Алексей Плуцер-Сарно - Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв

Тебя и меч твой побороть.
Уйми мандраж. А дух и плоть
Крепи вот этой доброй чачей
И бутербродом с балычком;
Уверен, что с твоей удачей
Всё зло ты выебешь рачком.
Узнай, Руслан, что тем ублюдком,
Кто на тебя навлёк позор,
Кто спиздил нагло твою Людку,
Был злой волшебник Черномор,
Любитель каждой женской юбки,
Красавиц давний ухажёр.
Хоть одолеть его не шутка, -
Пахан он Полуночных гор, -
Ты учинишь над ним расправу,
Развратник старый и злодей
Твоих получит пиздюлей.
Но цыц. Я не имею права
Поведать всё: в руке твоей
Твоя судьба и всей державы."
Со старичком на "брудершафт"
Наш витязь пьёт, его лобзает.
Светлеет мир, поёт душа,
Закуска вкус приобретает,
А чача крепость; вдруг опять
На вспыхнувшем лице кручина…
"Не ссы, тоски твоей причина -
Ну, как два пальца обоссать. -
Сказал старик. — Тебя тревожит,
Что старый хуй Людмилу может,
Прости за резкость, отъебать;
Но верь мне, сивая скотина
Уж лет пятьсот как не мужчина.
Он хуем может доставать
Звезду любую с небосклона,
Сводить под землю города;
Но даже малого пистона
Ему не вставить никогда.
Он лишь вокруг Людмилы бродит,
Не всилах время обмануть…
Но хватит квасить: день проходит,
Тебе же надо отдохнуть."
Руслан, укрывшись чем-то куцым,
Ложится на земь пред огнём;
Он ищет позабыться сном,
Но мысли блядские ебутся
И не дают никак уснуть;
То видит он Людмилы грудь,
Колени и, в зовущей влаге
Бутоны тёплых нижних уст;
Он стонет от прилива чувств
И запаха чуть прелой браги;
То, свившись в тысячу колец,
Сжимает тело змей огромный;
Руслан кричит, но с губ бескровных
Слетает тихое: "Пиздец!.."
Но он встаёт, с горящим взором
Кромсает, рубит всё сильней
И видит: перед ним не змей,
А хуй собаки-Черномора…
Руслан вертится у огня:
"Нет, батя, сна; одна хуйня.
Давай мы лясы вновь поточим
И ёбнем чачи. Где бокал?
Скажи, как ты сюда попал
И кто ты есть такой, короче?"
Зажрав с икоркой бутерброд,
Старик с улыбкою печальной
Сказал в ответ: "Ебаться в рот,
Но я забыл отчизны дальной
Угрюмый край. Семьи бедней,
Чем наша, не было в округе:
Отец батрачил на досуге,
А я кулацких пас свиней.
Я нищетой не тяготился,
Счастливым был со всех сторон:
С утра до вечера пилился,
А ночью квасил самогон.
Среди красот природы дикой,
В дубравах, у ручьёв, у скал
Любая баба, чтоб ты знал,
В миг становилась Эвридикой.
Я был красив, беспечен, юн…
Но тут пришла пора коммун.
Лишь ёбнул кипиш в Петрограде,
Как суки разные и бляди
Повадились в наш тихий край;
Кричали: "Всё у вас хуёво!
Но большевистское вам слово,
Что при советах будет рай!"
Пиздели, я скажу, не слабо,
Бухали тоже будь здоров;
Встречались среди них и бабы
Для поддержания штанов;
Одну Наиной звали. Краше
Не видел я в деревне нашей.
Кожанка и кирза в пыли
Её испортить не могли…
Прокочегарив ночь "что надо",
Однажды утренней порой
С весьма тяжёлой головой
Я гнал общественное стадо
К прохладной грязи у реки,
Мурлыча песенку блатную;
Гляжу: на пляже чуваки
Ебут красавицу нагую.
Я не был целкой, но вспотел -
И лишь вострог тому причина…
Ах, витязь, то была Наина!
Ты б видел, как средь жадных тел
Орлица белая металась,
Свивая трепетный клубок
Из ждущих ртов и жарких ног…
Ты б видел, как она ебалась!!
Я ближе подошёл — и мне
Наградой был взор властный львицы,
И я постиг, в какой цене
Желание испепелиться
В страстей бушующем огне!
Прошла недели половина;
Я с трепетом открылся ей,
Сказал: хочу тебя, Наина,
Но так хочу, как тех парней
Три дня назад ты обслужила.
Но робкие слова мои
О нежной, чувственной любви
Наина матом обложила,
Наган чуть нервно теребя,
Гордясь собою, губы сжала
И, глядя сквозь меня, сказала:
"Мужик, я не хочу тебя!"
И всё мне дико, мрачно стало,
Застыло сердце. Ах ты ж блядь!
Как пролетариям, видать,
Ты члены тем хуям сосала!
Тебе б напомнить не мешало,
Как важен для свободы стран
Союз рабочих и крестьян!
А как же равенство и братство?
Агитка для таких как я?
Да это, девочка моя,
Не власть трудящихся, а блядство! -
Так я подумал, но смолчал…
Летели дни, я сох уныло,
В тоске на пляже пресс качал,
Не пил, от баб ворочил рыло.
И наконец в один из дней,
Когда уже война гудела,
Решил покинуть я свиней
И взяться за мужское дело:
Рубая шашкой на скаку,
Лететь степями Украины,
Чтоб тело страстное Наины
Досталось уж не мужику.
Для ратных подвигов опасных
Я вызвал преданных ребят,
И мы создали свой отряд
На стороне, конечно, красных.
С ватагой бывших пастухов
Я драл четыре года жопу
По льду от Невских берегов,
В говне по пояс — к Перекопу,
Костьми поверженных врагов
Кровавый путь свой устилая;
Молва великая и злая
Шла обо мне среди полков;
Я шустрый был, как в жопе шило,
Балдел от ярости атак -
И сам товарищ Ворошилов
Мне прикреплял вот этот знак.
Но меж боями то и дело
Я видел в чувственной тоске
Наины жаждущее тело,
Распластанное на песке.
Война закончилась. Но долго
Рвануть назад к родным полям
Мне не давало чувство долга.
Но вот, отправив всё к хуям,
Нажравшись досыта чужбины,
Я пру домой на всех парах
С желаньем крепнущим в штанах
Всё ж трахнуть прелести Наины;
Я знал, крутей меня мужчины,
Ей в наших не найти краях!
Так что к отказу нет причины.
Что интересно, я тогда,
Паря орлом под облаками,
Уверен был как никогда,
Что встреча будет между нами!
(Война — войной, пиздой — пизда),
С такими стройными ногами
Не пропадают без следа.
И я был прав. Все эти годы
Моя Наина ни на час
Деревне не дала свободы,
Сознанье повышая масс.
Основы ленинской морали
Она вбивала парой слов
Так, что у тёртых мужиков
На яйцах волосы вставали;
Прекрасной ножкой "от плеча"
Она прошлась как саранча
По землякам моим крестьянам,
Гоня их весело и рьяно
(Кого пиздой, кого наганом)
В колхоз "Там что-то Ильича".
Великой партии задачи,
Как круче по селу впиздячить,
Решались так почти везде;
Но слыша эти стоны, плачи,
Я думал о своей удаче,
Вернее, думал о Пизде!..
Что делать? Я не мог иначе.
Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К столу красавицы надменной
Шагнул я поступью военной,
Сверкая сталью бравых шпор,
Небрежно стул поставил рядом
И, кабинет окинув взглядом,
Достал "Герцеговину Флор"
Из портсигара именного;
Пустил два-три колечка клёво,
Поправил форменный пиджак,
Солидно звякнув орденами,
И молвил: нет преград меж нами!
Ебаться будем? Или как?
Но активистка с пышным телом
Как и в былые времена
Меня послала сочно на…
Во всех подробностях и в целом;
Регламент всё же соблюдя,
Мне три минуты уделила
Читать дальше