Ольга Олие - Омега в новом мире [СИ]

Ко мне все-таки подскочили еще двое амбалов и усадили-таки за стол. Я стал судорожно шарить по нему глазами, соображая, что можно сделать, чтобы отвлечь от себя внимание. И тут мой взгляд упал на дымящуюся тарелку горячего жаркого.

Пока этот тип давал указание своим шестеркам, я схватил горшочек и со всей дури бросил в альфу, уклониться он не успел, так как в этот момент повернулся к одному из своих «шестерок», давая указания. Я попал прямо в лицо, разбившись, вся горячая масса растеклась по наглой морде альфы, а я, пока он был в секундном ступоре и едва не взвыл от боли, что есть мочи бросился бежать, лавируя между столиками. Никто, ни один посетитель не встал и не заступился за меня, хотя там были многие из тех, кого я знал лично, более того, с кем поддерживал более-менее дружеские отношения. И вот они все сидели застывшими статуями, даже не бросившись ко мне на помощь. Мне только и оставалось на бегу бросать на них презрительные взгляды. И ведь ни одна зараза не соизволила вызвать полицию.

— Стреляй по ногам! — заорал альфа, что только придало мне ускорения. Ни фига себе! В людном месте он собрался стрелять? Вообще с ума сошел? Это же кем надо быть, чтобы вот так, безнаказанно творить такой беспредел среди кучи народа.

Позади раздался один, за ним другой выстрел. Я петлял, как заяц, то подскакивая, то изгибаясь. В зале раздались крики, вопли. Многие тут же полезли под стол прятаться от пуль, чтобы не зацепило и их ненароком. Трусы.

До спасительного выхода оставалось, наверное метра три. Услышав очередной выстрел, я пригнулся. Меня бесило и раздражало то, что сильным мира сего позволено все, даже стрелять в людном месте и никто так и не соизволил вызвать полицию.

И тут спину опалило жаром, а резкая боль и толчок неимоверной силы опрокинул меня на пол. У меня горело все внутри, казалось, что выжигают внутренности, дышать становилось все труднее, перед глазами замелькали темные круги. За что? Почему?

— Идиот, ты что наделал?! — завопил надо мной альфа. — Я же сказал стрелять по ногам, а ты… — распалялся мужчина. В его голосе я услышал только злость и раздражение, что игрушка резко сломалась и вышла из строя. А он даже не успел с ней поиграть.

— Я и стрелял по ногам, — стал оправдываться тот, на кого орали. — Кто же знал, что он пригнется.

Последней мыслью было, что бедные мои родители, как же они воспримут известие о моей смерти, они просто с ума сойдут. Да еще и папа носит очередного ребенка, да и у старшего брата скоро тоже родится малыш. Хоть бы с ними ничего не случилось. Такое известие кого угодно подкосит.

Больше я ничего не слышал, проваливаясь в темноту.

— Ох! Как же хорошо я выспался, — потянулся я и только потом сообразил, что лежу на чем-то жестком, зато у меня под боком какой-то мягкий комочек, от которого было так уютно, так тепло и хорошо.

Открыв глаза, тут же подскочил, как ужаленный, едва не вывалившись из гнезда, в котором, собственно, и находился.

— Еперный театр! Где это я? Как тут оказался? — я оглядывался вокруг, пытаясь вспомнить события вчерашнего дня. Пока ничего не получалось, я даже напрягся, от чего голова загудела так, будто по ней кувалдой долбанули. Птенец проснулся и недоуменно посмотрел на меня. Мне ничего не оставалось, как присесть на корточки и посмотреть на это пушистое чудо, у которого тело было чешуйчатым, хвост коротким. Крылья как раз оказались очень пушистыми и мягкими. Перышки были тонкими, как пушинки. Я даже руку протянул и погладил. Птенец заурчал от удовольствия.

Что же мне делать теперь? Куда идти? И как вообще спуститься? Кто этот птенец? И где его мама? Обследуя тот небольшой пятачок, на котором я находился, заметил узкую тропку, спускающуюся с горы. Оставив малыша одного, чему он явно не обрадовался, я двинулся к тропе.

Очень медленно, стараясь не споткнуться, стал спускаться вниз. Пару раз упал, ободрав ноги. Дойдя до середины, нашел большой камень и решил передохнуть. Захотелось курить, но, похлопав себя по бокам, не обнаружил ни одного кармана, не говоря уже о сигаретах и зажигалке. Горестно вздохнув, пришлось топать дальше. Только не успел я ступить и шага, как небо потемнело, я даже испугался. Подняв голову, едва не бросился бежать без оглядки, уже не обращая внимания на то, что могу поломать себе ноги.

Но никуда двинуться я так и не успел. Меня вдруг резко подхватили в когти и понесли обратно в гнездо.

— Да что же это творится, люди добрые?! — заорал я, и едва не отключился, когда эта птица вдруг заговорила вполне себе нормальным языком.

— Ты чего орешь, ненормальный? — все, это точно клиника. Как это птицы разговаривают. Может я с ума сошел? Или сплю? А мне снится такой сон.

— А ты что, говорить умеешь? — задал я идиотский вопрос, от которого птица, понятное дело, просто расхохоталась, едва не выронив меня.

— А с кем ты сейчас разговариваешь? — удивилась она. — С фантомом самого себя? — я только хотел кивнуть, что все понял и больше не задавать пока вопросов, как мой взгляд упал вниз. Я едва не заорал. Мы находились высоко-высоко над зеленой равниной, на которой блестело озеро, вода в котором была настолько чистая, что я даже успел заметить дно.

Но тут же закрыл глаза. Мне стало очень страшно. А вдруг она меня не удержит и просто выронит из когтей? И только когда почувствовал под боком пушистый комок, приоткрыл один глаз, посмотрел на птенца, который бодренько забирался мне на колени и урчал, словно довольный, объевшийся сметаны кот.

Я машинально погладил пернатого, задумавшись о том, кто же я и откуда взялся. Мыслей в голове не было никаких. Рядом с гнездом приземлилась эта огромная птица и пронзительно посмотрела на меня.

— Кто ты и откуда тут взялся? — спросила она, на что я просто неопределенно пожал плечами, ответив правду:

— Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Не получается, словно туман в голове, — все еще пытался напрячь мозги я, от чего голова сразу же заболела. Но птенец провел по лбу крылом, забравшись на плечо, и мне сразу стало легче. — Ух ты! — восхитился я. — И никакое обезболивающее не надо, — потом я задумался. — Сейчас бы сигаретку, — мечтательно произнес я, и сам удивился своему желанию.

— Что есть си-га-рет-ка? — спросила птица, я попытался объяснить ей что это такое и с чем его едят, но она ничего не поняла. А мне пришлось махнуть рукой.

— Как же мне понять кто я? — удрученно спросил у нее я. — И откуда я вообще взялся? И куда мне идти? Что делать? У меня же наверняка есть родители, которые волнуются обо мне.

— У тебя странный запах, — принюхиваясь, заметила птица, — Я такого никогда не слышала ни от кого. Ты явно не из этого мира.

— Почему так решила? — удивленно воззрился на нее я. — И кстати, ты так и не ответила, кто ты, — напомнил я, на что она стала рассказывать: