Ани Сетон - Гнездо дракона

Она заметила лихорадочный блеск его глаз и подергивание мускулов на щеке. Собрав все свое мужество, она гордо подняла голову.

— Неужели вы считаете, что я буду сегодня смеяться и играть? Вы курили опиум, Николас.

Он отвел взгляд, и она почувствовала его нерешительность. Он стоял, склонив голову, словно к чему-то прислушивался.

— Почему вы заперли двери? — спросила она. Он вновь поднял глаза на Миранду, не не увидел ее.

— Я слышал, как вы смеялись внизу, Миранда. Я слышал музыку. Очень ясно.

Неожиданно она поняла. В полумраке столовой перекатывались волны страха, страха и ненависти. Но теперь эти волны не касались ее. Они плыли мимо нее прямо к темной неподвижной фигуре, стоящей в дверном проеме.

— Вы слышали Азильду, Николас, — спокойно ответила она. — Как слышала ее ваша дочь в ту самую ночь, когда умерла Джоанна. Она смеется, потому что в дом, который она так ненавидела, снова пришло несчастье.

— Вы лжете, — сказал он. — Я слышал вас.

— Нет, — ответила она.

Его глаза наполнились гневом, и он сделал стремительный шаг вперед. Она увидела, как его правая рука потянулась к карману. И тусклый блеск металла. Но даже тогда она не двинулась с места.

— Да, я совершенно беспомощна, — спокойно подтвердила молодая женщина. — Вы можете сделать со мной что угодно. Но на этот раз вам не удастся избежать возмездия, Николас. Слишком много людей посвящено во все это. Пегги известно, что вы меня заперли. А Джефф Тернер знает о Джоанне, он поедет к губернатору и все ему расскажет.

Его руки медленно упали вдоль тела. Она видела, какие усилия он прилагает, чтобы сдержаться, и как его лицо приобретает видимость прежней уверенности.

— Моя дорогая, сегодня вы полны каких-то зловещих фантазий. Я могу лишь предположить, что на вас напала обычная женская мнительность. А теперь, когда вы добавили еще и призраков…

Он резко оборвал себя, словно нож вдруг перерезал ему горло. И медленно повернул голову в сторону Красной комнаты.

Огонек свечи на буфете мерцал в полумраке комнаты.

Он слышит ее, подумала Миранда, заметив ужас на его лице. Она застыв стояла у буфета и наблюдала за выражением его глаз.

Он протянул руку и ухватился за высокую спинку стула из орехового дерева во главе стола. Его собственного стула.

— Вы слышите? — прошептал он. — Вы тоже слышите?

Она покачала головой.

Он сделал быстрое движение, словно хотел заткнуть уши, чтобы только не слышать этот громкий бессмысленный смех. В этот момент, увидев выражение его глаз, она даже ощутила к нему жалость.

Она сложила руки в молитве и ее губы беззвучно зашептали:

— В Его защите твоя надежда: Его правда — твой щит и опора. И не будешь ты страшиться ночных ужасов…

Вдруг она почувствовала, что напряжение в комнате как будто ослабло. Потом услышала долгий вздох Николаса.

— Кончилось, — сказал он.

Его рука отпустила спинку стула. Он распрямил плечи и коротко рассмеялся.

— Это были галлюцинации. Вы были правы, это все опиум. Даже не знаю, как я мог во все это поверить.

Он подошел к буфету и налил себе бренди.

— Не хотите присоединиться ко мне, любовь моя? — спросил он, имитируя свою обычную вежливость.

Она в удивлении уставилась на мужа. Возможно ли, что он собирается вести себя так, словно ничего не случилось.

— Николас, — заговорила она, — я покидаю Драгонвик. Вы должны это знать. Вы не поэтому заперли двери?

— Я запер их, — быстро ответил он, — потому, что у вас глупая истерика. И вы не оставите Драгонвик, Миранда, и не покинете меня. Разве вы забыли, как я клялся вам, что «только смерть разлучит нас»?

И он наклонился вперед, чуть улыбнувшись.

Да, вспомнила она, он говорил это в их брачную ночь… «только смерть разлучит нас». Смерть… и смерть свела нас вместе. Ее руки опустились на грудь, словно она пыталась приглушить стук своего лихорадочно бьющегося сердца. Он стоял как раз между нею и выходом, а позади нее не было никакого пути к отступлению, только оранжерея, из которой не было другого выхода. И даже если бы и был, двери по-прежнему заперты, а слуги либо не хотели, либо не осмеливались ей помочь. Я должна быть смелой, в отчаянии подумала она, какой была еще несколько минут назад. Она облизнула губы.

— Николас, — прошептала она, но в ту же секунду гнетущую тишину дома разорвал сильный стук в парадную дверь.

Пегги, с облегчением решила Миранда, в то же время понимая, что это невозможно. Она никогда бы не осмелилась возвестить о своем появлении столь неподобающим образом.

Стук в парадную дверь продолжался.

— Похоже, к нам довольно упрямый гость, любовь моя, — мягко произнес Николас, наблюдая за ней сузившимися глазами. — Вам не хотелось бы узнать, кто это?

Он обнял ее за талию, потянув за собой в холл, другой же рукой вытащил из левого кармана ключ и отпер дверь.

— Ага, ну конечно, же это, доктор Тернер, — сказал Николас. — Я так и думал.

Его рука так крепко стиснула талию Миранды, что ей пришлось волей-неволей прижаться к мужу. Так они и стояли на ночном ветру — очаровательная картина супружеской привязанности — красивые хозяин и хозяйка Драгонвика, встречающие гостя.

Целое мгновение Джефф чувствовал себя обманутым и ошарашенным, пока не увидел глаза Миранды.

— Этого я и боялся! — воскликнул он, бросаясь к ней и совершенно игнорируя Николаса. — Потому и приехал. С вами все в порядке?

Ее губы беззвучно шевелились, а Николас, освободив ее, одним быстрым движением вновь запер за Джеффом дверь.

— Очень рад, что вы приехали, Тернер, — любезно сказал он. — Собственно говоря, совсем недавно я отправил к вам посыльного. Может быть, вы разминулись с ним в дороге?

— Сомневаюсь, что я бы вновь явился на ваше приглашение, — с той же спокойной любезностью ответил Джефф. Он понимал, что должен выиграть время. У него не было ясного представления о происходящем и он не знал, много ли известно Николасу, но глаза Миранды несли в себе страшное предупреждение.

— Я и не думал, что явитесь на мой зов, — ответил Николас, чуть шевельнувшись. — Послание, которое вы получили бы, если бы подождали немного, было бы, конечно, от Миранды.

Джефф взглянул на девушку, которая покачала головой в чуть различимом отрицании. Ее губы побледнели, а глаза казались черными словно тень холла позади них.

Плохо дело, сказал себе Джефф, и надеяться не на что. Он понял небрежное движение Николаса, потянувшегося к правому карману, и заметил тусклый блеск металла. Такой блеск был прекрасно знаком Джеффу еще по Мексике.

— Почему бы нам не пойти в Красную комнату, — сказал Николас, беря свечу, — где мы можем сесть и спокойно побеседовать. Вы ведь всегда считали эту комнату самой уютной во всем доме, не так ли, любовь моя?