Ольга Олие - Строптивый альфа [СИ]

— Не надо на меня так смотреть, — словно прочитав мои мысли, произнес он вполне себе по-доброму. — Я понял за это время очень многое. А еще, наконец, осознал, почему меня к тебе так тянет. Ты моя пара. Я твой альфа.

— И что? — возмущенно воскликнул я. — Как давно ты это понял? Почему именно сейчас решил это признать? Чего ты сейчас от меня ожидаешь? Чтобы я растекся лужицей и сразу же раздвинул перед тобой ноги? — меня несло. Я был зол, нереально раздражен. Что он о себе возомнил? Столько времени изводить, а сейчас, приняв, наконец, сей факт, ожидает от меня его принятия? Так я и без него давно знаю, что он моя пара. И что из этого? Я не собираюсь идти у него на поводу.

Он виновато опустил голову и пояснил:

— Я понял это еще в тот самый первый день, на пляже. Но не мог смириться с таким положением вещей. А когда, войдя в аудиторию, еще и там тебя увидел, думал сойду с ума. А потом, пытаясь изгнать твой образ из своих мыслей, стал постоянно задирать, оскорблять, тем самым пытаясь, опять-таки, скорее для себя найти минусы в тебе, — на минуту альфа замолчал, а я стоял, открыв рот, и слушал тот поток слов, который из него просто заструился. — Я старался не подходить ближе, чтобы не слышать твоего запаха, от которого просто сносило крышу, и это при том, что у тебя еще течки не было, — после этих слов я покраснел, как маков цвет. — Но сейчас, заметив тебя почти под колесами моей машины, я испугался, очень испугался. Никогда бы себе не простил, если бы с тобой что-нибудь случилось.

Выговорившись, он так и остался стоять, не имея сил посмотреть мне в глаза. Но тут боль дала о себе знать, и я застонал непроизвольно, а тот, опомнившись, тут же потащил… точнее понес на руках на осмотр повреждений.

До травмпункта, который находился неподалеку, он так и нес меня на руках. Там мне наложили гипс, так как в руке был перелом, после чего, снова подхватив меня на руки, чему я всячески сопротивлялся, понес в направлении… своего дома? Вот тут-то я и начал сопротивляться изо всех сил. Но он на это только теснее прижал меня к себе и произнес:

— Макс, ты же не маленький и должен понять, что с твоим переломом тебе нужна будет помощь, и я ее тебе окажу, — заметив скепсис в моих глазах, добавил: — Обещаю, без твоего желания ничего не делать, — ага, так я тебе и поверил. Только собрался возразить, как он продолжил. — Я все равно не отпущу тебя, пока не снимут гипс. Хочешь ты того или нет, но тебе придется пожить у меня какое-то время.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Да и не помогли бы возражения. Сбежать от него я при всем своем желании не смог бы, так как был тесно прижат к его телу. Ладно. Посмотрим, что дальше будет. А дальше…

Месяц, что я жил у Калеба, я всячески его допекал. Включил натуральную истеричку, играя на его нервах. То хочу, это хочу, когда мне приносили желаемое, я кривился и ныл, что этого уже не хочу. Да, устроил я ему испытание для нервов. Но самое странное, что он стойко все терпел, потакая мне во всем.

А вот через месяц, проснувшись утром, почувствовал нечто неладное. Меня крутило, выворачивало наизнанку, тело горело, требуя неизвестно чего, меня бросало то в жар, то в холод, а между ног я вдруг почувствовал что-то липковатое. Но больше всего поразило то, что я был неимоверно возбужден. Член стоял колом. Я уже было протянул к нему руку, как в комнату с горящими глазами вбежал Калеб и нерешительно остановился, то сжимая, то разжимая кулаки, пытаясь всячески сдержаться. Вот только выходило это с огромным трудом. Его глаза блестели огнем желания и страсти. От возбуждения его аж потряхивало, но он продолжал стоять на пороге, не в силах подойти ближе.

Глядя на него, понял, что сдержаться я не смогу, как бы сильно этого не хотел. Да и решил-таки довериться тому, кто за этот месяц с меня пылинки сдувал, доказывая свое расположение. Я нерешительно протянул к нему руку. Несмотря на огромное желание, страх близости все еще давал о себе знать. Видимо это отразилось в моих глазах, так как он подскочил ко мне, бережно прижал и прошептал на ухо, от чего по телу мурашки побежали:

— Не бойся, я не сделаю ничего плохого, — а после, умоляюще глядя мне в глаза, спросил. — Ты позволишь? — от его шепота и близости такого горячего тела мне совсем снесло крышу, и я на это только и смог, что согласно кивнуть. И в ту же секунду он набросился на меня с поцелуями, страстными, горячими, которые обжигали и в тоже время приносили радость. Я стонал и плавился в его руках. Даже упустил момент, когда он оказался полностью обнажен.

Уложив меня на кровать, стал медленно целовать шею, опускаясь к ключицам, играя с сосками. Я только и мог, что стонать, наблюдать за его действиями из-под полуприкрытых глаз и комкать простыни, то натягивая их на себя, то отпуская.

Он же опускался все ниже, пока не достиг члена, который, лизнув несколько раз, попытался полностью заглотить. Но у него это не получилось, поэтому он стал его облизывать и посасывать головку. От такой ласки я просто заорал, двинув бедрами, побуждая заглотнуть глубже. Но он отстранился от члена, принявшись вылизывать яички, то посасывая их, то слегка покусывая. Я просто сходил с ума. Дырочка ануса пульсировала, требуя большего, тогда он стал ее просто вылизывать, то обводя по кругу, то проникая внутрь языком. У меня даже кончики пальцев на ногах стали поджиматься. Терпеть становилось все сложнее. Почувствовав, что вот-вот кончу… взвыл, когда основание члена пережали пальцы альфы, а потом меня просто подняли и усадили на себя верхом.

Я терся об него всем телом, наши члены соприкасались. Мои пальцы здоровой руки впились в его плечи, оставляя на них следы. Но он этого не замечал, выцеловывая шею. И только когда я готов был молить о том, чтобы в меня вошли, он приставил свой член к дырочке и, приподняв меня, стал плавно опускать. Медлительность убивала, поэтому, несмотря на боль, я резко опустился до конца, скривившись от ощущений. Калеб стал гладить мою спину, успокаивая и целуя плечи, шею, посасывая мочку уха.

Несколько минут я привыкал к новым для себя ощущениям заполненности. Боль медленно уходила, и я стал медленно покачиваться то сжимая, то разжимая стенки ануса. Теперь уже взвыл альфа от того, что при этом он чувствовал. На выдохе я двигался вперед, расслабляя мышцы, а на вдохе — назад, напрягая их. Я сам сходил с ума от этого, увлекая в безумие и альфу. В какой-то момент наши скачки стали быстрыми, неистовыми. У Калеба по виску скатилась капелька пота. Я, не удержавшись, наклонился и лизнул ее.

А потом, откинув голову назад, стал двигаться резче, сильнее. Член альфы выходил почти полностью, чтобы в следующий момент погрузиться до самого основания. Мой же в этот момент терся о тело Калеба. И тут пред глазами все поплыло, в голове образовался вакуум. Двинувшись в последний раз, я, утробно застонав, излился, склонившись к плечу альфы. Он, двинувшись еще пару раз, кончил в меня, прижав меня к себе и падая на спину, при этом увлекая меня за собой.