Алексей Калинин - Ответочка [СИ]

Кику допрашивали особенно тщательно. Полицейские долго не могли поверить, что она «случайно» оказалась неподалеку от изображаемой сценки. Да и рассказ Кацуми об исповеди короля заставил отнестись к Кику с предубеждением.

Так было до тех пор, пока Минори не призналась, что это она внушила девушке мысль о приходе на данное место. Кику всегда обедала в одном и том же месте, поэтому подбросить ей в кофе нейролептики не составило труда. А после галантный мужчина проводил девушку домой и даже не воспользовался женской слабостью. Кику даже не догадалась, что мужчиной была именно Минори, которая и вытащила пули из её пистолета.

Приехавшие на суд писательницы тоже немало внесли в дело троих людей. Мнения людей, наблюдавших за этим процессом, разделились — одни считали их борцами за чистоту помыслов и святыми моралистами, другие считали сумасшедшими. Америка словно разделилась на два лагеря: одни осуждали, другие хвалили.

Осуждающая половина возликовала, когда вынесли приговор. Об этом неделю шли разговоры во всех барах, забегаловках и в офисных курилках.

Люди обсуждали — можно ли человеку выдержать три пожизненных срока?

По логике вещей это было нереально. Нереально, но именно столько судьи вынесли каждой из женщин. «Порномстителям» придется находиться за решеткой до скончания века.

После оглашения приговора Минори выкрикнула, что ни о чем не жалеет, и если бы у неё был шанс всё исправить — она сделала бы точно также. Азуми молчала. Она не поднимала глаз от пола ни тогда, когда давали свидетельские показания, ни тогда, когда выступали юристы, ни тогда, когда оглашался приговор. Казалось, что её ничего так не интересует на свете, как носки собственных туфель. Даже когда уводили из зала суда — и то она не подняла глаз.

Судебный процесс растянулся на срок больше двух лет. За это время у Кацуми родился Дэйчи. Веселый и смышленый мальчишка, которого Дженшин принял, как своего. Но они с Кацуми знали — чей он сын на самом деле. Дженшин сказал, что это не важно. Это в прошлом, а сейчас есть Дэйчи, и он всегда будет для Дженшина сыном.

Брак Кацуми и Дженшина испытал большой стресс. Он три года балансировал на грани развода. Три года, в течение которых Кацуми часто просыпалась от собственного крика и не позволяла Дженшину прикасаться к себе.

Она никому из мужчин не позволяла прикасаться. Доктора, к которым она обращалась, были только женщины. Продавцы в магазинах — только женщины. Если за прилавком стоял мужчина, то она разворачивалась и уходила. Хотя, в последние шесть лет Кацуми мало выходила из дома, возложив заботу о покупках на плечи Дженшина.

Она писала… Она писала сказки о прекрасных принцессах и верных рыцарях, о красивых драконах и добрых волшебниках. Большая часть её поклонников радостно взвыла, когда вышла новая книга, но, увидев, что вместо привычного порно Кацуми Ямамото написала какую-то сказочную бредятину, тут же бросила сломавшегося автора и устремилась к другим, более эксцентричным писателям. Кацуми продолжала писать и у неё образовалась новая аудитория, меньшая, чем предыдущая, но зато добрая и понимающая.

Сэкико Накамура сначала танцевала от счастья, когда узнала, что Кацуми вернулась на свободу. Но это было ровно до падения продаж новой книги. Потом она тихо исчезла из жизни Кацуми и Дженшина. Исчезла так, словно её никогда и не было. Расторгла контракт и тут же отправилась к другой писательнице, которая описывала сексуальные похождения в космосе. Отправилась к привычным властным героям и изнасилованиям. «Деньги не пахнут» — были её последние слова.

За одной книгой волшебных сказок последовала вторая. Третья, седьмая… Новая аудитория росла, и вскоре имя Кацуми Ямамото снова зазвучало среди читателей, но на этот раз её ставили в один ряд с Джоан Роулинг.

Сказки были волшебными и чарующими, уносящими читателей в фантасмагорический мир, где добро всегда побеждало зло, а герои обязательно в конце жили долго и счастливо. Сэкико снова попыталась вернуться, но ей был дан от ворот поворот.

Если бы присуждали премию «Самый примерный муж», то, безусловно, Дженшин стал бы её пожизненным обладателем. Он чувствовал свою вину перед женой и старался изо всех сил её изгладить. За прошедшие шесть лет у них ни разу не было интимной близости. Шесть лет он ночевал в гостиной и прибегал в ту же минуту, когда Кацуми начинала кричать среди ночи. Дженшин был без ума от Дэйчи и старался каждую минуту проводить с мальчишкой. Он терпел…

— Всё хорошо, Дженшин, — на этот раз она не вырвала руку, как это было прежде.

На этот раз его прикосновение не обожгло кожу. Кольнуло сердце и стало так легко, как будто она скинула с плеч тяжелый груз, который носила несколько лет. Словно ледяной осколок из сказки о Снежной королевы растаял в груди. Кацуми вздохнула и почувствовала небольшое головокружение, какое бывает, когда житель мегаполиса наберет полную грудь лесного воздуха. Она выдохнула.

— Это из-за того…

— Да, из-за королевы, — Кацуми споткнулась на слове и удивленно посмотрела на Дженшина. — Из-за королевы?

Она не могла выговорить этого слова шесть лет, а сегодня оно вырвалось у неё без напряжения. Само. Просто слово из сотни тысяч тех слов, которые произносятся ежедневно. Никакого барьера и табу. Просто слово.

— Милая, ты сама произнесла его. Это из-за того, что Дэйчи так сказал? — Дженшин заглядывал в глаза жены, пытаясь предугадать — что делать дальше.

— Да. После того, как он сказал это слово, у меня словно что-то прорвалось внутри. Будто комок в горле застрял, а теперь он проскользнул внутрь, — Кацуми сжала ладонь Дженшина.

Долгую минуту их глаза не отрывались друг от друга. Дэйчи уже гонял с другими ребятами в футбол и не обращал внимания на родителей. Они же рядом, а если что — позовут. А родители молчали и смотрели друг на друга.

Наглая белка подскочила к клетчатому покрывалу, по-хозяйски поводила мордочкой влево-вправо, тоненько чихнула и запрыгала дальше, не обнаружив ничего съестного.

Этот чих словно заставил людей очнуться. Дженшин вздохнул и заметил, что до этого он задержал дыхание. Такое же чувство возникло и у Кацуми.

— Поцелуй меня, — тихо попросила она.

Дженшин колебался. Он помнил испуг в глазах жены, когда приходил в её комнату после крика. Она боялась мужчин, а сейчас…

«А сейчас будь что будет!» — наконец решил он и мягко коснулся губами её губ.

Пушинка может также невесомо лечь на ладонь, как он дотронулся до жены. Так сапер легонько отводит провод от взрывателя, как Дженшин убрал прядь волос со лба Кацуми. Так Ромео мог смотреть на Джульетту, как он смотрел на жену.

— Ты как? — шепнул он, чуть подавшись назад.