Юлия Фадеева - Темный мир, или Рабыня для демона [СИ]

— Хорошо, только… — Васир не успел договорить, потому что Оэр его перебил.

— Ты сам напросился. — И без предупреждения в его руке загорелось красное пламя, которым он тут же запустил в Васира, но тот увернулся от него, только вот… За его спиной находилась я, и видела, как красный пламенный смерч несется прямо на меня…

Первое, что ощутила — боль, сильная, жгучая и невыносимая. Меня опалило, принеся неимоверное страдание; из груди вырвался истошный крик, наполненный нечеловеческой болью: свирепой, нестерпимой, лютой и беспрестанной — она словно вихрь высасывала из меня жизнь; глаза заволокло пеленой, окрасив мир в багрово-красные тона. Кровь струилась, покидая мое израненное тело, стекая на пол.

«Неужели я вот так умру?» — промелькнула мысль в голове, чтобы тут же исчезнуть.

Последнее, что увидела, как мужчины одновременно бросились ко мне, а затем мир потух, превратившись в кромешную Тьму.

— Ирина. — Тихий, нежный и такой родной голос звал меня, бередя в душе тоску и печаль, рождая горькие слезы. — Девочка моя, посмотри на меня.

Я пытаюсь их открыть, но не могу, снова стараюсь, но словно что-то мешает мне это сделать. Что? Не знаю.

— Давай же, солнышко мое, у тебя получится, — нежно подбадривал родной голос.

Снова попытка, за которой последовала жуткая боль, а затем в глаза ударил слепящий свет, и мне снова пришлось зажмуриться. Но нужно все же открыть их, ведь так попросил Голос. Медленно, щурясь, приоткрыла глаза, стараясь привыкнуть к яркому свету: сперва ничего не видела, но затем начали проступать очертания того, кто стоял передо мной. Сердце на миг замерло, чтобы через мгновение зайтись в диком неровном ритме, дыхание сбилось, а на глаза навернулись слезы.

— Мама! — сипло выдавила я из себя, чувствуя, как из глаз по щекам потекла горячая влага. — Мамочка! Мама! — Я бросилась к ней, чтобы обнять, почувствовать ее объятия, ощутить такой родной запах.

— Ирина, маленькая моя, доченька! — Мама заплакала, крепко прижав к себе.

— Мамочка! — сотрясалась я в рыданиях, не пытаясь сдержаться. — Я так скучала, я так сильно по тебе скучала!

— И я тоже, Снежинка, и я тоже. — Мама нежно гладила меня по голове, не переставая обнимать, а я не хотела отпускать ее из кольца своих рук. Я так давно ее не видела, что, казалось, прошла целая вечность с нашей последней встречи. — Ирина, девочка моя нежная, — она слегка отстранилась, чтобы взглянуть мне прямо в глаза, — нам нужно поговорить, срочно.

— Зачем? О чем? Я не хочу. Мама, прошу, обними меня, я так скучала по твоим рукам, по твоему голосу! — И я снова прижалась к ее груди, чтобы она крепче обняла меня.

— Солнышко мое, — всхлипнула мама, — я понимаю все, но это очень важно, у нас слишком мало времени.

Я нехотя отстранилась, вытирая слезы, и только после этого посмотрела на моего родного человечка.

— Что-то случилось? — Голос дрожал, выдавая мое волнение.

— Оглянись вокруг. Что ты видишь?

Оторвав взгляд от родного и любимого лица, огляделась… Вокруг не было ничего — только безликое пространство, озаренное ярким светом — белая пустота.

— Где мы? — взволновано спросила маму.

— Мы сейчас находимся на границе мира живых и мертвых. — Я вздрогнула всем телом, пытаясь осознать услышанное, а мама внимательно следила за моей реакцией.

— То есть…

— Сейчас ты, девочка моя, находишься на гране смерти. — Она печально вздохнула, бережно беря мою руку в свою — и только теперь я заметила, что не чувствую ни тепла, ни холода ее кожи.

— Не может быть. Если я на гране смерти, тогда получается, что ты…

— Что я мертва, Ирина.

— Нет. Нет! Нет!! — Я вскочила, вырывая свою руку из ее. — Этого не может быть! Не может! Мне же Даара сказала, что ты жива!

Елена развела руки в стороны, печально глядя на меня.

— Кто, кто это сделал?! — Слезы душили, а голос осип.

— Оэр. Еще тогда, в нашем доме.

— Дакхар? — Нахмурилась, пытаясь осознать это. И тут же в памяти всплыла фраза Даары, которую она обронила в подземелье: «… Я уже не говорю о том, что мне пришлось врать бедной девочке на счет ее матери, чтобы успокоить ее». Значит, они мне солгали?

— Ирина, — ласково позвала мама, отвлекая от плохих мыслей. — Не бери это в голову пока. Сейчас не это главное.

— А что тогда? Дакхар — мой враг! Я ненавижу его всем сердцем, каждой частичкой своей души. Он забрал все дорогое, что у меня было, насильно овладел — разрушил мою жизнь и ваши с отцом! И я не должна думать об этом? Тогда о чем, скажи мне, я должна думать?

— О том, чтобы не перейти эту смертельную грань — ты должна жить. — Елена печально улыбнулась, подойдя ко мне.

— Зачем? — тихо спросила я охрипшим голосом — ком встал в горле, мешая говорить. — Разве в этом есть теперь смысл? Может будет лучше, если меня не станет? Тогда и Оэр не получит то, к чему так сильно стремится.

— Смысл есть, храбрая моя девочка. Ты должна выжить, чтобы отомстить тому, кто сделал с тобой все это. Чтобы найти свою любовь, родить детей и начать счастливую жизнь.

— А как же ты? — Как же тяжело говорить, когда в душе все рвется на части, принося щемящую тоску, а в горле ком, от которого невозможно избавиться.

— А я всегда буду рядом с тобой, в твоем сердце, доченька. Но главное — выживи сейчас.

— Мам, я так люблю тебя, очень-очень! — Из глаз снова хлынули слезы, смазывая такое родное и любимое лицо мамы.

— Я знаю, поэтому отдаю тебе свою энергию, свою жизнь. — В ее глазах появились слезы, а затем, в руке появился белый свет, что сродни солнечному… И этот свет плавно двинулся в мою сторону, чтобы пройти сквозь тело, проникая в самое сердце, принеся с собой тепло и душевное спокойствие, а телу исцеление… А мама… она исчезла.

Закрыла глаза, чтобы тут же услышать:

— Слава Тьме, ты выжила. — Мужской взволнованный голос, который знаком мне как никто другой — Дакхар — мой истинный враг!

Повернула голову, чтобы посмотреть на того, кто причинил мне столько горя — Дакхар с тревогой взирал на меня своими черными глазами.

— Скажи что-нибудь. — Его голос дрожал от напряжения, а руки то и дело сжимались в кулак.

— Убийца, — прошептала я, гневно глядя ему прямо в глаза.

— Что? — выдохнул он, отшатнувшись от меня.

— Убийца, — повторила, сверля его потемневшим от гнева взглядом. — Ты солгал мне.

Мужчина вздрогнул, поняв о чем я говорю, но взгляд не отвел.

— Как ты узнала? — спросил, нахмурив брови.

— Я видела свою маму. Там, на границе жизни и смерти — она-то мне и сказала, что ты убил ее. — Мой голос вибрировал от еле сдерживаемого гнева.

— Хм, какая неосмотрительность с моей стороны. Значит, это она помогла тебе выжить — я прав? — Мужчина скрестил руки на груди, словно пытаясь закрыться этим от меня.