Дон Уинслоу - Падение Ледяной Королевы

— Взять их! — приказал король, резко повернулся, вскочил на коня и удалился, не оглядываясь. Девушкам связали руки и ноги и безо всякого почтения перекинули через седла, словно мешки с зерном. Затем отряд поскакал вслед за сувереном на дымящиеся равнины Таслога, где уже полным ходом шло празднование победы.

Если вы никогда не видели, что армия победителей насилует, грабит и мародерствует на полях, усыпанных трупами и военными трофеями, то вам может быть трудно вообразить те ужасающие сцены, которые следуют за сражением. Это настоящий ад. К этому времени дико возбужденные солдаты, захмелевшие от осознания, что столкнулись со смертью так близко и все же сумели избежать ее, обезумевшие от запаха крови и опьяневшие от одержанной победы и вина, текущего рекой, превратились в бушующую толпу, которая была совершенно неуправляема. Офицерский состав снисходительно отнесся к их забавам, устроив собственное празднование. А в это время обезумевшие солдаты мародерствовали: обирали трупы убитых врагов, копались в имуществе короля и знати, разбирали ювелирные украшения, разыгрывали между собой драгоценные камни и безделушки, одежды из прекрасных шелков и атласа, выхватывали их друг у друга и дрались из-за этого до тех пор, пока ликующие победители не скрывались с добычей, чтобы спрятать отвоеванные трофеи в потайных местах.

Все пленники были согнаны в одно место. Тех, кто был ранен, беспощадно добивали, а уцелевших сделали рабами. Кое-кто из знати мог рассчитывать на выкуп, но их жены, дочери и любовницы были честной добычей, особенно для изголодавшихся солдат, которые в течение долгих месяцев во время военной кампании были лишены женского общества. Захваченных женщин доставили в лагерь, а там открыто поделили между палатками. Подобное произошло и со шлюхами, которыми Ур так щедро снабжал своих воинов, хотя они гораздо больше привыкли к такому обращению в грубых руках похотливой солдатни.

Я думаю, что король Ран чувствовал себя счастливее всего в мужской компании среди своей полевой армии, пируя со старыми близкими друзьями и вновь оживляя в памяти прошлые военные походы. Это давало ему возможность чувствовать себя легко и свободно, ибо эта атмосфера непринужденного товарищества, которую он так смаковал, была невозможна в Тролкилде, при тех строгих правилах этикета, которые царили при королевском дворе.

К тому времени, как Ран прибыл на место, пирушка уже началась. Его генералы, которые ждали, чтобы приветствовать его, сняли мечи и броню, смыли кровь с рук и переоделись в чистые туники. На их утомленных, но удовлетворенных лицах сияли отблески победы; они ели и вливали в себя целые кубки вина так жадно, как будто умирали от голода и жажды, в то время как вереницы рабов подносили огромные блюда, наполненные жареным мясом, и несчетное количество бутылок вина.

Они поприветствовали своего короля, когда он вступил в шатер. Не дожидаясь, когда раб поможет Рану снять доспехи, ему сунули в руки кубок, и дружный хор голосов восславил его блестящую победу. Когда королю сообщили, что голова Ура доставлена, он возликовал: теперь его триумф был полным. Заревев как медведь, монарх затребовал еще вина. Он откинулся на низкую кушетку и приказал привести к нему дочерей Ура.

Три сестры были доставлены к входу в шатер короля. На них еще были все те же пышные наряды, в которых их схватили. Позднее мы узнали, что Ур был настолько уверен в победе, что устроил королевскому семейству пикник на склонах, возвышающихся над полем битвы, чтобы они могли стать свидетелями его славных деяний! Девушки все еще были одеты как для загородного пикника, хотя их платья пострадали во время поездки, когда дочерей Ура, связанных и брошенных на крупы лошадей, безо всяких церемоний доставляли в лагерь.

Теперь в свете факелов Ран мог хорошенько рассмотреть пленниц. Сильно испуганные, три молодых женщины представляли собой действительно жалкое зрелище: запачканная, порванная одежда и растрепанные, спутавшиеся волосы. Их глаза покраснели и воспалились, а на щеках были видны следы высохших слез, которые они не могли вытереть, поскольку их руки все еще были связаны за спиной.

Ран, который считался знатоком в таких вопросах, тут же определил, что они достигли брачного возраста. Похоже, слухи оказались правдой. Поговаривали, что Ур, ревниво охраняя своих дочерей, активно плел интриги, чтобы как можно успешнее и выгоднее выдать их замуж за каких-нибудь мелких принцев и властелинов.

— Освободите их! — приказал король. Руки пленниц тут же развязали, а их самих втолкнули в палатку.

— Так значит, это и есть знаменитые дочери Ура? — начал Ран в своей обычной манере, плотоядно посматривая на испуганных девушек и ухмыляясь во весь рот. Он кивнул стражникам, и они подтащили пленниц поближе, так, чтобы он мог их получше рассмотреть.

Теперь Ран тянул время, неторопливо рассматривая девушек с головы до пят. Самая младшая, почти еще девочка, хрупкого телосложения с тоненькими ручками и ножками, в страхе отпрянула назад, прижавшись к стражнику, придерживающему ее руками за плечи. Средняя сестра тоже была невысокого роста, но ее девичья фигурка была более женственной, а из выреза парадного платья выглядывали маленькие пухленькие грудки. Ее глаза были расширены от ужаса: она не сводила взгляда с Рана, парализованная страхом. Только Лор сердито извивалась, пытаясь выкрутиться из рук стражников. В конце концов она взяла себя в руки и выпрямилась во весь рост перед королем.

Ран забавлялся:

— Поговаривают, что эти девушки никак не могли выбрать себе мужей. Какая жалость! Конечно же уж мы-то сможем найти вам нескольких джентльменов, желающих ими побыть, по крайней мере, на вечер или что-нибудь вроде этого, а?

Эти слова вызвали взрыв смеха у благодарной мужской аудитории, к которому присоединился и сам король, смакуя свою шутку.

— Милорд! — Смех был прерван прозвучавшим ясным величественным голосом. Ран медленно повернулся к принцессе Лор, так как именно она так бесстрашно обратилась к нему. Взглянув на нее с большим интересом, он шутливо выгнул бровь.

— Могу я говорить? — медленно и четко произнесла принцесса, выделяя каждое слово, с трудом контролируя рвущийся гнев. Ран скривил губы, как будто раздумывал над просьбой, а затем медленно кивнул.

— Я должна напомнить вам, Милорд, что мы являемся дочерями короля. Мы ждем, нет, мы требуем, чтобы с нами обращались с должным уважением! — Она почти выплюнула последнее слово. Маленький подбородок вздрагивал, но все же она высоко держала голову, а темные глаза горели неповиновением. Плунар утверждает, что Лор была наиболее красива, когда была разгневана, и в этом-то он, без всяких сомнений, прав.