Эрика Адамс - Прах и камень [СИ] [litres]

Как-то хохотушка Сельма, насмешничающая над поводком, на котором нас держали, решила проверить, что станет, если не вернуться в положенное время. Она затаилась в одной из пещер, будучи уверенной, что её найдут нескоро. Но она ошиблась — не прошла и двух часов, как двое Видящих вытащили девушку из пещеры, приведя обратно. Её продержали впроголодь две недели в каменном брюхе одной из келий, остальных — всего неделю, чтобы в другой раз было неповадно бежать или пытаться скрыться от судьбы, указавшей своим перстом именно на нас пятерых.

Мы хоть и могли свободно передвигаться по селению, участвуя в его жизни, всё же держались особняком. Вернее, нас немного сторонились. Стоило появиться одной из нас в чёрном, ниже колен платье, как разговоры становились немного тише. И жители уже не так охотно хохотали над своими шутками. Поневоле мы сбивались в небольшую кучку, несмотря на огромную разницу в характерах. Мы были словно неподвижные камни, которые огибали бурные потоки реки, сторонясь их. И оставалось только гадать, как долго продлится очередное затишье, и скоро ли нагрянет Он за обещанными ему невестами. В прошлый раз Он забрал своих невест ещё совсем тоненькими девочками, у которых кровь впервые появилась меньше года назад. Сейчас же мы уже превратились в девушек, сверстницы которых либо носили под сердцем дитя, либо воспитывали маленького кроху, будучи замужем. А мы так и оставались невестами, несмотря на то, что наши тела вытянулись и округлились, приняв волнующие женственные формы. Даже Гизела перестала походить на бледную тень и расцвела.

За всё то время, что я жила при Храме, Его воинство не единожды являлось за мужскими рабочими руками, щедро платя взамен, но Он ещё не появлялся. Старики говорили, что на их памяти эта самая затяжная пауза между его визитами и сборами невест и качали головой, бормоча себе под нос пожелания скорой смерти, дабы не увидеть Его появления после столь длительного отсутствия.

В один из дней я по привычке гуляла по окрестностям, бродя по каменистым горам, теснившимся вокруг нашего поселения. Мне нравилась их чарующая строгость и впечатляющая безмолвность, неизменно величественный облик камня, видимый из любой точки селения. И кроме того, в горах росли вкусные ягоды, сладковатые, с лёгкой кислинкой, приятно расходившейся во рту. Я набирала их в котомку, а потом делилась ими с остальными невестами, болтая о разном перед тем, как отправиться ко сну. Я сидела у низкого кустарника, наполняя котомку ягодами, как заметила краем глаза какое-то движение.

Белая тень промелькнула слева, издав жалобное «ме-е-е-е». Я подняла голову и успела увидеть, как маленький тонконогий козлик, ещё совсем малыш, скачет, взбираясь вверх по каменистому выступу, заканчивающемуся глубоким обрывом. Вот же глупыш, и как только ему удалось отстать от стада, пасшегося значительно ниже? Я перекинула лямку котомки через плечо и скользнула следом за козликом, намереваясь его догнать. Он то неподвижно стоял, смешно поводя из стороны в сторону головой, то нерешительно топтался на месте. Казалось, стоит только протянуть руку, и я успею схватить его за мягкую шкуру, но в последний момент он резко скакал куда-то вбок и ускользал от меня, забираясь всё выше. Так он добрался почти до самого края и застыл, жалобно блея. Я осторожно подобралась к нему и протянула руку, но он резко брыкнул ногами и оступился. Я свесила голову: каким-то чудом он попал на один из выступов внизу и топтался на небольшом каменистом участке.

Внимательно осмотрев отвесный крутой склон, я увидела несколько выемок и выступающих камней, на которые можно было ступить ногой. Я недолго колебалась: козлёнок был небольшим. И я бы без труда вытащила его, прижав одной рукой к себе, ведь деваться с того небольшого камня ему было некуда. Потому я начала осторожно спускаться, цепляясь ногами и пальцами рук за камни. Время будто остановило свой бег для меня, пока я спускалась по склону, ругая саму себя, желающую во что бы то ни стало спасти глупого козлёнка. Осталось совсем немного — и я протянула руку, собираясь схватиться за шкирку козлёнка. Дурачок испуганно поджал ноги к брюху и сделал отчаянный прыжок. Прямо в пасть пропасти. А моя рука тщетно схватила лишь воздух и нырнула вниз, на какой-то миг я потеряла равновесие и сама скользнула вниз.

От страха сердце резко подскочило вверх, бешено колотясь внутри, но при падении я успела выставить руки и уцепилась ими, содрав кожу на коленях от удара о камень. Теперь вместо глупого козлика на том самом выступе находилась я сама. Беда была в том, что с этого выступа невозможно было подняться тем же самым путём, что я спустилась: слишком далеко, я не смогу дотянуться. Поневоле я перевела взгляд вниз, на дно ущелья, куда с жалобным протяжным «ме-е-е-е» полетел козлёнок и ужаснулась. От одного взгляда вниз меня повело от страха и закружилась голова. Казалось, что сама пропасть жадно взывает ко мне и манит полететь в её распахнутые объятия.

Я отшатнулась, прижимаясь грудью к скале и давая себе зарок не смотреть вниз во что бы то ни стало. Я привстала на трясущихся от страха ногах и начала шарить руками по скале в поисках того, за что можно было зацепиться, чтобы вытащить себя. Под пальцами рук осыпался лишь песок и мелкие камешки, а остальная часть скалы была гладкой. Я шагнула влево, опасно повиснув над самым краем, и вытянула руку, чтобы зацепиться рукой за увиденный мной толстый витой корень дерева, когда-то росшего на краю утёса. Пальцы зацепились за него и, ободрённая успехом, я поставила ногу в небольшую расщелину, намереваясь выползти наверх. Но стоило мне переместить свой вес полностью на левую часть выступа, как он начал крошиться под ногами, мгновенно обрушившись вниз. Всё же козлик был намного легче меня, а я из-за своей глупости сейчас оказалась в смертельной опасности, повиснув руками лишь на толстом, но почти полностью гладком корне дерева, который к тому же начал отрываться от почвы.

Несколько мгновений прошли в тщетных попытках выбраться наверх. Я чувствовала, что из-под ног, тщетно пытающихся нащупать какой-нибудь выступ на скале, вылетает лишь песок и мелкие камушки, а руки предательски дрожали, будучи не в силах удержать вес тела. Я цеплялась изо всех сил и пыталась подтянуться, но ладони с ободранной до крови кожей скользили по корню, который медленно, но верно отрывался от края утёса. Неужели моя смерть будет настолько нелепой? Я разобьюсь на дне глубокого ущелья, пожалев маленького глупого козлика, но умерев и сама подобно ему? Из-под зажмуренных век катились слёзы, и я не решалась их открыть, потому что от взгляда вниз меня начинало подташнивать, а смотреть на то, как скоро оторвётся корень, было ещё горше. Внезапно я почувствовала, как меня ухватили за запястья чьи-то сильные ладони и рывком потянули вверх. Мужские руки бесцеремонно перехватывали мои руки, вытаскивая из ущелья. Последний рывок — и я чувствую под ногами каменистую почку.