Ольга Грон - Репортаж о главном гаде галактики [publisher: SelfPub]

Маму поместили в овальную капсулу, предназначенную для трехметровых крокодилов. Хрупкая женщина в этой штуке больше напоминала куклу. К ней немедленно подсоединились автоматические датчики, а на дисплее поползли цветные цифры и графики показателей жизнедеятельности.

– С ней все будет в порядке. Нужно несколько часов для восстановления, – сказал бортовой врач, который отличался от других вайгров светло-серым комбинезоном. – Лучше оставьте ее, она все равно будет спать. В нашем АРК* есть программа, подходящая для людей.

– Тебе тоже нужно отдохнуть, – мрачновато сказал Террел.

Я сглотнула слюну, бросив на маму тревожный взгляд, словно она могла испариться. Больше всего я боялась, что все окажется сном. Страшно. За себя. За нее. И за Террела, которого разыскивает вся галактика. Сейчас и мое лицо с записей камер тюрьмы оцифруют и поймут, кто я такая. Мы обречены на вечную игру в прятки, ведь на работу я теперь не вернусь.

Я шла по коридору в сторону выделенной мне каюты, сняв с себя парик. Стащила в волос резинку, и рыжие локоны рассыпались по плечам непослушными прядями. Сейчас я понимала, что не вернусь в агентство теленовостей. Но вместо разочарования вдруг почувствовала щемящую свободу от чужих мнений, предрассудков, факторов, мешающих жить.

Плевать! У меня там не было ничего настоящего. Весь мой мир внезапно сконцентрировался вокруг двух людей… Или не совсем людей… Понятие человечности не относится к тому, на какой планете родился и какая кровь течет в венах. Даже грибок-офлин для меня был больше человеком, чем Уильям Декс после всего, что я о нем узнала. А он просто гад. Вот о ком стоило бы сделать репортаж, обличив его перед общественностью. Но захочет ли Террел обнародовать секрет амеран?

Террел догнал и сравнялся со мной. Я повернулась и встретилась с ним взглядом.

Мне столько хотелось ему сказать, но все вдруг забылось, мысли растворились в изумрудной зелени его глаз. Мы дошли до моей каюты и остановились. Амеранин приставил к стене руку, преградив мне путь.

– А ведь я действительно подумал, что ты меня подставила, – произнес он как-то напряженно.

Я вся сжалась под его изучающим взглядом.

– Это все, что ты можешь сказать в благодарность за свое спасение? – тихо, почти шепотом спросила я. – Тогда лучше уйди.

Я готова была расплакаться от досады. Он никогда не любил меня, лишь играл со мной. А я очертя голову бросилась на его спасение. Ах да, я делала это не только ради Террела, но и ради тех амеран, которые находились в опасности. А еще нашла маму. Только это ничего не меняло в наших с Террелом отношениях.

– Я соскучился, Ариш. Неужели настолько привык к тебе за это время?

– Тебе виднее, к кому ты привык, – ответила я, собравшись проскользнуть в комнату.

Но Террел развернул меня к себе и, впечатав в свое тело, поцеловал. Руки нагло гладили мою спину. Губы требовательно сминали мои. Я даже выпустила из рук парик, и он упал на пол. Тюремная роба и щетина на щеках делали амеранина похожим на отъявленного преступника. Но это даже возбуждало. Я обняла его лицо ладонями, страстно отвечая на поцелуй.

Мы ввалились в каюту, где вместо кровати было подобие водяного матраса в квадратном углублении-бассейне. На ходу срывали друг с друга одежду, не прекращая целоваться. А потом упали в объятия удивительной кровати, предназначенной для инопланетян.

Где-то за многочисленными перегородками работали гиперпространственные двигатели. Звездолет устремлялся окраиной рукава Ориона в сторону древней планеты Одарго, куда до недавнего времени вообще не ступала нога человека. В АРК медотсека спала мама. А рядом со мной был тот, без которого я не представляла теперь своей жизни.

Мы просто утонули в омуте желаний, в бесконечных поцелуях, погрузились с головой в нашу безумную страсть. Не было ни слов, ни обещаний, только захлестывающая потребность раствориться друг в друге, почувствовать каждый миллиметр тела партнера. Только оголенные провода нервов, по которым пробегали электрические импульсы.

Мой Террел! Мой амеранин, моя слабость и наказание. Тот, кого я нашла в безликом космосе и навсегда поселила в своем сердце. Странный, далекий, опасный. Но при этом такой же одинокий, как и я. Сегодня мы были вместе – и это главное. Потому что нужно жить настоящим, а не туманным будущим, которого может и не быть.

– Тшш, ничего не говори, – приложил он палец к моим губам, когда я откинулась на спину, отходя от сладкого экстаза. – Мне нужно будет завершить начатое дело. Ты с Софи останешься на Одарго, а я улечу.

Я тяжело вздохнула в ответ. Пока мне не хотелось думать о проблемах.

– Я так устала, – зевнула и закрыла глаза.

В колыбели водного матраса было тепло и уютно. Я прильнула к боку амеранина и поняла, что засыпаю. Слишком тяжелым, насыщенным и эмоциональным выдался день. Главное – мы освободили Террела. А поговорить с ним мы можем и завтра.

*Автоматическая реанимационная капсула

«Сладость мести обманчива, на деле в ней мало калорий».

(Закон вселенского противоречия)

На корабле вайгров не было разграничения на день и ночь. И я не знала, сколько времени проспала, но проснулась отдохнувшей. Террела не было рядом. Я потянулась, покачиваясь на удивительной кровати-бассейне. А затем вылезла из нее и поежилась от перепада температуры.

Моя одежда, которая вчера валялась по всей каюте, сейчас была аккуратно сложена на массивном кресле. В этой каюте я чувствовала себя как в стране великанов, хотя уже бывала в такой обстановке в прошлую встречу с вайграми. Я искупалась в небольшом резервуаре-бассейне, вода в который быстро набиралась по запросу и точно так же уходила в едва заметные отверстия в стенах и полу. Затем оделась и вышла в длинный освещенный нитями-светильниками коридор.

Конечно же, я сразу же отправилась в медотсек. Когда вошла и увидела пустую АРК, то опешила. Первой мыслью промелькнуло то, что случилось нечто плохое. Но в этот момент из двери процедурного кабинета вышел вайгр-медик. А за ним мама в бесформенном комбинезоне, с бледным лицом. На ее лице застыла грустная улыбка. Увидев меня, она остановилась и подняла взгляд.

– Мама! – тихо сказала я. Но тут же закричала громко, так, что слово разлетелось по медблоку звонким эхом: – Мамочка!

Я бросилась навстречу. Целовала щеки, сжимала в объятиях, что-то бессвязно шептала, словно все еще не могла поверить, что это возможно. Я помнила, как оплакивала ее два года назад, когда мне пришло известие. Ее начальник объяснил, что подхваченный ею вирус лихорадки был весьма опасен и от тела требовалось избавиться согласно инструкции, мне даже отправили документы и фото. Тогда я и подумать не могла, что все это может быть подлогом. Да и «начальник» был вовсе не тем, за кого себя выдавал.