Сандра Браун - Алиби

Бесспорно, для кого-то Юджин представляла серьезную опасность — либо она сама, либо что-то, что она, возможно, видела. Поначалу он так и воспринимал вчерашнее нападение: кто-то очень хотел убрать потенциального свидетеля и устроил это покушение. Но теперь новая — и очень неприятная — мысль пришла ему на ум. Что, если Юджин пытался убить испугавшийся разоблачения сообщник? Нет, пока он не убедится окончательно и бесповоротно, что Юджин виновна — или, напротив, невиновна; — он так и будет метаться между желанием защищать ее и своим долгом прокурора.

Тем временем пленка в магнитофоне продолжала крутиться, а Смайлоу — расспрашивать Бобби Тримбла о том, каким образом он вымогал деньги у своих приятелей и знакомых.

— Чаще всего было так, — обменял Бобби. — Я выбирал кого-то из друзей и начинал при нем распространяться о том, как выросла и похорошела моя сестренка. Обычно я говорил, что она стала настоящей маленькой женщиной, что ей не терпится похвастаться перед каким-нибудь парнем своими недавними приобретениями или же что она окончательно созрела и рвется в бой. Так я постепенно доводил клиента до такого состояния, что он начинал незаметно для себя думать о ней, оценивать свои шансы и все такое. Иногда это занимало несколько дней, а иногда — всего несколько часов, но осечек больше не было. У меня, видите ли, было своеобразное шестое чувство: я просто знал, что, кому и как сказать. В конце концов все они прибегали ко мне, чтобы заключить сделку. Я называл цену, и ни один, представляете, ни один из этих сосунков даже не попытался торговаться! Короче, они платили, я называл время и место, все остальное было делом Юджин.

— Что — остальное?

— Ну… Она умела делать их послушными, что ли… В общем, вертела ими как хотела, а они только слюни пускали.

— То есть твоя сестра начинала заигрывать с ними?

— Можно сказать и так… Когда же они возбуждались, я врывался в комнату и требовал все их деньги, а не то…

— Ане то — что?

— Ну, обычно я вроде как цитировал уголовное уложение насчет совращения несовершеннолетних, и все такое прочее… Если клиент начинал грозить полицией, я отвечал, что в суде будет его слово против нашего слова, а какой состав присяжных поверит взрослому бугаю, а не двенадцатилетней девственнице? Словом, большинство предпочитало откупиться. Именно благодаря этому мы смогли заниматься этим бизнесом так долго — ведь все эти кретины не только не шли в полицию, но даже друг другу не рассказывали о том, как их обвели вокруг пальца. Кому охота выглядеть в глазах других идиотом ?

— Твоя сестра участвовала в этом добровольно ?

— А как вы думаете, детектив? Неужели вы считаете, что я ее заставлял? Бабы обожают покрасоваться перед мужиками, потрясти у них перед носом сиськами или повертеть задницей, потому что в душе все они — эсгиби.., эксгибиционистки. Они же от этого просто тащатся… Простите, мисс Манделл, я не хотел вас оскорбить, но, думаю, в данном случае детектив Смайлоу со мной согласится. Все ба.., то есть, я хотел сказать, большинство женщин таковы. Они знают, чем наделила их природа, и здорово этим пользуются. Каждой бабе приятно, когда мужик готов на карачках ползать, лишь бы ему разрешили подержаться за местечко по-мясистее.

— Я весьма признательна вам за этот поразительно глубокий экскурс в женскую психологию, — едко сказала Стефи, но ее сарказм пропал втуне. Бобби, во всяком случае, нисколько не смутился.

— Еще раз простите, мисс Манделл, — ответил он, — но не я придумал эти правила. Я просто рассказал, как оно на самом деле устроено, а почему это так — я не знаю.

— Но круг “клиентов”, как ты их называешь, был ограничен, и рано или поздно…

— А мы переключились на окрестные кварталы. Юджин выглядела такой свежей и невинной, что каждый из клиентов считал, что будет у нее первым. Вот почему я знал, что моя схема сработает и с мужчинами постарше.

— Расскажи об этом поподробнее.

— Что тут рассказывать? Юджин была безотказной приманкой. Они слетались на нее, как мухи на мед, а она умела их расшевелить. Это была ее главная задача. Мы, мужчины, почему-то лучше всего реагируем на робких, неопытных скромниц, а Юджин умела разыграть целку убедительнее, чем любая из женщин, которых я встречал. Хэммонд отер рукавом влажный лоб, прислонился затылком к косяку и закрыл глаза. Но уже через несколько секунд клавиша остановки записи громко щелкнула, и Смайлоу спросил:

— Эй, Хэммонд, с тобой все в порядке? Хэммонд открыл глаза. Все, кто находился в комнате, смотрели на него, и только Юджин сидела, опустив глаза и разглядывая сложенные на коленях руки.

— Да, конечно, — как можно увереннее ответил он. — А что?

— Ты очень бледный, — объяснила Стефи. — Может, все-таки принести тебе стул? А как насчет минеральной воды или тоника?

— Нет. — Хэммонд покачал головой. — Не надо, спасибо. Смайлоу продолжал внимательно смотреть на Хэммонда, он явно сомневался в его искренности.

— Сколько еще осталось? — спросил Хэммонд, имея в виду запись.

— Совсем немного, — ответил Смайлоу и повернулся к Юджин:

— А вы, доктор Кэрти? Вы готовы дослушать пленку до конца? Юджин молча кивнула. Смайлоу включил магнитофон, и из динамиков снова зазвучал гнусавый голос Бобби, в подробностях рассказывавшего, как они переключились на пожилых состоятельных бизнесменов, с которыми он знакомился в дорогих барах и вестибюлях престижных отелей. Фактически Бобби исполнял при Юджин роль сутенера, причем со временем он действительно наловчился точно выбирать самых денежных клиентов.

— Больше всего они боялись неприятностей, — с усмешкой говорил Бобби. — Когда я объяснял, что грозит им за попытку изнасиловать мою несовершеннолетнюю сестренку, они легко расставались с содержимым своих бумажников. Денег у них было полно — намного больше, чем у соседских парней, считать. Наш бизнес процветал. и они не привыкли их — Похоже, вы отлично сработались, не так ли, Бобби?

— Да, детектив. Юджин прекрасно делала свое дело, а я свое. Только однажды у нас произошла осечка, которая и погубила все.

— Ты пытался убить этого парня, не так ли ?

— Это была чистая самооборона, мистер Смайлоу. Этот сукин сын бросился на меня с ножом.

— Но ведь ты вымогал у него деньги. Каждый человек имеет право защищать свою собственность.

— А у меня есть право защищать свою жизнь, когда ей грозит опасность. Яне виноват, что этот пьянчуга в конце концов сам напоролся на лезвие.

— Но, насколько мне известно, судья не согласился с твоей версией. В обвинительном заключении говорится, что ты перехватил нож и пырнул противника.

— Я знаю, только это вранье. Просто я не понравился судье, вот он и отправил меня за решетку. Между прочим, меня освободили досрочно за примерное поведение.