Лиза Джексон - Если бы знать

– Детка, плачу двадцать, если позволишь мне его снять. У нее перехватило дыхание.

– Двадцать пять! И пусть они не смотрят!

– Значит, частное шоу за двадцать пять баксов. – Карие глаза его потемнели, стали почти черными. Она еще не знала, что означает у мужчин такой взгляд. – За двадцать пять я хочу потрогать.

Сердце ее затрепетало, словно в нем били крыльями миллионы бабочек. Между ног вдруг стало жарко и влажно.

– Пусть они уйдут, – кивнула она в сторону Иэна и Брента.

– Ни за что! – вскричал Иэн.

Но Лукас был взрослее: он без труда убедил мальчишек убраться и закрыл за ними дверь.

Кайли едва осмеливалась дышать. Медленно, страшно медленно Лукас достал из кармана две бумажки по десять долларов и еще одну пятерку. Разгладил. Положил на перевернутое мусорное ведро. Извлек из кармана блестящую упаковку презервативов.

– Если разденешься совсем, получишь вдвое больше.

– Н-незнаю...

– А если дашь мне... ну, знаешь, потрогать тебя – получишь сотню.

– Потрогать?

– Ну да. – Он понизил голос. – Ты ведь понимаешь, о чем я.

Она прикусила губу и помотала головой. Да, она поняла, о чем он. И испугалась.

– Видела когда-нибудь мужской хрен?

– Нет.

– Могу показать.

– За десять долларов? – слабо улыбнулась Кайли. Он грубо расхохотался.

– Ну нет! Я тебя им потрогаю!

Кайли напряженно раздумывала. Ей было чертовски любопытно, и к тому же нравился Лукас. Совсем взрослый – уже почти пятнадцать! Самый популярный мальчик в школе. Красивый. Спортивный. Богатый. Но...

– Давай перепихнемся, Кайли! – уговаривал он.

– Н-нет!

– Я-то думал, ты все сделаешь за деньги. – Лукас провел рукой по ее щеке.

Она отбросила его руку.

– Только не это.

– Я тебе больно не сделаю! – шептал он.

Она подумала о ста долларах. Потом подумала, что Иэн и Брент, должно быть, подслушивают с той стороны двери, а может, и подглядывают в замочную скважину, – и ей стало тошно.

Во взгляде Лукаса было что-то странное. Пугающее. Соблазнительное. Что-то такое, отчего пресекалось дыхание и кровь стучала в ушах.

Ей вспомнились предупреждения матери.

– Запомни одно, Кайли: не позволяй парням лазить тебе в трусы! Они тебя просто используют. Подцепишь какую-нибудь дрянь или попадешь в беду. А я еще слишком молода, чтобы становиться бабушкой!

Лукас потянулся к пуговице ее джинсов – но она остановила его руку.

– Нет. Не надо. Ничего не выйдет, – произнесла она голосом, который ей самой показался чужим.

Ей этого хочется! Хочется, чтобы он ее потрогал! Значит, она из тех девчонок, которым это нравится!

– Да ладно тебе, Кайли, детка! Я так тебя хочу! – Он коснулся губами ее губ – и голова у нее пошла кругом. – Никто не узнает.

«Ага, как же! Иэн и Брент торчат у двери, и рты им не зашьешь! Не говоря уж о самом Лукасе – он-то наверняка всем и каждому будет хвастаться своим подвигом в школьном чулане!»

Лукас впился ей в губы и начал расстегивать на ней джинсы.

– Расслабься, детка. Расслабься и наслаждайся. Руки его скользнули внутрь.

– Не надо!

Кайли оттолкнула его изо всех сил, едва не грохнувшись на пол. Она тяжело дышала, сердце отчаянно колотилось, в потаенном уголке ее тела полыхало запретное желание.

– Нет!

– Но...

– Ни за что!

Она потрясла головой и потянулась за деньгами, но Лукас перехватил их и сжал в кулаке.

– Значит, ты просто динамщица! – рявкнул он.

– Я ничего тебе не обещала!

– Сука! Динамщица гребаная!

– Убирайся! – завопила она, потрясенная этими ругательствами. Никогда еще ее так грубо и обидно не обзывали!

– Ладно, ладно. Ухожу.

Он застегнул ширинку и распахнул дверь. Иэн и Брент едва не ввалились внутрь. Кайли поспешно повернулась к ним спиной и, подобрав с пола футболку, дрожащими руками натянула ее. По лицу ее катились слезы.

– Ну как, Лукас? – спросил Брент.

– Полный улет! – Лукас поднял вверх оба больших пальца.

Следующие три недели – до окончания учебного года – превратились для Кайли в сущий ад. Лукас не давал ей проходу; Брент и Иэн при встречах с ней свистели и отпускали обидные шуточки. Слухи о том, что Кайли разделась в чулане перед мальчишками, облетели всю школу, обрастая на ходу самыми невероятными подробностями. Постепенно все забылось: но до сих пор – точнее, до катастрофы – этот случай жег ей память. Тогда-то она и дала себе клятву: когда вырастет, пойдет на все , чтобы вырваться из цепей бедности.

Так и случилось. Она пошла на самое страшное, что может сделать мать. Продала всемогущему Господу Доллару свое дитя.

– Господи! – прошептала она, рухнув в кресло. – Я Кайли Пэрис, – прошептала она, подняв на Ника полные слез глаза.

Все обман. У них не было сладостно-горького прошлого. Ник никогда ее не любил.

– А Марла? – спросил он.

От того, как он произнес это имя, внутри у Кайли что-то умерло. Он любит другую женщину. Не ее.

– Как со всем этим связана Марла? – Он в нетерпении зашагал по тесной комнатке, заваленной журналами и сборниками кроссвордов.

– Она моя сводная сестра, – устало объяснила Кайли. – Я узнала об этом в старших классах школы. Мама обронила как-то, что мой отец – Конрад Эмхерст, что у меня есть умственно отсталый брат и старшая сестра. Любимая папина дочка.

У нее пересохло в горле – вспомнился тот разговор с матерью.

«– И ты все это время молчала? – с недоумением и гневом допытывалась Кайли.

Мать сидела за кухонным столом, просматривая «Инквайрер» В руке у нее, по обыкновению, дымилась сигарета.

– Я поклялась молчать, – призналась она.

– Обо мне? Об отце? Но почему?

– Потому что он женат. – Долли откинула с лица растрепанные белокурые пряди. – Он очень богатый и известный человек. Это могло ему повредить.

– Но... но... Подожди! Он богатый?

– Надеешься попользоваться его деньгами? Забудь об этом, – с горечью ответила Долли. – Он мне заплатил на всю жизнь вперед.

– Это же незаконно!

– Может быть, но я подписала бумагу. – Она помахала рукой перед лицом, разгоняя дым. – Едва ли мне удастся переиграть его адвокатов. У меня нет ни времени, ни денег. Нет, ничего не выйдет.

Она перевернула страницу и углубилась в статью о принцессе Диане.

– Ты просто боишься рискнуть! – негодующе воскликнула Кайли.

– Не боюсь, а знаю, что проиграю.

В первый раз Кайли заметила, что плечи матери устало поникли, а вокруг глаз залегли глубокие морщины.

– Я бы на твоем месте не сдалась! – с самонадеянностью юности объявила Кайли. – Ни за что!

– Значит, ты просто дура. Или может быть, пошла в отца.

– Кто он?

– Конрад Эмхерст. У него жена и еще двое детей. Законных.

– Значит, ему на меня плевать, – прошептала Кайли, уязвленная до глубины души. Она, разумеется, понимала, что какой-то отец у нее был, но не представляла, что он отказался от нее по собственной воле. – Да что он за ублюдок? – воскликнула она и тут же досадливо прикусила губу.