Юлия Фадеева - Темный мир, или Рабыня для демона [СИ]

— Ирина, понимаю, о чем ты говоришь, но это не может быть правдой.

— Я не буду вас ни в чем переубеждать, потому как вижу — это бесполезно. Я знаю, что видела и…

— И это могло быть простой иллюзией, чтобы вы поверили в ее смерть, — перебила она меня.

— Иллюзия?! — гневно воскликнула я. — Она превратилась в статую из пепла, а затем рассыпалась на моих глазах, превратившись в горстку… — я не смогла договорить, горло сжало спазмом, а из глаз новым потоком хлынули горькие слезы.

— Прости, — тихо прошептала Соэра, подойдя ко мне поближе. — Прошу, Ирина, прости. Если то, что ты мне сейчас говоришь правда, тогда Дакхар перешел последнюю черту и стал… — женщина тяжело вздохнула, — …чудовищем.

— Он и есть чудовище, — всхлипнула, закусывая нижнюю губу, чтобы попытаться сдержать слезы.

Сокрушенно покачав головой, женщина посмотрела мне в глаза и произнесла:

— Обращайся ко мне просто Даара и… давай я покажу тебе твою комнату, в которой отныне будешь жить — там и пообщаемся как следует. И, если захочешь, отвечу на все интересующие тебя вопросы.

Я согласно кивнула и Даара, ободряюще улыбнувшись, двинулась вглубь помещения, где, как оказалось, была скрыта дверь.

— Такие двери, как эта, здесь повсюду, просто они сокрыты магией. Ты сможешь начать их видеть тогда, когда тело начнет нормально принимать магию этого мира, не раньше. А пока я буду помогать тебе во всем, где может понадобиться помощь, ну, а после того, как в тебе накопится достаточно магии для того, чтобы самой спокойно входить или же выходить из этой комнаты, сможешь пообщаться с остальными девушками этого мира.

— А их много? — осторожно поинтересовалась я.

Хмыкнув, Соэра все же ответила:

— Немало, Ирина, немало. Примерно четыре сотни молодых девушек, а если быть точнее, то триста девяносто восемь.

От шока я даже споткнулась, подходя к, пока что незримой для меня, двери.

— Так много?!

Моему удивлению, казалось, не было конца, пока Даара не сказала:

— Много? Ну что ты, поверь, это уже остатки, вот раньше, да, было много — две тысячи восемьсот пятьдесят три. Я помню их всех, ведь уже много лет помогаю каждой, кто прибывает во дворец Дакхара в статусе эсхи, и только одна из всех смогла стать его анайей — Кэйра, эта миленькая лицемерная гадина. Не понимаю, что мой сын в ней нашел, ведь были куда более красивее и добрее, чем она, не понимаю. Ну да ладно, это его выбор. Так вот, Ирина, я помогаю освоиться тут каждой девушке, чтобы им не было одиноко, чтобы они привыкли жить тут. А знаешь почему?

Отрицательно покачала головой, внимательно слушая Даару.

— Да потому, что мой сын, как только появлялась новая эсха, тут же о ней забывал. А через какое-то время, даже ни разу их так и не увидев, мог отдать кому-нибудь в качестве подарка, если это демон среднего порядка, который смог бы спокойно содержать рабыню, или даже в жены, если демон низшего порядка. Такова воля Оэра, и не нам с тобой ее оспаривать, но скажу в защиту сына вот что — каждая из девушек обрела свое счастье: в том, или ином статусе, но обрела. Это я знаю точно. — Даара почему-то лукаво улыбнулась и, нажав на незримую моему взгляду, ручку двери, отворила ее, пропуская меня вперед.

Небольшое пространство комнаты, которое было, максимум, квадратов четырнадцать, вмещал в себя односпальную кровать, с высокой и, наверное, очень мягкой периной, застланная шелковыми простынями ярко-изумрудного цвета, и множеством разнообразных подушек: от малюсеньких, до просто невероятных размеров.

Рядом, почти у самого изголовья кровати, небольшой чайный столик, за которым можно было сидеть на коленях, подложив под них одну из тех самых подушек, что так удачно расположились на кровати; пол покрывал невообразимого цвета ковер, длиною почти во всю комнату: синий с небольшим переливом и перетеканием в фиолетовый цвет, черный в красный, белый в бирюзовый, серебряный в изумрудный — невероятный ковер с очень длинным ворсом. О-о-о, кажется, я в него влюбилась! Кстати, в комнате больше ничего не было, совсем. Ни туалета, ни душа, даже зеркала, и того не было — кошмар!

— Даара, — обратилась я к матери Дакхара, — скажите, а где тут можно будет сходить… э… — немного призадумалась, но женщина поняла мою заминку.

— Все удобства находятся за скрытой магией дверью, вот тут. — она, повернувшись направо от входной двери, нажала куда-то и, о чудо, проход на самом деле появился. — Мне по силам оставить ее в таком виде на несколько дней, так что ты сможешь беспрепятственно пользоваться уборной. Увы, но вход в комнату удерживать столь долго в зримом состоянии я не могу — слишком много сил тогда затрачу, здесь же их затрачивается небольшая кроха. Ладно, не будем о магии.

Я кивнула, соглашаясь с ней, ведь все равно в этом ничего пока не смыслю, вот когда она у меня появится, тогда и можно будет поговорить. Улыбнувшись Дааре, перевела взгляд на абсолютно голые стены, на которых не было ни одной картины — ничего, кроме отвратительного розового цвета, в который была выкрашена эта комната. А я его просто ненавижу!

— Ну вот, Ирина, теперь это твои апартаменты, в коих тебе и предстоит жить. Ну как, нравятся? — спросила она, мило улыбнувшись.

Я же, состроив «кислую» гримасу, задала ей встречный вопрос:

— А вам как, честно ответить или мой ответ не имеет смысла?

Соэра удивленно приподняла правую бровь и, перестав улыбаться, довольно четко ответила:

— Ирина, я очень сильно ценю честность, поэтому искренне надеюсь, что ты будешь со мной предельно честна. Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Хорошо, — с некоторым облегчением согласилась я. — Тогда отвечаю: я ненавижу шелк и все, что с ним связано. Нет, я не спорю, ткань невероятно приятно для тела, но… у меня с этой тканью, как-то не сложилось — она, сильно наэлектризовавшись, все время бьет меня легким разрядом тока, нервирует сильно, да и неприятно, если честно. Не знаю, почему так происходит, но это так. Далее стены. Даара, цвет стен просто отвратителен! Я его ненавижу. В моем мире сложились довольно нелицеприятные стереотипы по этому поводу — натуральная блондинка и розовый — они нашли друг друга! У нас считается, что раз девушка натуральная блондинка, в окружении розового цвета, значит, непременно дура! А я не дура! Поэтому розовый цвет мне отвратителен! Нет, не спорю, что я еще совсем молода, и даже иногда бываю глупа, но это ведь издержки молодости, ведь мне только восемнадцать лет, черт возьми! Я не желаю, чтобы стереотипы моего мира хоть как-то касались меня! Я не кукла Барби! Вот. — закончила свою гневную тираду.

Даара стояла и задумчиво смотрела на меня, чуть прищурив свои синие глаза:

— Хм, с тканью, положим, мне все понятно, но Ирина… Розовый, или какой-либо другой цвет, тут ни при чем. Причина твоей нелюбви к этому цвету заключается только в том, что ты еще слишком молода и не осознаешь, что розовый цвет ни в чем не виноват — он нежен и прекрасен. Поверь, дитя, не цвет делает тебя той, кто ты есть, а ты сама — твои действия и поступки. Если будешь вести себя, как маленькая глупая дурочка, то и окружающие будут воспринимать тебя именно так, а не иначе, и им будет неважно, что на самом деле ты далеко не глупа и вполне состоялась, как личность. В первую очередь нужно решить для себя — кто ты? Чего хочешь? И кем желаешь стать? Ведь окружающие увидят лишь то, что ты сама позволишь им увидеть в себе. Подумай над моими словами, девочка.