, поднялась на второй этаж и нашла отдел, где продавались парики.

Девушка торопливо примерила два из них – пепельно-русый и рыжевато-каштановый, с длинными кудрями. Остановилась на втором. Потом она отправилась в отдел косметики и купила светлую пудру, коричневый карандаш для бровей, коричневую тушь для ресниц, оранжевые румяна и бледно-персиковую помаду.

Также она приобрела острые ножницы и небольшое зеркало. В третьем отделе она купила дешевую черную сумку средних размеров, из кожзаменителя, и уложила туда покупки. После чего спустилась на первый этаж, где располагался платный туалет. Запершись в кабинке, она убедилась, что ее не видно снаружи – дверца была достаточно высокой. Муха поставила зеркало на крючок для сумок, вынула ножницы и быстро, не раздумывая и не вглядываясь, обрезала свои длинные волосы почти под корень. Волосы она завязала узлом и выкинула в мусорную корзину.

Смахнула с лица приставшие волоски, почистила пальто и надела парик. Он сел на голову плотно, как шапка, и совершенно изменил ее лицо. Муха достала косметику и торопливо накрасилась, стараясь, чтобы брови и ресницы были как можно ближе по цвету к парику. Потом она спрятала ножницы и зеркало в сумку и несколько раз спустила воду в унитазе, чтобы оправдать свое долгое нахождение в кабинке.

Теперь, оказавшись на улице, она чувствовала себя не такой беззащитной, не такой заметной. «Что я дурью маюсь? – спросила она себя. – Азиатов в Москве сколько угодно. Всех не проверишь». Она подумала о паспорте. Паспорт ей, конечно, необходим. Но не ее собственный. Ей нужны другие документы, чтобы выехать из Москвы… Чтобы выехать…

Она вдруг остановилась. «А зачем? – внезапно подумалось ей. – В Москве спрятаться легче. В других городах я никогда не была… Ехать домой нельзя. Куда же мне деваться? Надо оставаться в Москве… Я тут затеряюсь, меня не найдут…»

От этой мысли ей стало радостно. Уезжать из Москвы не хотелось. Она и сама понимала, с какими трудностями ей придется столкнуться, но сейчас не желала думать о них. Только одно темное пятно маячило у нес перед глазами – труп сестры. «Ее выбросят на помойку, ее забудут, – подумала она. – Теперь я знаю, что с ней случилось… Но больше с ней ничего уже не случится никогда… Может быть, все к лучшему?»

Она представила себе, как Дана в это время разговаривает с адвокатом, и презрительно скривилась: «А ты попалась, стерва! Я же знала, что рано или поздно ты попадешься! Погоди, ты еще повертишься!»

Муха быстро шла по направлению к метро. Водителю, который подвозил ее, она перестала доверять еще на полпути – уж слишком подозрительно он ее рассматривал. И потому попросила высадить ее куда раньше, чем они добрались до цели. Теперь до квартиры, которую для нее снял Иван, ей предстояло добираться общественным транспортом. Муха смело вошла в вестибюль метро, краем глаза заметила милиционеров, стоявших возле кассы и проверявших документы у каких-то парней похмельного вида. На Муху они даже не взглянули. Она спустилась по эскалатору, вошла в вагон, блаженно вздрогнув от теплого воздуха – за эту ночь она достаточно намерзлась. Правда, в парике ей было куда теплее – он играл роль шапки.

До квартиры в Царицыне она добралась без приключений. Подходя к дому, внимательно осматривалась, выискивая взглядом машину Ивана. Ничего похожего она не заметила. Но и это ее не слишком расстроило. Муха поднялась в квартиру, заперлась на оба замка и осмотрела комнаты. Несомненно, после ее ухода сюда никто не заходил. Она скинула пальто, сдернула парик, который успел ей надоесть, и с помощью ножниц развинтила телефонную трубку.

Испорчено было что-то внутри микрофона.

Вскоре Мухе удалось понять, в чем было дело.

Один из проводков отсоединился. Она отключила телефон от сети, подвинтила медные проволочки к гайке, собрала трубку и включила телефон в розетку. Теперь он работал – гудок был ясный, непрерывный. Муха думала недолго. Она набрала номер матери Ивана. Прослушала долгие гудки и положила трубку. Разделась и легла спать.

Проснулась она уже в сумерках. Села в постели, прижав руки к глазам. Голова раскалывалась от боли.

Телефон звонил!

Муха вскочила и босиком подбежала к аппарату.

Схватила трубку и молча поднесла ее к уху. Там тоже молчали, но трубку не клали. И ей, в свою очередь, не хотелось откликаться первой. Она ждала почти минуту. Наконец ей стало жутко, и она положила трубку. Через некоторое время телефон зазвонил снова. Она опять слушала тишину, не откликаясь. Ей хотелось сказать: «Ваня, это ты?» Но она не решалась.

На этот раз связь прервали на том конце провода.

Ни о каком сне уже не было речи. Муха оделась, умылась, с ужасом глядя на свою небрежно остриженную голову. «Какая я уродина…» – подумала она.

Девушка принесла в ванную ножницы и попыталась придать волосам более пристойный вид. Получалось плохо – рука у нее заметно подрагивала. Телефон в комнате молчал. Муха вымыла голову, обмотала ее полотенцем, заварила чай. Телефон молчал.

Она снова позвонила матери Ивана. На этот раз ей повезло – ответил женский голос, уже ей известный. Муха быстро заговорила:

– Простите, я – знакомая Ивана. –Нельзя ли узнать, как можно его найти?

– Кто говорит?

– Это его подруга… – пробормотала Муха.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила женщина, и Муха поняла, что если она не назовется, то надеяться ей не на что.

– Меня зовут Любовь, – сказала она. Муха понадеялась, что Иван не забыл, как переводится ее имя на русский. Надежда была невелика, но своим именем она представляться не могла.

– Любовь? – Женщина заметно заколебалась. – Видите ли, я даже не знаю, где он может быть. Вчера вечером он мне звонил, а сегодня еще нет.

– Я знаю, что у него сейчас неприятности, – сказала Муха. – Мне он тоже вчера позвонил. Я и хотела узнать, может, выяснилось что-то новое?

– А, вы в курсе дела… – запнулась женщина, – Я ничего не знаю. Оставьте свой телефон. Если он мне позвонит, я передам, чтобы он вас нашел.

– Вы скажите просто, чтобы он позвонил Любе, – настойчиво сказала Муха.

– Я передам.

– И обязательно передайте, что я починила свой телефон, – попросила Муха, которую осенила дополнительная идея. – Он вчера сломался, так, может, Иван думает, что мне нельзя позвонить.

– Я передам, – еще холодней отозвалась мать и повесила трубку.

Телефон зазвонил спустя два часа. Муха схватила трубку и радостно сказала:

– Слушаю?

– Э-м, – раздалось в трубке. – Лаврушин Иван Павлович здесь проживает?

– Кто? – У Мухи сел голос.

– Иван Павлович Лаврушин.

– Да, да… – пролепетала она, совершенно растерявшись.