Малия Леви - Обольщение учительницы

— Не помнишь себя в двадцать?

— У меня не было такой привилегии. Я поднимал Кэрис и защищал брата от уродов, издевавшихся над ним за то, что он гей.

— Ах, теперь ясно, почему вы не могли найти стаю, чтобы присоединиться. Я слышала, что некоторые сообщества исповедуют строгие взгляды на образ жизни и место мужчины в стае. — Она по-доброму улыбнулась ему. — Теперь вам не нужно беспокоиться о дискриминации. Тут есть несколько симпатичных парней геев, они тоже доминанты. Его не сделают омегой из-за его образа жизни.

— Возможность для него быть собой — это одна из главных причин, почему я выбрал Лос-Лобос. Я делаю все, чтобы у них была хорошая жизнь.

— А кто заботится о тебе? — Она указала на него.

Рэйвидж замер. Вопрос Одри застал его врасплох. Ответственность легла на его плечи, так как он старший. Он не сожалел, что не может быть столь же легкомысленным, как его брат и сестра. Ребенком он часто подменял своих работающих родителей и знал, что выживание означает зависимость друг от друга. Забота о своей семье обеспечивала их продолжение. В каком-то смысле, когда его брат и сестра найдут пары, он поймет, что добился успеха, живя по заветам усопших родителей.

— Я забочусь о себе.

— Должно быть это одиноко.

— Что насчет тебя? Твои навыки общения улучшаются. — Он наклонился к ней. — Черт, ты покраснела. Я должен это исправить. — То, как она прочитала его, проникла в его душу, сбило его мир с орбиты.

Она тепло посмотрела ему в глаза.

— Я не знаю. С тобой легче разговаривать без аудитории, и моей волчице ты нравишься.

Опустив голову, Рэйвидж украл тот поцелуй, который хотел все это время.

ГЛАВА 3

Одри ахнула, когда его рот коснулся ее, вылетели искры. Ее сердце бешено колотилось, но то, что ошеломило ее больше всего, это его мужской вкус, такой жаркий и пульсирующий энергией. Она приоткрыла рот от его натиска, наслаждаясь тем, как он протолкнул язык ей в рот, как будто у него было все время в мире, чтобы продемонстрировать короля-всех-увлажняющих-трусики-поцелуев. Его длинные сильные пальцы скользнули по волосам, удерживая ее голову. Жар исходил от его тела, обволакивая ее насыщенным ароматом сандалового дерева.

Ее волчица вздохнула с облегчением, в то время как мозг советовал срочно дистанцироваться от него, прервать лучший первый поцелуй в истории. Но как она могла? Как она могла отрицать необходимость спариться с этим великолепным мужчиной, когда ей нравилось узнавать его и видеть присущую ему порядочность?

Чего она ожидала, поверхностного плейбоя? Единственные мужчины волки, с которыми она знакомилась до сих пор, оказывались ребятами типа «как бы мне по быстрее забраться в твои трусики». Грубые, резко пахнущие представители ее вида, думающие не головой, а головкой.

— Я могу слышать, как ты думаешь, — он обхватил ее нижнюю губу и всосал ее в рот. Одри зарычала, стремительно сплетаясь с ним языками и перехватывая инициативу, дыша с ним одним воздухом, и осмеливаясь запустить ладони по его мускулистому телу. Она хотела большего, намного большего.

— Училка, играть со мной крайне опасно, — он во второй раз сорвал очки с ее лица, не позволяя ей прятаться за ними, ловкими пальцами расстегнул пуговицы ее рубашки, выставляя напоказ розовый кружевной бюстгальтер.

— Чертовски сексуально. Хочешь сказать, что у тебя есть подходящие трусики? — Он поднял ее на стол, погладил руками по ее голым бедрам, чтобы задрать юбку-карандаш. Он опустился на колени перед нею. — Раздвинь ноги, училка!

Лицо Одри запылало от его жарких слов.

«Никто никогда не говорил со мной так. Так чувственно. Так грязно. Черт, так чертовски горячо».

Она пошевелилась, пытаясь снять туфли, но он остановил ее, покачав головой. Закусив губу, она раздвинула для него бедра, позволив взглянуть на ее подходящие трусики.

— Черт, — сказал он зарычав. Он опустил голову и вдохнул. — Ты пахнешь так хорошо, что хочется тебя съесть.

Голодный взгляд впился в нее, ошеломляя накалом чувств, пока он не разорвал розовые трусики, оставив ее жаждущую киску обнаженной.

— Сексуальные, розовые, пухлые губки, — Рэйвидж пробежал кончиком своего языка вдоль ее щели. — Гораздо лучше, чем персиковый коблер. — Он зарылся, пируя на пропитанных сливками складках.

Ноги Одри дрожали. Ощущение клыков на клиторе заставило ее подпрыгнуть от потрясения. Горячий смешок вырвался из его рта.

— Рэйвидж! — простонала она его имя. Застрявшая на грани оргазма, она двинула бедрами, покачивая своей влажной киской перед его лицом.

— Чертовски прекрасно, — прохрипел он, с хитрой ухмылкой, поднимая взгляд от ее бедер.

Сладкое освобождение растеклось внутри нее, когда его палец скользнул вовнутрь. Погружаясь все глубже, он прижал другую руку к ее боку, удерживая за бедро. Ее лоно пульсировало от невыносимой потребности. То, что он удерживал ее бедро неподвижным, не помогало справиться с воспламеняющим давлением.

А потом он остановился.

Одри разочарованно выдохнула.

— Не волнуйся, училка, это еще далеко не все. — Он сбросил штаны и шагнул между ее бедер.

Она посмотрела вниз на то, как он гладит толстым членом по ее складочкам, используя ее соки, чтобы покрыть массивную длину. С каждым ударом его головки по клитору она вздрагивала от нетерпения.

— У тебя скоро течка?

— Ох, н-нет… — « черт подери, он планирует вставить в меня свой огромный член. Не уверена, смогу ли я…»

В мгновение ока он наполнил ее до краев.

— Держись за стол.

Откинувшись, она скользнула ладонями назад, чтобы обрести опору. Со вторым толчком у нее глаза чуть не закатились. « Боже мой, он потрясающий».

— Рэйв, возьми меня.

— Люблю твой рот, училка, но ты можешь лучше. — Наклонившись, он обхватил ее сосок.

Она обвила ноги вокруг его талии и изогнулась. От ее внимания не ускользнула ирония соответствия его имени и его манеры трахаться. ( Прим. пер. Ravage — помимо значения «разрушать» может переводиться как «набрасываться» и даже «насиловать») Рэйвидж воздействовал на ее тело, казалось, ожидая реакции после каждого скольжения в ее влажном жаре. Несколько раз он заставлял ее балансировать на краю, но отступал, позволив ей отдышаться, чтобы начать снова, как будто хотел сдерживать ее оргазм до последнего. Его успокаивающие погружения и вращения бедрами снова ускоряли ее пульс, возвращая ее тело на восхитительный путь к завершению.

— Вот так, училка! Твоя киска настолько тугая для меня. Моя. Ты моя. — Он укусил ее шею, поддразнил сонную артерию клыками, а затем снова укусил.

В безумии страсти она сгорала от желания, чтобы он оставил на ней свой след. Ее волчица хотела постоянства, которое дала бы его метка, дополнив связь, которую она чувствовала с того момента, как услышала его голос. Мягкая просьба вылетела из ее рта.