Нора Робертс - Поцелуй смерти

– Вы не главный подозреваемый, и результаты рассле­дования на вас не указывают.

– Но я хочу полностью очиститься от подозрений и поэтому требую третьего уровня.

– Вы сами ухудшаете свое положение.

Ева неожиданно улыбнулась, удивив и себя, и Миру.

– Хуже быть не может.

Они прошли через ряд стеклянных дверей. У Евы не было оружия, которое следовало сдать, но компьютер вежливо попросил ее войти в дверь слева и снять всю одежду и все драгоценности.

Мира заметила, как Ева схватилась за обручальное кольцо, и ее сердце дрогнуло.

– Мне очень жаль, но нельзя носить кольцо во время сканирования. Может быть, отдадите его мне?

«Они могли забрать только твои полицейские симво­лы», – прозвучал в ушах Евы голос Рорка. Она сняла кольцо.

– Спасибо.

Пройдя в указанную комнату и закрыв за собой дверь, Ева сняла одежду, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Она знала, что находится под наблюдением, и ненавидела обнажаться перед посторонними.

Над дверью напротив замигала лампочка, и еще один механический голос велел ей войти для медосмотра. Ева повиновалась, остановившись перед отметкой на полу и стояла так, глядя перед собой, покуда мерцание огоньков и гудение аппаратов сопровождало поиски физических изъянов.

Осмотр прошел быстро и безболезненно. Натянув приготовленный голубой тренировочный костюм, Ева прошла в соседнее помещение для сканирования мозга. Там очередной металлический голос предложил ей надеть шлем и лечь на кушетку. Стараясь не обращать внимания на лица за стеклянными стенами, Ева легла и закрыла глаза. «В какую игру они играют?» – спросила она себя, когда комната погрузилась в темноту, а кушетка внезапно начала подниматься.

Ее атаковали сзади. Гигантские руки вынырнули из мрака, поставили Еву на ноги, а потом подбросили вверх. Она упала на что-то твердое, оказавшееся тротуаром пере­улка. Все кости болели, а кожа горела, как расцарапанная. Ева вскочила на ноги, нащупывая рукой кобуру.

Прежде чем она успела выхватить оружие, незнакомец атаковал снова. Увернувшись, Ева изо всех сил ударила его ногой.

– Стоять на месте, сукин сын! Полиция!

Она пригнулась, сжимая револьвер обеими руками и готовясь выстрелить, но программа внезапно перенесла ее в яркий солнечный свет. Палец Евы все еще был на спус­ковом крючке, но теперь она целилась в женщину, кото­рая держала на руках плачущего ребенка.

Ева быстро опустила оружие. Они были на крыше; женщина стояла, раскачиваясь, на самом краю и глядела на Еву неподвижными глазами. Ребенок вырывался и кричал.

– Не подходите ко мне!

– О'кей. Смотрите, я убираю оружие. – Ева медленно спрятала револьвер в кобуру. – Я просто хочу поговорить с вами. Как вас зовут?

– Вы не сможете меня остановить.

– Знаю. – Черт возьми, где же помощь? Почему нет спасателей? – Как зовут вашего ребенка?

– Я больше не могу о нем заботиться. Я устала.

Ева сделала шаг вперед. Пот катился по ее спине. Со­лнце палило немилосердно, раскаляя липкий деготь, которым была смазана крыша.

– Мне кажется, ему жарко. – Ева очень старалась, чтобы ее голос звучал спокойно и даже обыденно. – По­чему бы нам ненадолго не вернуться в тень?

– Он кричит все время. Всю ночь. Я не сплю ни мину­ты. Больше я не могу этого выносить!

– Может быть, вы дадите его мне? Он тяжелый, а вы и в самом деле устали. Как его зовут?

– Пит. – Черные потные локоны прилипли к щекам женщины. – Он болен. Мы оба больны – какой смысл нам жить дальше?

Ребенок действительно кричал не переставая, эти вопли разрывали Еве сердце.

– Я знаю людей, которые могут вам помочь.

– Вы всего лишь паршивый коп! Вы ничего не можете сделать.

– Если вы прыгнете с крыши, то никто не сможет. Господи, как же здесь жарко… Давайте войдем внутрь и все обсудим.

Женщина несколько мгновений колебалась, потом ус­тало покачала головой и наклонилась над краем крыши.

– Убирайтесь к черту.

Ева прыгнула вперед, поймала мальчика за пояс, а дру­гой рукой схватила женщину под мышки, напрягая муску­лы и упираясь ногами в крышу, чтобы не дать им свалиться на тротуар.

– Держитесь, черт бы вас побрал!

Пот слепил ей глаза. Мальчик извивался, как рыба. Женщина смотрела на нее пустыми глазами.

– Иногда лучше умереть. Вы должны знать это, Дал­лас, – неожиданно улыбнулась она.

Ева внезапно очутилась в другом переулке, вся дрожа от боли и потрясения. Теперь она была избитым и изуве­ченным ребенком, без имени и без прошлого.

Они использовали ее собственные воспоминания, и она ненавидела их за это.

Переулок в Далласе, девочка с окровавленным лицом и сломанной рукой, которой некуда бежать…

«Черт бы вас побрал! Я не желаю в этом участвовать!» – хотела закричать Ева, стремясь освободиться от видений, которые кто-то методично вливал ей в мозг. Но в этот мо­мент программа переместила ее в морозную ночь на улице Манхэттена. Бауэрс стояла перед ней и усмехалась.

– Ты безмозглая сука. Я засыплю тебя жалобами. Все узнают, что ты шлюха и продвигаешься по службе только потому, что трахаешься с кем попало.

– У вас будут проблемы, Бауэрс. Возможно, после того, как я опишу все ваши нарушения субординации, уг­розы старшему по званию и бездарную работу, департамент наберется смелости и вышвырнет вас.

– Посмотрим, кого они вышвырнут! – Бауэрс сильно толкнула Еву.

– Руки прочь! – Ева дрожала от ярости.

– Не угрожайте мне. Здесь нет никого, кроме нас двоих.

– Я не угрожаю, а предупреждаю. Уберите руки, не попадайтесь мне на глаза и не мешайте работать, или вы за это ответите!

– Я вас уничтожу! Выставлю напоказ все ваши худо­жества, и вы не сможете меня остановить.

– Посмотрим.

В руке у Евы оказалась металлическая трубка. Чувст­вуя, как пальцы стискивают ее, чтобы нанести удар, она быстро отшвырнула ее и схватила Бауэрс за форменную куртку.

– Только троньте меня еще раз, и я надеру вам задницу! Можете жаловаться сколько угодно – моя репутация это выдержит. Но я обещаю, что вас лишат значка и вы­швырнут на улицу раньше меня. Вы позор для всего де­партамента!

Ева отпустила Бауэрс и зашагала прочь. Заметив краем глаза движение сзади, она пригнулась и почувствовала, как трубка просвистела у нее над головой, коснувшись волос.

– Я ошиблась, – спокойно сказала Ева. – Вы не позор департамента, а просто сумасшедшая.

Бауэрс зарычала и снова замахнулась трубкой, но Ева прыгнула на нее, и обе покатились по земле. Вырвав у Бауэрс трубку, Ева снова отбросила ее, выхватила револь­вер и приставила его к подбородку Бауэрс.

– Вы арестованы за попытку убийства! – Заломив Бауэрс руки за спину, Ева полезла в карман за наручника­ми – и внезапно снова очутилась во мраке. Она стояла в кровавом месиве и чувствовала, что ее руки покрыты кро­вью.