Моника Хит - Соколиный замок

И в следующее мгновение он уже сделал это, так как мне пришлось печатать с бешеной скоростью, чтобы поспевать за его голосом, который ощутимо изменился, сделавшись ниже и медоточивее, чем обычно.

– Я, Шейн О'Нил, сын Кона Бакака О'Нила, впервые увидел дневной свет в год Господа нашего тысяча пятьсот тридцать второй. Я не один вошел в этот мир. В тот же самый день из материнской утробы вышла со мной сестра, с которой мы стали неразлучны.

Мои пальцы замерли на клавишах новенького «ремингтона», и дрожь охватила меня. Я взглянула на Шейна, он разительно переменился при этих словах, но не переставал диктовать. Через несколько секунд я заставила себя продолжить печатать, поспешно восполняя свое промедление и немного импровизируя, не изменяя сути.

– Мать умерла вскоре после нашего рождения, без ее благотворного влияния я рос заносчивым ребенком. Я всячески оберегал свою сестру и весьма гордился ее внешним обликом, который напоминал мой собственный так сильно, что создавалось впечатление, будто я вижу в ней своего двойника в женском образе.

Работая, я ощущала на себе обжигающий взгляд Шейна. Нажав на неверную клавишу, я продолжала печатать, не обращая внимания на ошибку.

– После смерти нашего отца я принял участие в древнем гэльском церемониале на священном камне, где повторил священные слова, когда мне на шею возложили золотую цепь. Я произносил клятву О'Нилов, в полной мере сознавая присутствие прекрасной Шейны рядом со мной.

Я застыла. В последний раз я слышала, как он произносил имя Шейны в полумраке церкви Святого Кевина. Тогда он по ошибке принял меня за Шейну – девушку, которая умерла четыреста лет назад! Возможно, его ввело в заблуждение обманчивое ощущение того, что он является новым воплощением Шейна Гордого. Уж не поверил ли он, что я и есть та самая Шейна, вернувшаяся к жизни в образе Касси Маги?

Эта фантастическая мысль показалась мне совершенно невыносимой.

– Шейн! – закричала я.

Он немедленно встал, янтарные глаза внимательно смотрели на меня.

– Мы достаточно поработали сегодня, – резко произнес он и, как мне показалось, усилием воли взяв себя в руки, отбросил от себя опасное прошлое, к которому ощущал ненормальную привязанность.

На следующий день мы не работали над книгой. Погода улучшилась, и появилась возможность прогуливаться по палубе. Мы провели здесь большую часть утра, смешавшись с другими пассажирами, расположившимися по левому и по правому борту лайнера.

– Мы составляем удивительную пару, – заметил Шейн.

Я обратила внимание, что несколько пар среднего возраста с праздным любопытством наблюдают за нами, когда мы проходим мимо их шезлонгов. Я снова подумала о Шейне Гордом, все больше убеждаясь в том, что Шейн О'Нил свято верит в свою неумолимую связь с жизнью далекого предка.

Возможно, я превратилась в своеобразную улику, с помощью которой он надеялся узаконить свое притязание на жизнь Шейна Гордого? Я чувствовала, что оказалась вовлеченной в роман далекого прошлого, моя посредственная личность все более перевоплощалась в прекрасную Шейну, сестру-близнеца Шейна Гордого. Всю свою жизнь я интересовалась прошлым, представляя себе исторических героев тех давних времен более величественными, чем мои современники, красивыми, мужественными и удивительно галантными. Такую галантность проявлял по отношению ко мне Шейн О'Нил все время, пока мы были вместе.

Я отодвинулась от него, ощущая опасность в самой себе. Жизнь с Шейном О'Нилом в Соколином замке представлялась желанным бегством от моего прошлого. Как далекая Шейна, я могла бы стать женщиной, обожаемой своим красивым братом, что вызывает жажду мести у его врагов, кем бы они ни были в наши дни. Я уже начала преображаться. С того дня, когда Шейн попросил меня распустить волосы, я обходилась без французского жгута. Теперь я заплетала волосы в гладкую косу, укладывая ее вокруг головы в царскую корону. И эту прическу тоже предложил Шейн.

Отчего-то мысль о моем сходстве с описанной им Шейной не казалась мне нелепой, но этого было достаточно, чтобы все мое существо охватил благоговейный страх. Неужели Шейн каким-то образом загипнотизировал меня? Не приобретает ли он мало-помалу контроль над моим разумом?

– В чем дело, Кассандра? – он, как всегда, почувствовал мое настроение.

– Я не привыкла к бесчестью. Мне нелегко переносить все эти любопытные взгляды людей, догадывающихся, что я играю не свою роль. – Кивком я указала на близко составленные шезлонги, занятые отдыхающими.

– Какое вам дело до того, что они думают? Разве так уж бессмысленно верить, что вы действительно можете принадлежать к семейству О'Нил? Неужели эта мысль для вас так неприятна?

Я плотнее стянула воротник толстого свитера вокруг своего горла, отказываясь согласиться с ним, когда он потянулся к моей руке.

– Я Кассандра Маги, – выразительно заявила я. – Сомневаюсь, что появятся обстоятельства, которые сумеют изменить это.

Во время нашего путешествия Шейн постепенно готовил меня к встрече с Соколиным замком. Я изучила его внешний вид по фотографии над моим столом в маленьком салоне так же хорошо, как старый дом бабушки Мэри в Сан-Франциско. Казалось, мне знакомы каждый укромный уголок и трещины вытянутого в длину каменного фасада. Я будто ощущала резкий аромат хвойных деревьев, которые ограждали замок от берега моря, смягчая его застывшие формы и придавая ему обитаемый вид, чего не было в Данлюсе. По словам О'Нила, в дни Шейна Гордого Данлюс был окружен лесом. Но позже в Ирландии вырубили все леса, которые давали укрытие ее врагам, как сказал Шейн. Ирландский дуб был вывезен в Англию, где громадные балки использовали при возведении крыши Вестминстерского аббатства. Часть британской палаты общин была также построена из этого прочного материала.

– Дед хотел, чтобы новый Соколиный замок был похож на свой оригинал, – объяснил Шейн, – а также на Данлюс и на другие крепости Шейна Гордого. Дед отыскал в Калифорнии лес и скалу над морем.

В один прекрасный день после ланча я начала задавать вопросы:

– Как я понимаю, вы не один живете в Соколином замке?

– Там есть прислуга, – ответил Шейн. – А всем хозяйством управляет самая бесценная семейная реликвия, какой сейчас не сыскать, – старая няня, которая занимает положение экономки. Она воспитала… – Он оборвал фразу, внезапно подавившись куском мяса. – Она вырастила меня, – откашлявшись, продолжил он. – А до этого – мою мать. Вам должен быть знаком такой тип женщины. – В его голосе послышалась искренняя привязанность к своей няне.

– Возможно, – ответила я. – Хотя в моей жизни ничего подобного не было.