Александр Матюшинский - Половой рынок и половые отношения

Соблазн таких «удач» во многом способствует распространению торговли женами. У всех на глазах какое-нибудь полное ничтожество продает свою достойную супругу и становится заметной величиной, обеспечивает свою будущность и, что называется, выходит в люди. Всякое другое ничтожество с завистью смотрит на скачок товарища и жадно ищет случая сделать то же самое. И случаи эти, если не всем, то многим представляются, каждому в свое время.

Полагаем, нет надобности говорить, что продажа жен практикуется не одной только фабрично-заводской челядью. Всякая челядь, в каком бы ранге она ни состояла, одинаково готова подслужиться своим господам, чем угодно, а женой прежде всего. В этом отношении фабричный двор ничем не отличается хотя бы от двора… бывших французских королей.

— И от хозяина и от нас ворует, просто ничего не поделаешь, измучил совсем, чуть не половину заработка оттягивает.

— Почему же вы управляющему не пожалуетесь?

— Жаловались, ничего не выходит, не слушает.

Этот разговор происходил у меня с мастеровыми одного механического завода, явившимися ко мне, как к сотруднику газеты, с «жалобой» на механика.

Механик этот обсчитывал всячески подчиненных ему мастеровых на отрядных работах, урезывал всячески их заработок, а сам от конторы получал все полностью. Кроме того, он без стеснения воровал и на материале, обкрадывая таким образом и фирму. Рабочие жаловались управляющему, но тот обещал «расследовать» и оставлял все по-прежнему. Причина такого отношения управляющего к факту воровства заключается в том, что он «живет», как заявили мастеровые, с сестрой механика.

— С самого начала, как только он на завод поступил, пошло это. А всему причина — сестра, не может управляющий против нее слово сказать, так она его в руках держит.

Сестра эта потом вышла замуж за литейщика, который тотчас сделан был мастером на том же заводе. Само собой разумеется, что сношения управляющего с ней не прекратились, и на заводе оказалось, вместо одного, два паука, брат и муж владычицы сердца управляющего. Для рядовых рабочих такие отношения на заводе сущее несчастье. На мастера или механика, состоящего под покровительством сестры или жены, не найдешь никакой управы; он неуязвим, на него не действуют никакие жалобы, никакие доказательства его виновности перед рабочими и даже перед хозяином. Обыкновенно, жалобщики или остаются при старом положении, или даже увольняются с завода и заменяются другими. В конце же концов создается такое положение. Механик или мастер, чтобы избавиться от вечных жалоб, намечает себе несколько фаворитов из рабочих, которым и отдает все наиболее выгодные отрядные работы на особых, им одним известных условиях. Такие фавориты часто зарабатывают до 20 рублей в день, в то время как остальные их товарищи получают два рубля — 2 р. 50 коп. в день. Само собой разумеется, что часть заработка фаворитов идет патрону. Они же помогают ему скрывать действительное количество материала, употребленного в производство. А иногда эти отношения осложняются. Черпая свою силу из положения своей сестры или жены по отношению к управляющему, мастер в свою очередь пользуется расположением сестры или жены одного из своих фаворитов. Словом, получается гнусная цепь из патронов и фаворитов нескольких степеней, цепь, связанная цементом откровенного разврата. Рабочий продает свою жену мастеру, мастер помогает сближению своей сестры с управляющим, а управляющий не препятствует своей жене дарить ласками хозяина. И наоборот — хозяин покупает женщину у управляющего, управляющий — у мастера, а мастер — у рабочего. Получается крепкая, неразрушимая цепь снизу доверху и сверху донизу, так что лицам, не входящим в эту цепь, приходится уже подчиняться весьма чувствительному давлению или же уходить. Образование этих «цепей» иногда не обходится без драм, в особенности, когда в роли посредника выступает отец с своей родительской властью. Чаще всего, если девушка не разделяет планов отца, драма кончается побегом. Дочь скрывается от своего родителя с любимым человеком. Но это бывает редко. Пряная атмосфера фабричной и заводской жизни так настраивает воображение молодых девушек, что они весьма охотно подчиняются воле отца, попросту не придавая большого значения факту падения.

— Не убудет тебя от этого! — говорит отец.

Дочь соглашается, что ее не убудет, и сделка заключается к обоюдному удовольствию сторон. Продавец-отец упрочивает этим свое положение на службе, а покупатель-начальник освобождается от необходимости принять на себя и нести бремя супружеских обязанностей. Дети от такого соединения весьма редко воспитываются матерями. Этому препятствуют, прежде всего, сами сожители, так как в детях заключается для них опасность «иска на прокормление» в случае разрыва связи. Поэтому сожитель всегда настаивает, чтобы родившийся ребенок был отдан в приют подкидышей. Нередки случаи вытравления плода и даже умертвления уже родившегося младенца.

Тут у места будет отметить одну черточку буржуазного строя и буржуазной психологии. Владельцы капиталов, создавая таким образом столь благоприятную обстановку для усиленного роста внебрачных рождений, приюты подкидышей тем не менее держат в самых отвратительных условиях: смертность в них ужасная. Нам, например, известен случай, когда в приюте одного города половина детей ослепли.

Таковы, в общих чертах, формы «посредничества». Но мы должны сознаться, что нами далеко не исчерпана эта сторона жизни; действительность и мрачнее и возмутительнее как по силе укоренившегося зла, так и, в особенности, по откровенности поведения посредников всех рангов и положений. Эта язва заполнила все города России и везде процветает одинаково. Север, юг, восток и запад страны в этом отношении ничем не разнятся.

Он — молодой человек; она — всего два года назад окончила курс в одном из институтов западного края. Они приехали в чужой для них город ни с чем, но с большими надеждами. Работу по своей специальности он нашел тотчас же. Скромное жалованье в 125 р. в месяц сначала показалось им целым богатством. Ведь у них ничего не было, и они только что начали самостоятельную жизнь. Они наняли две весьма маленьких комнатки, в которых едва можно было поместиться даже с их скромным хозяйством. Но эти две комнатки были свои, они в них были полными хозяевами, и этого было достаточно, чтобы они были довольны, почти счастливы. У них была неумелая, грязная кухарка, но они бесконтрольно могли ею распоряжаться, и она казалась им вполне удовлетворительной прислугой. Она ходила в дешевеньких платьях, но эти платья были приобретены на их собственные деньги, — и они казались ей вполне приличными. К концу месяца не хватило денег, но он говорил, что скоро получит свой заработок, — и это их удовлетворяло, скрашивало нужду, делало ее нечувствительной.