Сандра Браун - Розы от киллера

– Почему?

– Хотел остаться с тобой наедине.

– Значит, ты считал, что это может случиться? Он обнял ее одной рукой за плечо и притянул к себе.

– Имеет же человек право надеяться.

Когда они вошли в дом, звонил телефон. Тоби Роббинс спрашивал, как там Ренни. Вик уверил его, что с ней все в порядке:

– Все еще расстроена, но держится.

– Могу я с ней поговорить? Вик передал телефон Ренни.

– Привет, Тоби. Мне жаль, что тебе пришлось все это пережить. Ты ведь первым их увидел. Наверное, это было ужасно.

До настоящего момента она даже говорить не могла на эту тему. Вик не слышал слов Тоби, но догадывался, что тот рассказывает, как нашел всех лошадей убитыми в стойлах, когда приехал, чтобы выпустить их в загон.

Ренни несколько минут слушала молча, потом сказала:

– Я очень тебе благодарна, что ты все организовал. Нет, полиция никого не арестовала. Да, – тихо добавила она, – они определенно подозревают Лозадо. – Затем Вик услышал, как она спросила: – Сандвичи?

Вик показал на коробку на столе и прошептал:

– Коринна прислала их со мной.

– Мы только собираемся приступить, – сказала Ренни. Когда она повесила трубку, Вик произнес:

– Напрочь забыл про бутерброды. Как сумасшедший рыскал по дому, разыскивая тебя.

– Извини, что заставила беспокоиться.

– Беспокоиться? Да ты меня до смерти перепугала. – Он жестом предложил ей сесть. – Проголодалась?

– Нет.

– Все равно поешь.

Он уговорил ее съесть хотя бы половину бутерброда с ветчиной и выпить стакан молока. После еды он прошелся по дому и проверил, закрыты ли все двери.

– Замок его не остановит, – заметила Ренни.

– Проверяю по привычке. Лозадо сюда не вернется.

– Откуда ты знаешь?

– Преступники часто возвращаются на место преступления, не знаю, почему – позлорадствовать или проверить, не забыли ли чего. Но ты ведь знаешь, Лозадо не обычный уголовник. Он слишком умен, чтобы так поступить. То, что он хотел, он здесь уже сделал.

– Наказал меня за то, что уехала с тобой.

– Я же говорил, когда Лозадо нанесет удар, он будет внезапным.

– Но мои лошади, – сказала она, и голос ее задрожал. – Он ведь знал, как сделать мне больнее, верно?

Вик кивнул.

– Если бы я думал, что он может вернуться, я бы не оставил тебя одну в доме под охраной только помощника шерифа.

– Тогда почему ты так перепугался, когда не смог найти меня в доме?

– Каждый может ошибиться, – мрачно произнес он. Они пошли наверх. Ренни включила ночник. Бледный свет бросал тени на ее лицо, еще больше подчеркивая усталость.

– Как насчет горячего душа? – спросила она.

– Ты читаешь мои мысли.

В душе все было по-другому. Вик был удивлен и обрадован тем, что она его совсем не стеснялась и позволяла ему все. Она сама ласкала его так, как ей хотелось.

Он спросил, нравится ли ей волосатая грудь, и она показала ему, насколько сильно.

Они все время целовались, иногда игриво, под струями воды, иногда всерьез, с чувством. Ласкали друг друга скользкими, мыльными руками. А когда она вволю наигралась с ним, он опустился на колени, раздвинул ее бедра и дал волю языку.

Все эти предварительные игры оказались весьма эффективными, но они не стали заходить слишком далеко, просто прижались друг к другу потеснее.

Потом они легли в постель и долго лежали молча. Наконец Ренни сказала:

– По крайней мере, они не мучились. Лозадо их не пытал.

– Старайся об этом не думать. – Вик откинул ее волосы и поцеловал шею.

Лозадо убил лошадей так же быстро и, вероятно, так же бесстрастно, как он разделался с Салли Хор-тон – пара выстрелов в голову. Вика не удивляло, что Лозадо не убил его таким же манером. Он хотел, чтобы Вик мучился. Возможно, он намеревался еще несколько раз пырнуть его отверткой и смотреть, как он медленно и мучительно умирает.

Лежа рядом с Ренни, Вик радовался, что жив, хотя прекрасно понимал, что жив он только благодаря неразумному решению Лозадо устроить ему мучительную казнь.

– Ренни?

– Гмм?

– Ты… – Он пытался найти слова, чтобы выразить свою мысль тактично. – Ты была такая…

– Ты едва справился.

Она лежала к нему лицом, положив ладони под щеку. Вик погладил ее руку.

– Я не жалуюсь. Напротив. – Он легонько поцеловал ее в плечо. – Это было как в сказке. Подарок. Как будто ты никогда…

– Я ни с кем не спала после трагедии с Раймондом Кольером.

Именно так он и подумал, но ему было ужасно приятно это слышать. Если бы она сказала ему об этом заранее, он бы удивился. И, скорее всего, не поверил.

– Чертовски долгая епитимья, Ренни.

– Никакая ни епитимья. Осознанное решение. Я считала, что после всего случившегося я не имею права на полноценную сексуальную жизнь.

– Это ерунда. Кольер свою смерть заслужил. Ты же была ребенком.

Она сухо рассмеялась:

– С моей биографией? Вот уж ребенком меня никак нельзя было назвать.

– Нет. Ты была именно ребенком, которому отчаянно требовалась поддержка.

Ренни безразлично пожала плечами.

– Кольер не должен был с тобой путаться. Если он и был тобой одержим, он все равно должен был держаться от тебя подальше, полечиться, что-то сделать. Он ведь тоже принял осознанное решение, Ренни, так что он сам виноват в последствиях. Что бы ни заставило тебя нажать на курок…

– Я не нажимала. Сердце Вика подпрыгнуло:

– Что?

– Я в него не стреляла. Я даже не прикасалась к пистолету. Только потом, после всего. Я просто подержала пистолет в руках, но, как оказалось, в этом не было необходимости. Они и не искали мои отпечатки. И следов пороха не искали. Ничего.

– А у кого они могли найти следы пороха, Ренни? – Она промолчала, и тогда он произнес имя, которое вертелось у него на языке: – У Т. Дэна.

Она поколебалась, затем чуть заметно кивнула.

– Сукин сын! – Вик сел, чтобы было удобнее смотреть на нее, но Ренни так и осталась лежать на подушке, уставившись вперед, и он мог видеть только ее профиль. – Он застрелил Кольера и позволил тебе взять его вину на себя.

– Я была несовершеннолетней. Т. Дэн сказал, что будет меньше суеты, если я признаюсь, что застрелила Раймонда, обороняясь.

– Так он все-таки пытался тебя изнасиловать?

– Я избегала его после того единственного случая в мотеле. Он внушал мне отвращение, впрочем, и к себе я испытывала такое же отвращение. Я не соглашалась с ним встретиться, даже говорить по телефону отказывалась. В тот день он сам приехал к нам домой. Я рассердилась. Уж не знаю, зачем провела его в кабинет отца. Наверное, подсознательно мне хотелось, чтобы Т. Дэн нас застукал. Не знаю. Короче, когда вошел отец, Раймонд пытался меня поцеловать. Плакал, умолял его не отталкивать.

– Т. Дэн сначала выстрелил, а потом уже начал задавать вопросы, так? Он вошел, все неправильно понял и решил, что защищает тебя от изнасилования? – Она молчала. – Ренни?