Эвангелина Андерсон - Пойманная

— Нет, ничего подобного. Просто… я вроде как забегаю вперед. — Она опустила взгляд на свои руки. — Я тут планирую свадьбу, церемонию связывания, а ты даже не просил меня выйти за тебя замуж.

— Только потому что мы всё это время занимались любовью, и нам было не до разговоров. — Усевшись рядом с ней, Сильван взял её нежные ручки в свои и посмотрел ей в глаза. — София Уотерхаус, ты окажешь мне честь и официально станешь мой невестой?

— О, Сильван… — На её глаза внезапно навернулись слезы, а лицо осветилось улыбкой, заставляя Сильвана снова поразиться столь огромному спектру эмоций, на которые способны земные женщины. — Да, — прошептала она, потянувшись к нему за поцелуем. — Да, да, да. И теперь Надя должна обязательно приехать на нашу свадьбу. Тогда я ей лично скажу, что с успехом воспользовалась её советом.

— Тебе не следовало торопиться, — мягко ответил он ей. — Я не просто так опасался, что могу причинить тебе боль. Моя кровь вскипела — я стал больше зверем, а не мужчиной, перед тем как связать тебя с собой.

— Тебе нужно было исцелиться. — Софи обхватила ладонью его щеку и пристально посмотрела в глаза. — Так же как и мне. Мы исцелили друг друга, что в этом плохого?

— Ничего, я полагаю, — улыбнулся Сильван.

— Не только Надя изменила мое мнение о тебе… о нас, понимаешь, — тихо сказала она. — Я думала, что умру на корабле Скраджей. И больше всего сожалела о том, что всё это время держала тебя на расстоянии — и всё из-за моих глупых страхов. — Она слегка поцеловала его в губы. — Я поклялась себе, если выберусь оттуда живой, не позволю страху встать на пути к мужчине, которого люблю больше жизни.

— Талана… — Сильван нежно ответил на поцелуй Софи, отстранился, пристально посмотрел на нее. — Я так рад, что из твоего испытания вышло нечто хорошее. От одной мысли, что могу потерять тебя, мне хотелось умереть. — В его груди нарастало урчание. — А когда увидел, как тот ублюдок присел над тобой с окровавленным клинком… я захотел вырвать его горло собственными клыками. Думал…

— Но ты ошибался. — Она опустила руку на его плечо, словно желая успокоить. — Он не причинил мне вреда… или не прикасался неуместно. Всё это хотел сделать всеотец. Даже поняв, что я не та, кого они искали… он по-прежнему хотел… хотел… — Софи побледнела и покачала головой.

— София… — Сильван обнял её и окинул беспокойным взглядом, но она лишь покачала головой.

— Нет, всё в порядке. Всё кончено, я больше не буду об этом вспоминать. И как ты сказал, из этого вышло нечто хорошее. Я наконец преодолела свой страх, позволила себе любить тебя. — Она смущенно взглянула на него. — Ответила любовью на твою любовь.

— Но ты уверена? — Сильван не мог не спросить. — Ты уверена, что не передумаешь насчет моих клыков? По-прежнему желаешь, чтобы я кусал тебя?

София улыбнулась:

— Да. Давай я докажу — покажи мне свои клыки. — Когда он замялся, она махнула рукой. — Давай, пусть они выйдут. Выпусти их, или как ты там это делаешь.

— Очень хорошо. — Оскалившись, Сильван выполнил её просьбу, позволяя своим двойным клыкам полностью вытянуться.

— Хорошо. Очень хорошо. — София смотрела на его клыки как раньше, когда они ещё не были связаны. Но сейчас на её лице отражался не страх, а предвкушение. Она поднесла запястье к его рту и посмотрела в глаза. — Теперь укуси меня, — пробормотала она хрипло.

— Зачем? — потребовал ответа Сильван. — Ты уже исцелилась.

Софи взглянула на него, приподняв бровь.

— Там, в коттедже, ты говорил, что Блад-Киндреды кусают свои пары только по двум причинам: чтобы исцелить болезнь или раны, или чтобы возбудить во время секса. Так что кусай меня, Сильван… — Её голос внезапно охрип, а прекрасные, наполовину прикрытые веками глаза вспыхнули от возбуждения. — Укуси меня, потому что я возбуждаюсь от того, что какая-то часть тебя оказывается во мне — любая часть тебя.

— София… — хрипло пробормотал он. — Талана… — Взяв за руку, он лизнул её запястье, нежно скользя языком по голубой сеточке вен. От его ласки Софи задрожала, её дыхание внезапно участилось.

— Правильно, — прошептала она, когда Сильван пронзил клыками её нежную плоть. — Разве не лучше использовать твои клыки вот так, чем вырывать ими чье-то горло?

Сильван на мгновение оторвался от её запястья, чтобы ответить.

— Тебе, наверное, следовало позволить мне сделать это, — серьезно сказал он. — Позволить мне убить его, ибо смерть от моих рук ничто по сравнению с тем, что сделает с ним всеотец за то, что он не привел тебя.

Она вздрогнула.

— Я не хочу думать об этом прямо сейчас. Я просто хочу больше времени проводить с тобой.

Сильван поцеловал её и снова улыбнулся.

— Хочешь кусать или быть укушенной?

— И то, и другое. — Наклонившись вперед, она предложила ему свое горло настолько чувственно, что его член заныл, а клыки вновь наполнились сущностью. — Воин, — пробормотала она, — я добровольно предлагаю тебе дар своей крови. Примешь ли ты его?

— Всем сердцем, — тихо зарычал Сильван и снова оказался на ней, кусая её, наполняя её, связывая её с собой навсегда.

— Ты снова потерпел неудачу. Девушка, которую я велел привезти, ускользнула.

Зарн склонился перед металлическим троном и прикоснулся рукой к разболевшейся голове.

— Какое это имеет значение? Она не та, кого мы искали. — Когда он очнулся, Блад-Киндред и его женщина уже давно исчезли. По какой-то причине воин залатал дыру, которую проделал в корпусе корабля-астероида, тем самым пощадив жизнь Зарна. Хоть он и не мог понять почему.

«Ему следовало убить меня, — тоскливо подумал Зарн. Так было бы лучше. Конечно, если бы он умер, то некому было бы позаботиться о Сандже. Автоматическая кормушка поддерживала бы её жизнь, но никто больше не гладил бы её лоснящуюся шерсть, никто бы не любил её так, как он». Перед тем как открыть червоточину и вернуться домой, Зарну захотелось, чтобы его питомец оказалась сейчас рядом с ним. Он находился в пятидесяти световых годах от всеотца, настолько близко к свободе. Если бы его питомец находилась сейчас рядом, он бы просто сбежал, ему не пришлось бы возвращаться. И возможно…

— Это важно, я желал заполучить её. — Гневная речь всеотца прервала его мысли. — Её боль была уникальной — изысканной.

— Извини, что лишил тебя любимого десерта, отец, — ответил Зарн. — Но я ничего не мог поделать. Воин находился в состоянии берсерка, и я не знаю, почему он оставил меня в живых.

— Я тоже не знаю. — Тон всеотца внезапно смягчился. — Но я рад, что ты всё ещё жив, сссын мой.

Эти слова застали Зарна врасплох, и на мгновение словно кто-то сжал его сердце. Возможно ли, что всеотец наконец испытывал по отношению к нему хоть какие-то эмоции после долгих лет бессмысленного ожидания? Возможно ли, что всеотцу не всё равно, жив его сын или мертв?