М Айдем - Испытание Виктории

— Это замечательно, Лукас.

— Что в этом такого замечательного? — он увидел, как исчезла ее улыбка. Ее взгляд вновь стал ровным. — Виктория…

— У тебя уже работает каждая мышца и сухожилие, — она осторожно положила его руку на подушку. — Давай проверим другую.

Подняв неперевязанную руку, Лукас протянул ее, чтобы прикоснуться к девушке.

— Не надо! — Тори резко дернулась. Взяв другую руку, она повторила процедуры. Наблюдая за Викторией, мужчина послушно выполнял все ее указания, осознав, что не может говорить. Когда девушка дернулась от его прикосновения, ему стало нестерпимо больно. Больнее, чем лечение, которое она проводила, — что было невозможным. Она единственный человек, которого он любит, и она отдалялась от него.

* * *

— Ты хорошо продвигаешься, майор, — вернув ему руку, Тори поднялась и начала убирать принадлежности. Посмотрев на часы, она увидела, что уже 12:00. — Ты готов пообедать? Я могу обернуть твои руки и пальцы, чтобы ты мог поесть сам. Я бы посоветовала то, что не надо резать, но все зависит от тебя. Мысль о том, чтобы поесть самому, отвлекла его от всего остального, как она и надеялась. Виктория действительно не хотела сейчас выяснять с ним отношения.

— Я уже готов к этому? — Лукас не мог скрыть своего удивления. — Таннер смог только через два лунных цикла.

— Я предложила попробовать, — ее улыбка была натянутой. — Это будет неаккуратно,

но можно считать частью терапии.

— Да, я хотел бы попробовать. Виктория…

— Оставь это в покое, — она вернулась и перевязала ему руки от пальцев до локтей. — Я принесу что-нибудь поесть. Ты ничего не будешь поднимать без меня, — от выражения его лица взгляд Тори стал тяжелым. — Любым действием ты можешь порвать сухожилия или мышцу — они еще не зажили. И если ты это сделаешь, то вернешься к началу лечения. Это серьезно.

Лукас слушал ее и понимал, что это будет значить.

— Я буду сидеть, как хороший мальчик, — сказал он, заставив ее губы дрогнуть.

— Сомневаюсь, что ты когда-нибудь был хорошим мальчиком, — девушка встала и отправилась за обедом.

* * *

Ожидая возвращение Виктории, Лукасу совершенно нечего было делать, кроме как думать. Думать о взрыве. Думать о Хоттдоге. Думать о лечении. Думать о Виктории. Виктория. Вздохнув, он откинул голову назад. Что он собирается делать с Викторией?

Лукас точно знал, что хотел сделать. Черт возьми, он настоящий мужчина. Она женщина… женщина. Когда он перестал думать о Тори, как о ребенке? В комнате наблюдения? После взрыва, когда она ворвалась в больницу и взяла все под контроль? Когда сделала все необходимое, зная, что ему будет чертовски больно? Причинив боль себе, делая больно ему? Во время процедур? Эти чертовски болезненные процедуры! А она позволяла опираться на нее, буквально, утешала его единственным способом, которым могла, чувствуя, что вызывает мучительную боль.

Если бы они только сейчас встретились здесь, на «Возмездии», Лукас бы захотел ее. Преследовал бы ее. Влюбился бы в нее. Так почему же он этого не делает? Потому что он не хотел, чтобы ему было больно, боялся испытать боль, когда Тори выберет кого-то другого. Что если она не разделяет его чувств, если это действительно поклонение герою?

Это уничтожит его! Тихо рассмеявшись, мужчина закрыл глаза. Что может быть больнее, чем то, что Виктория отвергнет его?

* * *

— Это может быть больно, — Мэтью Зафар смотрел на внука.

— Что? Дедушка? — Лукас растерянно смотрел в глаза, которые не видел циклы. Оглядевшись, он обнаружил, что они с дедом стоят на высоком берегу озера возле домика.

— Привет, Лукас.

— Что происходит?

— Ты хочешь совершить прыжок, но боишься возможной боли.

— О чем ты вообще говоришь?

Мэтью показал веревку в руке. Лукас улыбнулся — дед снарядился для плаванья. Прыжок Зафара! Прыгнуть с берега через скалы в прохладные глубокие воды озера! Каждый Зафар делал это до поступления в Академию.

— Это риск, ненужный риск. Ты можешь получить травму — увещевал Мэтью.

— Ты всегда говорил, что жизнь — это риск.

— Конечно. Ты уверен, что веревка выдержит тебя? Что, если она оборвется?

— Она не оборвется, — уверенно ответил Лукас.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты специально положил веревку туда, зная, что она мне понадобится. Ты никогда не причинишь мне боль.

— Я припоминаю, как бил тебя по заднице пару раз.

— Ну да, но это другое, это же для моего блага.

— В то время ты так не думал.

— Нет. Но сейчас я стал старше — самодовольно возразил Лукас.

— Это все еще ненужный риск. Твоя жизнь не закончится, если ты не прыгнешь.

— Но тогда я всегда буду задаваться вопросом, а смог бы я. А это будет хуже, чем боль. По крайней мере, после прыжка я буду знать наверняка.

Мэтью кивнул, соглашаясь.

— Всегда лучше знать, даже если тебе не понравится ответ. Ты должен доверять себе, Лукас. Верь веревке… что она не оборвется… держись крепче…

* * *

— Лукас? — Виктория нежно коснулась его плеча. То, как дергались его руки, беспокоило ее. — Лукас, — поставив колено на диван, она склонилась над ним, готовая хорошенько его встряхнуть. Но его глаза вдруг резко распахнулись и уставились на нее. Тори не понимала этот взгляд, но знала точно, что это не боль…

— Что? — резко сев, мужчина притянул ее к себе на колени.

— Лукас! Что ты делаешь?

— Помолчи, ладно? Просто дай мне минутку, — она идеально ощущалась у него

на коленях, в его руках. Прижав ее крепче, мужчина прислонился лбом к ее лбу и вдохнул.

Он знал, о чем говорил сон. Ему нужно решиться! Но готов ли он рискнуть? А вдруг Тори его отвергнет? Готов ли верить, что связь, которую они создали девять циклов назад, все еще существует и поможет им быть вместе? Лукас знал, что причинил Виктории боль, но ведь он может это исправить, не так ли? Он просто должен сказать ей правду! Всю правду!

«О Боже, я в его объятиях». Закрыв глаза, девушка вдохнула его запах. Это же Лукас, ее спутник жизни. Она не ошиблась девять циклов назад. Это мужчина, который ей необходим. Как она переживет это? Как выживет, потеряв его, потому что заставила его ненавидеть себя. Почувствовав подступившие слезы, Тори решила действовать. Если Лукас увидит слезы, то решит, что она некомпетентна и не сможет ему помочь.

— Позволь мне встать.

— Через минуту.

— Нет, сейчас, — ее тон заставил его ослабить объятия.

Виктория быстро встала и подошла к подносу за тарелкой.

— Вилка или ложка? — она подняла глаза, пустые и ничего не выражающие.

«Боже, я не могу навредить ей сейчас!»

— Майор…

— Вилка и Лукас!

— Ты не сможешь держать ее так, как привык. Пока нет. Считай это пробной попыткой. Не принуждай себя, — она проигнорировала его последний комментарий.