Не указан - Жизнеописание блохи

Белла, забыв о всякой скромности, раскинула ноги как можно шире, обвила руками шею Амвросия и приняла в свою щелочку весь член целиком. Волосатый лобок приник к половым губкам.

Белла тут же кончила, а Амвросий чувствовал приближение оргазма.

— Сейчас! — продолжала кричать Белла. — Вонзите в меня кол! Надавите сильнее! Так! Так! Какой длинный, огромный! О господи! Разорвите же меня! Какой выстрел! Какой поток!

Амвросий, пронзив теплое лоно насквозь, спускал бешено, словно жеребец. Затем неспешно вынул член, а Белла повернулась к другой паре.

Дядюшка всаживал и всаживал член, нанося Джулии резкие короткие удары. Оргазм вот-вот должен был накрыть его.

Джулия лежала в лапах захватчика недвижной массой. Она не испытывала уже ни малейшего наслаждения, силы покинули ее, осталась только боль. Насилие и грубое обращение отца Амвросия сделали свое дело. Она ощутила лишь слабость и усталость, почувствовав, как что-то теплое и влажное заполнило ее, и поняла, что Вербук наконец-то кончил.

Наступило затишье. Амвросий, усадив похотливую и развращенную Беллу сверху, принялся вкушать прелести ее горячей щелочки, Вербук, глядя на них, приник к аппетитным местам Джулии. Господин Дельмон, судя по всему, уснул, пристроившись в уголке.

Потом двое мужчин разложили Джулию на диване и начали восхищенно изучать ее распустившийся цветок, ее юную пизду. Осмотр привел к тому, что оба вновь ощутили прилив желания. Члены встали и готовы были вкусить восхитительное и изысканное удовольствие.

Амвросий предложил дальнейший план действий.

— Подожди, Вербук, мы уже вдоволь вкусили с этой стороны. Попробуем теперь их задницы. Посмотрим, как там. Думаю, у этого нежного и юного создания должен быть зад, достойный императора. Бархат ее derriere [8] Попка (фр.). — достойное угощение даже для самого папы.

Жертвам оставалось лишь смириться, а Вербук с жаром поддержал идею. Около четверти часа потребовалось на подготовку, настолько ужасно, чудовищно, невообразимо было несоответствие в размерах. Член Амвросия разворотил отверстие в заду у Джулии, Вербук насадил племянницу с того же направления.

Последовала страшная сцена разврата и похоти, и в результате обе девушки вобрали в кишечник дымящиеся струи нечестивых излияний.

Наконец все участники безобразной оргии угомонились. И тогда привлек к себе внимание господин Дельмон.

Как я уже упоминала, этот достойнейший мужчина тихо сидел в углу. Его сморил сон, или вино, или то и другое.

— Он не шевелится, — сказал Вербук.

— Нечистая совесть — плохой друг, — заметил Амвросий, вытирая член.

— Дружище, твоя очередь! — продолжал Вербук, тряся перед бесчувственной Джулией своими интимными прелестями. — Иди и насладись подарком.

Он подошел к Дельмону.

— О Небеса! Милостивые Небеса! Что все это значит? Почему? Как?

Вербук отскочил назад.

Отец Амвросий осмотрел несчастного Дельмона и пощупал пульс.

— Он мертв, — невозмутимо сказал священник и оказался прав.

Среди людей, у которых присутствуют какие-либо органические нарушения, смерть — явление весьма обыденное, а потому не вызывает ни малейшего удивления. Можно испытать лишь сожаление и смирение, что и доказали наши сообщники.

— Это невероятно.

— Кто бы мог подумать?!

— Но я всегда подозревал.

— Бедный малый.

— Что ж, ничего удивительного.

Они говорили и говорили, а господин Дельмон возвращался назад к природе. Они гордились собственной прозорливостью, они были уверены в том, что задолго до трагического конца распознали признаки надвигающейся беды. И уже через пару недель после смерти Дельмона они лишь с трепетом отзывались о тайнах и непостижимости судьбы.

Я в это время путешествовала от одних ножек к другим, меняя Беллу на Джулию и наоборот. Ножки Джулии показались мне более привлекательными, и я с удовольствием дарила себе угощение и утром, и днем.

Все продолжалось по-прежнему, и наша распутная компания не уставала снова и снова повторять свои эксперименты. Тело юной и безропотной Джулии было в полном их распоряжении.

Я расположилась в тихом и заповедном леске, но мне пришлось пережить не одну беспокойную и нелегкую ночь. Приходилось быть всегда наготове — ведь в любой момент длинный и волосатый орган мог нарушить мое уединение. Кроме того, стоило опасаться наводнений — не один раз я рисковала утонуть в щедром, густом и горячем семяизвержении.

Амвросий и Вербук победили. Юная и восприимчивая Джулия окончательно сдалась, стала невероятно доступна, и они упивались полным обладанием девушкой.

Я же вновь решила сменить место отдыха, ощутив отвращение к частым поблажкам в моем новом меню, покинула чулки Джулии и, revenir a mon mouton [9] Вернуться к моему барану (фр.) — к своим баранам. , точнее, на сочные и сладкие поля сладострастной Беллы.

Я сделала это — et voici resultat! [10] И вот результат! (фр.).

Как-то вечером Белла была в комнате одна и готовилась ко сну. Вербука одолел очередной приступ подагры, которые в последнее время случались все чаще, а отец Амвросии уехал по делам.

Стоя перед зеркалом, она расчесала волосы, сняла платье и надевала через голову chemise de nuit [11] Ночную рубашку (фр.). . Невероятно мягкая и прозрачная кожа отразилась в зеркале, когда нижняя юбка нечаянно соскользнула вниз.

Я при этом незаслуженно пострадала: Белла скрутила мне правую ножку и чуть не оторвала длинные усики, пока вертела над головой платье.

Надо сказать, что взору моему открылась красота, способная воспламенить страсть даже в душе монаха или отшельника. Жаль, что никого не было рядом.

Но, думаю, стоит упомянуть кое-что. Возможно, для Беллы еще не все было потеряно. Дело в том, что коварный отец Климент дал себе клятву непременно завладеть прелестями Беллы. Однажды он уже завоевал эту крепость, но ему хотелось повторного штурма. При воспоминании о том, как это случилось, слезы выступали на его маленьких сладострастных глазках, а огромный член восставал.

Клятва Климента звучала так: непременно выебать Беллу. И даже я, скромная блоха, поняла, что он имеет в виду.

И сегодня этому благоприятствовало все. Была темная ночь, лил дождь, Вербук болел и ни на что не годился, а Амвросий отсутствовал. Красавица Белла оставалась в одиночестве. Климент решил сегодня перейти к решительным действиям, поскольку ему все это было известно.

Недавнее происшествие помогло ему получше узнать расположение особняка, а потому в этот раз он направился прямиком к окну Беллы. Как он и ожидал, окно было распахнуто настежь. Климент залез в комнату и укрылся под кроватью.

Дрожа от страсти, наблюдал он за вышеописанной сценой. Белла набросила рубашку себе на голову и предстала перед Климентом полностью обнаженной. Из-под кровати Клименту хорошо было видно все тело прелестницы ниже талии. Попка ее то закрывалась, то раскрывалась, по мере того, как изящная девушка пыталась попасть головой в рубашку.