Альмира Рай - Игрушка для олигарха

Я была поражена заявлением настолько, что открыла рот, а Дима воспринял это, как приглашение. Он притянул меня за затылок одной рукой и впился в губы в жестком поцелуе. Я даже не успела осознать происходящего и тем более запротестовать, потому что мы оба начали падать в воду. А когда оказались там, Дима прижал меня к стене бассейна и придавил собой, не давай путей отхода. Его язык всего на секундочку соприкоснулся с моим, оставляя яблочный вкус. Мое тело отреагировало молниеносно, посылая острые уколы возбуждения в самый центр. Я боялась и не верила, что это происходило со мной на самом деле. Этот мужчина казался чем -то пугающим, далеким... Запретным.

- Это я вежливый, - произнес Рогозин, отстранившись. А затем он просто уплыл, оставив меня дрожащую с колотящимся сердцем.

Вежливый он, - ворчала я, со злостью закидывая мокрые шмотки в сушилку. - Как же мне повезло!

Куртка и остальная одежда влезли, а вот ботинки нет. Придется ждать, как минимум, час.

- Он все продумал, - рассуждала я, не зная, то ли смеяться, то ли кричать. Возможно, когда я только пришла тем вечером, у него не возникли непристойные мысли на мой счет. Но затем... Что? Что я такого сделала, черт возьми, чтобы привлечь его внимание?

И все же я рассмеялась, представив смятение Димы. Вроде как и хочется, и колется. Может быть, не сложилось у мужчины с Надеждой, так он решил на мне отыграться? Но, беда, совесть не позволяет. Или что -то другое? У Рогозина может быть такие страшные вещи, как совесть? Не уверена, но у меня точно она имелась, и прямо сейчас кричала о том, что я поступила плохо. Пускай не я начала тот злосчастный поцелуй, но реагировать так на чужого мужчину, как на Женю, не должна была. Даже хуже.

- Нам просто нужно поговорить, - заверяла я себя. Дядя Дима, верно, все совсем не так понял. Я объясню, что у меня прекрасные чувства к другому, и он отпустит странную идею заполучить меня в свою постель.

«Свяжу и буду делать с тобой все, что захочу».

От представленной картины я вздрогнула и быстро покачала головой. Абсурд!

Обмотавшись полотенцем, которое предусмотрительно захватила с собой из бассейна, побежала по узкому проходу в дом. Как удобно у Димы тут все, однако! Захотел искупать девушку, тут же отвел в прачку -сушилку, а оттуда и в дом.

Открыв двери, я поняла, что оказалась в незнакомом помещении. Здесь было темно и страшно. Вдруг резко зажегся свет, и я увидела Никиту. Он был одет и держал в руках дорожную сумку. Окинув меня полным презрения взглядом, парень направился к лестнице. И только тогда я поняла, что оказалась в подвале, куда мне было строго настрого запрещено ходить.

Подвал являл собой коридор с четырьмя дверьми по сторонам. Одна из них, из которой появился охранник, была приоткрыта, и, проходя мимо, я заглянула одним глазком. Ничего примечательного, одна из мальчишеских комнат, в стиле «стены из плакатов телок и тачек». Я не стала задерживаться, а побежала по лестнице вверх. Ник как раз выходил через парадную дверь, когда я проходила мимо.

- Подожди!

Я хотела попросить его передать кое-что водителю, но парень даже не обернулся. Я подумала, мог ли Рогозин его прогнать? Если так, то я... вроде как чувствовала вину за это. Хотя стоило вспомнить его вчерашний разговор с Сеней о намерениях подняться ко мне в спальню, и добрая и милая Юля умерла в одночасье. Он напугал меня до чертиков. Не нужны дяде Диме такие ненадежные работники.

Запасная одежда у меня была, это радовало. Но я опять оказалась в западне. Оказавшись в «своей» комнате, надела скромное синее платье с длинными рукавами и села на кровать. И чем заняться? Дом казался непривычно тихим и пустым.

- Юля? - послышался голос Димы. Я вскочила и побежала к мужчине на кухню с глупой надеждой, что он прямо таки сейчас найдет для меня обувь, куртку и самолично отвезет домой. Или хотя бы посадит в такси. Да я даже в полотенце была готова завернуться.

Дима был одет в спортивный костюм, но его волосы все еще казались влажными.

- Борщ готовить умеешь? - огорошил он вопросом. И на мой изумленно-испуганный вид пояснил: - Борща захотелось жуть как. Сто лет не ел.

Я, конечно, умела, и весьма недурственно. Но он все же издевался.

Я захныкала и простонала:

- Домой хочу.

- Да тебе все равно не в чем! - выдал аргумент Рогозин и продолжил меня постепенно, но все же необратимо поражать: - И Сеня с Никитосом уехали. А так борща поешь! Ну что ты смотришь на меня? Я помогу готовить. Но только не проси чистить картошку. И лук. От него плакать хочется, а мужчины не плачут.

Больше всего в нем меня раздражали перепады настроения. Нельзя сначала прижиматься к девушке полуобнаженным телом, целовать ее до мурашек, а потом просто предлагать ей готовить борщ. Нет! Между всем этим должен быть огромный кусок жизни.

Рогозин схватил пульт, что-то нажал и отовсюду раздалась веселенькая музыка. Его взгляд говорил одно - выхода у меня не было.

Горестно вздохнув, я таки сдалась. С нарезкой и подготовкой ингредиентов справилась быстро. Хуже стало, когда все это добро я начала сбрасывать в кастрюлю с кипящей водой. Именно этот момент подобрал Дима, чтобы встать позади меня. Я буквально оказалась зажата между двух огней. Замерла, не зная как реагировать. Он даже не касался меня, его руки покоились на столешнице по обе стороны от моей талии. А его дыхание обжигало шею. Но все же, он сохранял дистанцию.

- Мне интересно, - шепнул он, и я вздрогнула.

"Нормальная реакция", - уверяла я себя. Уши у многих эрогенная зона. А дядя Дима не иначе как играл со мной. Заманивал, возможно, запугивал, подкрадывался, притворялся... Одним словом, развлекался, как мог.

- Мне нужно пространство, - потребовала я.

Мужчина не отстранился. И чем дольше он стоял там, тем сильнее меня пробирало странное ощущение из смеси страха и сексуального предвкушения. С ума сойти. Я ждала его шага! И мне, наконец -то, хватило смелости признаться в этом себе самой.

- Это неправильно, - прошептала я скорее для себя, чем для него. - У меня есть парень.

- Не думаю, что он готовит лучше.

Я сжала губы, не желая потакать его шуточкам. Когда я закрыла крышку кастрюли, Дима развернул меня к себе лицом, и его руки остались лежать на моей талии. Они обжигали. Я хотела вырваться, но он не дал.

- Ты же не любишь его, - вдруг заявил он.

Да с такой наглой уверенностью, что я вмиг пришла в ярость. Он не мог это знать. И уж точно не имел никакого права проверять на прочность наши едва зародившиеся отношения теми дурацкими сообщениями.

- Люблю, - со всей уверенностью произнесла я.

Рогозин фыркнул и покачал головой.

- Это не любовь.

Я не могла не огрызнуться.

- Откуда вам знать? Вы не знаете ни его, ни меня.