Анастасия Пенкина - (Не)желанная невеста [СИ]

Слуги не спеша сервировали стол, и ясное летнее утро не предвещало ничего необычного. Из раскрытых нараспашку окон доносились сладкие запахи цветущего сада. Цвели любимые розы юной леди. Этот сорт, с нежно-розовыми лепестками и молочно-белыми краями, посадила еще ее мать, а старый садовник мистер Джонсон продолжал за ними ухаживать особенно тщательно, в память о покойной хозяйке, а в прошлом году рассадил еще у самых окон малой столовой. Теперь здесь пахло как в Волшебном лесу, сказки о котором читала вместе с матерью Селина. Птицы, что соревновались в звонкости своих голосов, наперебой распевая только им известную мелодию, лишь добавляли утру капельку магии.

Широкие, громкие шаги донеслись с лестницы и Селина обернулась. Она смогла сдержать улыбки, когда в столовую вошел отец. Высокий, несмотря на солидный возраст строен и широк в плечах, в горделивой осанке природная выправка, которой позавидует любой военный. Забравшиеся в черную густую шевелюру седины и глубокие морщинки в уголках синих глаз, снисходительно смотрящих на всех, нисколько не уменьшали его мужской привлекательности.

Отец улыбнулся в ответ, увидев, что дочь, как всегда, на своем месте.

Слуга молча поклонился, встречая главу семейства Лонг, графа Вайтерлина, и отодвинул тяжелый стул, и только сейчас положил свежую газету для своего хозяина.

Старые заговорщики. Мистер Норс всегда помнит, что отец не любит, когда дочь узнает новости раньше него. Уже давно Уильям Лонг сговорился с мистером Норсом, отличающимся удивительной преданностью, прятать всеми силами от леди Селины труды журналистов Гронстера. И никакие взятки со стороны девушки не подкупили слугу.

— Доброе утро, папа, — пропела Селина, широко улыбнувшись. Настроение и вправду было чудесным.

— Доброе, дочь.

Подскочив с места, она подбежала и чмокнула отца в щеку.

От стопки блинчиков еще тянулся пар. Селина придвинула к себе пиалу с малиновым вареньем, прекрасно зная, что отец будет только с медом, как всегда.

Сегодня угощения поварихи миссис Джонсон, почтенной и уважаемой супруги садовника, казались особенно вкусными, и после пятого блина девушка потеряла счет съеденному.

— Селина, — строго остановил отец, когда она потянулся за очередным блинчиком. — Сама же потом будешь реветь перед зеркалом, когда новые платья не сойдутся.

Селина скривилась, вспоминая последний подобный инцидент. Тогда она увлеклась круассанами, так хороши они были, что не оторваться. Теплые, хрустящие и нежные взбитые сливки внутри… В общем, заказанное к весеннему балу платье так и не сошлось. Личная горничная Энн чуть не сломала своей госпоже ребра пытаясь затянуть корсет, но все было тщетно — на груди так и не сошлось. Ревела Селина тогда целый день. Но на торжество пришлось идти. Сколько же силы воли потребовалось, чтобы вернуть подобающее лицо. Стиснуть зубы и улыбаться, не думая о том, что модисткам пришлось перешивать платье только потому, что она растолстела.

К счастью для Селины, как приходили лишние сантиметры, также быстро и легко исчезали, стоило взять себя в руки и не соблазняться на сладости. Только то напряжение, что она испытывает вот уже на протяжении месяца, не способствовал «взятию себя в руки».

— Да, папа, ты прав, — неохотно признала она, и глотнула крепкого черного чая, надеясь, что это поможет от желания съесть еще один блинчик, щедро смазанный вареньем.

Не все покидают на лето душный и благоухающих совсем не самыми приятными ароматами город. Селине еще предстояло посетить заключительный бал и ответить на множество приглашений на музыкальные вечера, чаепития и прогулки в парк. И для этого всего она заказала целую кучу новых летних нарядов, поддавшись веяниям итэлейской и сантринийской моды, ворвавшейся в Алтарию ураганом с приходом весны, и сменившей высокие воротники, полностью скрывающие декольте, на откровенные вырезы.

Эти летние деньки, что Селина проведет в Гронстере, последняя возможность пощеголять в шикарных нарядах вволю. На первые дни осени назначена свадьба, и, скорее всего, уже к следующему лету появится их с Джонатаном первенец и несколько лет девушке будет не до балов.

— Се-ли-на, — проговорил отец, уставившись немигающим взглядом в газету.

Девушка уже одного тона испугалась, решив сначала, что излишне расслабилась и отец считал эмоции. Волнение из-за появившейся метки никак не покидало Селину.

О, да, с папочкой обладающим даром эмпата шутки плохи. Но Селина всю жизнь учится держать свои эмоции при себе.

Когда граф Вайтерлин резко встал и, повернувшись к висящему на стене божественному лику Последнего [1] «Последний» — в данном мире в религии большинства стран царит многобожие. Так называют последнего из пантеона богов. , перекрестился, Селина испугалась еще больше, но в то же время расслабилась — значит, дело в статье, а не в ее шалостях.

Но отец никогда особо не верил в силы богов?

— В ч-чем дело, папа?

— Кристофер II скончался.

Селина встала вслед за отцом и повторила взмахи рукой, приложив указательный и средний палец ко лбу, а затем к губам, попросила у Последнего для покинувшего их короля мира в царстве мертвых.

Но это не столь шокирующая весть, правитель Алтарии давно болел, что в его возрасте совершенно, естественно, потому он и уехал из столицы раньше положенного.

Отец вернул хмурый взгляд к статье. И беспокойство дочери усилилось.

— Папа, там что-то еще? — потребовала Селина ответов. — Не томи.

— Да, — тяжело выдохнув и сев обратно, признался граф. — Король скончался два дня назад, медленно до столицы вести доходили, — проворчал отец, но потом продолжил, — одним из первых указов Кристофера III стал указ «об амнистии политических изгнанников»… А также указ «о свободе границ для оборотней». Вот же…, - выругался граф. — Это же целое ведомство по выдаче «пропускных грамот» упразднить придется.

— Немыслимо! — воскликнула Селина. Если бы успела сесть, то вскочила на месте, переполненная возмущением. А так просто уперлась кулаками в стол подавшись вперед. В правительстве так долго шли споры об этих изменениях, но голоса все время разделялись поровну. И вот, стоило королю умереть — такой поворот.

Но куда больше девушку волновал тот оборотень на озере. Как он попал в Алтарию и зачем, еще до смерти короля и изменений в законе?

В голове Селины не совсем укладывался весь масштаб амнистии. Но самые громкие политические преступники — революционеры. Мятежники, желающие подорвать порядок в стране и мир между оборотнями и благословенными. Анархисты, поставившие превыше блага общества — желание зверя и зов луны.

Последний мятеж против короны был поднят лет десять, пятнадцать назад. В официальной истории мало что об этом записано. Гораздо больше можно было бы узнать у переживших те события, если бы разговоры об этом не приравнивались к государственной измене. Но Селина кое-что знала. Все-таки папочка госслужащий.