Иоганнес АЛЛЕН - ОДНАЖДЫ ЖАРКИМ ЛЕТОМ

Кстати, Мортон не сразу оставил меня в покое. Он стал звонить вечерами и норовил провожать меня из школы домой. Через некоторое время я пошла на какую-то вечеринку, где отчаявшийся Мортон очень глупо пытался заставить меня ревновать к Вибике. Больше я не думала о нем. Он сделал свое дело, и я не хотела с ним встречаться. Я обнаружила в себе изрядную долю цинизма и гордилась этим.

А на следующий день после вечеринки в нашем доме разорвалась бомба. Было воскресенье, я хотела поспать подольше, но Нелли разбудила меня в девять.

– Отец и мать хотят тебя видеть. Немедленно! Они ждут внизу.

Когда я спустилась вниз, папа нервно и торжественно мерил шагами комнату, а мама сидела на диване очень прямо и строго. Она сжала губы в тонкую линию.

– Подойди ко мне, Хелен, – потребовала она.

– Что случилось?

– Ты должна ответить мне на один вопрос. Только ответить честно.

– Переходи к делу, – перебил ее папа.

Мама даже не взглянула на него.

– Ты легла спать в два часа ночи, когда все ушли, а чуть позже мы с папой поднялись в свою комнату. Но сегодня, когда я спустилась утром сюда, то нашла вот это…Этот предмет валялся между диваном и креслом.

Двумя пальцами она держала пару белых трусиков, будто это была грязная тряпка. Последовала пауза.

– Для начала я хочу знать – они твои?

– Нет, – ответила я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Вот все и открылось.

– Ты говоришь правду?

– Да. У меня таких никогда не было, – ответила я, и это было правдой.

Мама посмотрела на свои безупречные ногти, а потом снова на меня.

– Тогда, может быть, ты будешь любезна объяснить, как они здесь оказались?

– Н-нет. Не могу. Просто не представляю.

– Но они же не сами собой пришли, дорогая.

– Думаю, что нет.

– Чьи они?

– Не знаю. Наверное, они принадлежат одной из моих одноклассниц.

В комнате было очень тихо. Ни звука. Папа остановился у окна, а потом резко повернулся.

– Ты хочешь сказать, что твои школьные подруги…

– Спокойно, оставь это мне, – перебила его мама. – Хелен, ты понимаешь, какие подозрения возникают при виде этого предмета? Это очень интимный предмет туалета, который девушка могла снять только в том случае…

– Только в случае, если на этом диване происходил интимный акт, – драматически воскликнул папа. – Здесь – в моем доме!

Снова последовала выразительная пауза, я просто не знала, что им сказать. Все произошло так неожиданно, что у меня не было времени продумать тактику защиты.

– Позволь задать тебе еще один вопрос, – сказала мама, снова рассматривая руки. – Что происходит на этих ваших вечеринках? Ведь мы оказали тебе доверие, ушли…

– Мы танцевали и развлекались.

– И что еще?

Я сидела на подлокотнике дивана, но тут встала. Коленки у меня начали дрожать, потому что я боялась слов, которые собиралась произнести. Собиралась бросить им в лицо – их лицемерие разозлило меня.

– Естественно, некоторые девчонки спят с ребятами, если обстановка позволяет.

Это простое заявление потрясло моих родителей. Но больше всего их поразило слово «естественно». Папа с мамой окаменели.

– Хелен, – мама с трудом подыскивала слова. – Ты понимаешь, что говоришь?

– Да, отлично понимаю.

Папа подошел ко мне. Никогда прежде он не казался мне таким высоким. Он просто возвышался надо мной, как стена.

– А ты сама? – спросил он. – Ты поступаешь так же?

Я смотрела прямо в верхнюю пуговицу его жилета. «Надо поднять глаза», – подумала я, и взгляд медленно пополз наверх через его шею, бритый подбородок, нос, и уперся в его возмущенные глаза.

– Да, – ответила я.

И тут наступил хаос. Комната закрутилась вокруг, мне не хватало воздуха. Папа что-то сказал маме, но я не расслышала его слов. Через полчаса я обнаружила себя на диване в комнате. Может, я упала в обморок, – не помню. Нелли принесла мне стакан воды, я отпила и закрыла глаза. Наступил Судный день.

Больше часа я лежала на диване и никак не могла собраться с мыслями. Из столовой слышались голоса – папа и мама разговаривали. Весь остальной дом погрузился в тишину. Неужели это все сделала я? Казалось, что в доме кто-то тяжело болен. Неужели то, что я сказала, значило так много? Ведь я была членом семьи, которого меньше всего принимали во внимание. Они никогда не пытались понять моих чувств, да и не очень-то ими интересовались. Зато сейчас они обсуждали меня. Решали, как со мной быть.

Потом мама пришла и села на краешек дивана. Очевидно, они выработали план сражения, и мама должна была его начать. Женщине всегда легче понять чувства девушки – наверное, они пришли именно к этому выводу.

– Тебе лучше? – спросила она.

– Да, все в порядке, – ответила я. – Со мной ничего не случилось.

Мама старалась говорить спокойно.

Ты уверена? – снова спросила она.

– В чем?

– В том, что с тобой ничего не произошло?

– Да, конечно.

Снова последовала пауза.

– Хелен, я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Я твоя мать, и ты можешь рассказать мне все – все! Я надеюсь, я хочу надеяться, что с тобой не случилось несчастья из-за того молодого человека, с которым ты…

– Я не жду ребенка, если это именно то, что ты хочешь знать, – ответила я.

– Ты уверена? Мне стало противно.

– Уверена. Если хочешь знать – уверена с сегодняшнего дня.

Мама встала и посмотрела на дверь столовой.

– Лучше попроси папу войти, чтобы он перестал подслушивать у двери, – заметила я. – Это пошло.

– Никто и не подслушивает, – обиделась мама. – Если тебе будет так легче говорить, то я закрою дверь. – Бедный папа – ему не удалось услышать конец нашего разговора, потому что мама захлопнула дверь перед его носом и продолжила. – Значит, дорогая Хелен, мы знаем, что ты не попала в беду, и то спасибо. Но ты должна мне рассказать о своих романах.

– Должна? Почему? Зачем?

– Надо во всем разобраться. Ведь ты понимаешь, что мы с папой потрясены, и, наверное, не забудем этот шок до конца своих дней.

– Да почему? Я ведь взрослая. Было бы гораздо страннее, если бы я все еще была девственницей.

Я знала, что говорю грубее и резче, чем думаю. Но это было моей единственной защитой. Какие еще слова можно было отыскать в ответ на ее бестактные вопросы?

– Скольких мужчин ты знала? – спросила она снова.

– Я не стану отвечать на этот вопрос. Это никого, кроме меня, не касается.

– А когда.., когда это случилось впервые?

– Давай прекратим разговор, мама. Это допрос. Я не стану тебе отвечать.

– Почему ты не пришла ко мне, когда поняла, что между тобой и мужчиной может произойти… Это?

– Потому что я не верю людям, когда они начинают обсуждать свои, а тем более твои чувства. Это во-первых, а во-вторых, – у тебя никогда нет времени. Ты всегда занята собственными делами.