Тина Фолсом - Греческая любовь

Внезапно что-то в её взгляде изменилось, будто она только сейчас поняла, что сидела у него на коленях в одном полотенце. Но теперь он не мог её отпустить. Ужас, охвативший его при мысли о том, что с ней могло случиться что-то плохое, не отпускал, ему необходимо было убедиться, что с ней всё в порядке и успокоиться.

Тритон поцеловал её. Мягко, нежно, ничего не требуя. И София приникла к нему. Она не сопротивлялась, наоборот, прижалась к нему теснее. Как же он тосковал по этому. Тосковал по ней. Она вздохнула, а он провёл языком по её губам, заставив их приоткрыться, и нырнул в манящую глубину её рта.

Низкий стон вырвался из его груди. К чёрту всё, её вкус так хорош. Он готов отказаться от еды, лишь бы вкушать её. Проклятье, ужин. Не важно, ужин подождёт, а вот он ждать не может.

Тритон вторгался в её рот и каждым движением языка уговаривал, обольщал, завоёвывал. Поцелуй становился всё жарче. Тритон почувствовал, как София обняла его за шею, и полотенце упало с её плеч. Ладонями внезапно ощутил ничем неприкрытую кожу. Обнажённую, нежную, тёплую.

Со стоном он разорвал поцелуй и прижал пальцы к её губам.

— София, мы должны остановиться сейчас, или я не смогу остановиться вообще. — Его член взывал об освобождении, прижимаясь к её бедру.

— Прости. Я не хотела набрасываться на…

— Набрасываться? София, это я тут пользуюсь ситуацией, — возразил он. Как будто она была в состоянии на него наброситься. Вот бы ему повезло!

— Ох.

Она чуть отстранилась, открыв ему отличный вид на свою прекрасную грудь. Взгляд Тритона опустился и уже не мог оторваться от этой дивной картины.

— София, я, эм… — Думать он уже не мог. Кровь отхлынула от мозга и устремилась к члену, лишив его способности ясно мыслить. Не в состоянии остановиться, он потянулся к её груди и осторожно накрыл её ладонью. — Извини, но остановиться я не могу. Не знаю, что происходит, но…

Тихий стон заставил его взглянуть вверх. Глаза Софии были закрыты, а её губы, всё ещё влажные после его поцелуя, слегка приоткрылись.

— Пожалуйста, не останавливайся, — прошептала она и открыла глаза.

— Мы не должны. — Он не мог, не так. Прежде чем заняться любовью с ней, ему необходимо рассказать, кто он. Ну, по крайней мере, она должна знать, что они встречались раньше.

— София, мне нужно сказать тебе кое-что… — начал он.

— Ты меня больше не хочешь? — Разочарование в голосе и напряжение в её теле подсказывали ему, что она близка к тому, чтобы сбежать.

Он крепче обхватил её талию.

— Я хочу тебя. — Это было всё, на что оказался способен его мозг, прежде чем он вернулся к её губам и овладел ими обжигающим страстным поцелуем. К чёрту благородство, к чёрту тот факт, что он пользовался ситуацией. Он хотел её, и, судя по её словам, она тоже его хотела. Он расскажет ей всё потом.

Тритон ласкал её грудь. Идеальное сочетание мягкости и упругости. Сосок затвердел от его ласки, а её одобрительный стон подсказал, что он всё делал правильно. Она словно доверчивый котёнок в его руках, податливая, отзывчивая.

Его язык становился всё более настойчивым, искал большей близости, более глубокого проникновения. Каждое поглаживание, словно одной из громовых стрел Зевса, ударяло прямо в его пах. И он взорвётся, если как можно скорее не окунётся в её жар.

На изучение её восхитительного рта София отвечала с не меньшим воодушевлением. Она оказалась даже более отзывчива, чем он ожидал. Как простая смертная умудрялась разжечь в его теле огонь необузданного желания всего лишь поцелуем, он не понимал. Каждое прикосновение её языка и губ ощущалось лёгким электрическим разрядом, и подталкивало его всё ближе к точке невозврата.

София будто стремилась навеки оставить в нём обжигающую память о своём поцелуе, отвратить от всех других женщин, потому что он мгновенно понял: ни одна женщина не целовала его так самозабвенно, не желала его настолько сильно, как эта смертная. Наверняка ни один обычный мужчина не устоял бы перед ней после такого поцелуя. Так почему же она ещё свободна? Смертные мужчины что, настолько глупы?

Тритон брал то, что она предлагала. И сверх того, лаской пробуждая ещё больше страсти в её теле, больше желания в её сердце. Теперь его руки свободно блуждали по её обнажённой коже. Он забыл обо всём, даже о причине, по которой был с ней. Приказ Зевса сейчас не имел никакого значения. Он хотел добиться её любви не для того, чтобы вернуться домой, нет, он хотел её для себя самого, только для себя. Да, это эгоистично, потому что он не из тех мужчин, которые остаются с одной женщиной навсегда. Тритон знал себя слишком хорошо. Но её любовь, которую он завоюет, будет для него самой дорогой наградой.

Он застонал громче, ощутив, как её руки поглаживают чувствительную кожу на затылке, вызывая дрожь, отдающуюся в паху. Прикосновения Софии были настолько нежны, насколько возможно, но эффект производили взрывной. Тритон никогда не был особо чувствителен к женским рукам на своём теле, слишком привык к этому, чтобы возбуждаться от простого касания кончиков пальцев к шее. Но пальчики Софии превращали всё его тело в эрогенную зону.

Он откинулся на матрас, удерживая Софию в объятиях, и перевернулся вместе с ней на бок. Полотенце осталось лежать у изножья кровати, и её восхитительное тело не прикрывал ни один лоскуток. В данной ситуации, подумал он, на нём многовато одежды.

— Раздень меня. — Ему захотелось, чтобы она снимала с него одежду так быстро или медленно, как сама захочет. Одна мысль об этом возбуждала.

Ей не составило труда стянуть его футболку через голову. Затем её ладони затанцевали по коже, касаясь его груди так, будто она никогда не осязала тело мужчины раньше. Словно она пыталась его увидеть. В тот миг, когда её руки опустились ниже, у него перехватило дыхание. Ткань шорт натянулась от его эрекции, требующей освобождения.

Но София точно решила его помучить. Вместо того чтобы расстегнуть пуговицу и молнию, она просто обхватила выпуклость ладонью.

— О боги! — Его голос прерывался. Если она продолжит в том же духе, он опозорится, кончив в штаны.

Она улыбнулась, едва отстранившись от его губ:

— Ты всегда такой твёрдый?

Она ещё шутки шутит? В постели? Она что, играет с ним?

— И что же с этим делать?

Она слегка сжала ладонь.

— Прекрати мучить меня, — взмолился Тритон со стоном.

— Если ты думаешь, что это мучение, то мне кажется, ты этого не переживёшь. Я только начала.

Он не замечал за ней склонности к такого рода озорству, но не возражал против сюрприза или двух.

— Лучше бы тебе и вправду начать, любовь моя, или я выставлю себя полным идиотом в ближайшее время. — Ему должно быть стыдно признаваться в подобном, но по какой-то причине он решился быть с ней честным.