Алина Углицкая - Безумное притяжение

Шевельнув бедрами, он заставил ее раскинуть ноги и устроился между ними, вжимаясь напряженным членом в ее сладкое лоно. Грубая ткань впилась в возбужденную плоть. Ненадежный слой одежды — последняя преграда на пути к желанному призу — раздражала зверя, заставляла его скалиться и рычать. А человек, управляющий этим зверем, не хотел торопиться. Он был уверен, что все получит, но постепенно. Он будет смаковать ее тело, как сочный плод. Наслаждаться им и дарить наслаждение.

Он получит то, что желает. И она тоже.

Мирослава вздрогнула, когда морда чудовища опустилась к ее шее. Северин втянул носом аромат омеги, наполненный возбуждением. Он чувствовал запах ее соков, знал, что ее тело отреагировало на близость самца. Оно было готово к соитию. Но готова ли сама Мирослава?

Медленно, не желая потерять ни унции божественного аромата, он повел носом вниз, с шумом втягивая его в себя. Ее шея, грудь, живот… Самое сладкое местечко, спрятанное под узкими бриджами. В эту секунду Северин ненавидел одежду, закрывающую ему доступ к желанной добыче.

С глухим рыком он схватил ее за бедра, раздвинул их пошире и уткнулся носом во влажную ткань. Бриджи девушки были насквозь мокрыми от возбуждения. Она посылала ему молчаливый призыв. И он сам задрожал, не в силах противиться этому приглашению.

Тоненькая футболка Мирославы и бриджи были разрезаны одним движением когтистой лапы. Северин отбросил остатки. Теперь она лежала перед ним в одних трусиках. Простых белых трусиках из обычной хлопчатобумажной ткани. И тем сильнее выделялись на них ее соки.

Сейчас она была почти такая же, какой он видел ее на тех чертовых фотографиях. Маленькая аккуратная грудь с розовыми сосками, впалый живот, стройные ноги. Пухлые губы слегка приоткрыты, острый розовый язычок то и дело выскальзывает, чтобы нервно их облизать и опять спрятаться за ровный ряд белых зубов.

Он бы сам был не прочь погрузиться туда. В этот сладкий наивный ротик…

Может быть. Не сейчас.

Сейчас слишком рано.

— Мирослава, — его глухой голос звучал будто бы через силу. Словно он заставлял слова протискиваться сквозь горло. — Посмотри на меня.

Она открыла глаза. Сразу, будто только ждала приказа. Уставилась на него, учащенно дыша и комкая пальцами покрывало, на котором лежала.

— Ты боишься меня?

Она отрицательно помотала головой.

Нет, она его не боится. Это что-то другое. Странное. Непонятное. Незнакомое.

— Хорошо, — если бы он мог, то улыбнулся, — ты мне доверяешь?

Она кивнула. Даже не задумалась над его вопросом.

— Тогда… Если тебе что-то не понравится или будет некомфортно, скажи мне. И я сразу остановлюсь…

Тут он лукавил. Но ей об этом не нужно знать.

Она снова кивнула.

Северин шумно выдохнул. Зверь отступил, удовлетворенный покорностью волчицы. Он уже знал, что она никуда не денется, все равно будет принадлежать ему, рано или поздно. Потому что сама этого хочет.

Легкое сияние охватило лицо и руки блондина, возвращая ему человеческий вид. Теперь он сам стоял на коленях, на полу, держа Мирославу за бедра. Ее влажные трусики манили его, затмевали рассудок.

Ладони Северина медленно скользнули по внутренней стороне ее бедер. Он большими пальцами подцепил белую ткань, потянул вниз, освобождая из плена сокровище, которое так желал.

Там, внизу, она оказалась маленькой и аккуратной. С пухлыми розовыми створками, закрывающими вход в манящую глубину. Почти девственно чистой. Созданной для него.

Издав бессильный стон, он прильнул к ней губами, коснулся языком, пробуя на вкус ее плоть. Почувствовал, как дернулась под ним девушка, как задышала часто-часто, испуганная и обескураженная его вторжением.

Но не оттолкнула, не закричала. Только вцепилась руками ему в плечи. И он почувствовал острые ноготки, впивающиеся ему в кожу.

Он провел языком по ее влажным створкам, принуждая их раскрыться. Коснулся маленького комочка нервов, который они скрывали. И Мирослава вскрикнула, но не от боли. Ее бедра неосознанно дернулись, подаваясь вперед. Пальцы девушки переместились, зарылись в светлые волосы у него на затылке. И он позволил себе мысленно улыбнуться. Его девочка оказалась безумно чувственной. Страстной. Такой, что стоит поднести спичку — и она вспыхнет, как сноп соломы.

Мирослава не понимала, что происходит. Она ждала чего угодно. Только не это.

Ждала, что он навалится на нее, как тот, другой. Будет щипать и крутить соски, облизывать, оставляя на коже неприятные липкие следы. Что будет хрипло и надсадно дышать ей в лицо, заставляя смотреть, как его руки нервно ласкают налившийся кровью член, а потом грубо развернет, поставит на колени и войдет одним ударом, заставляя давить стоны и до крови кусать губы.

И она была согласна на это. Согласна подчиниться мужчине, который был здесь, сейчас, рядом с ней. Согласна вытерпеть что угодно, лишь бы он не ушел, остался. Потому что ей казалось, что стоит ему уйти — и случится что-то плохое.

Маленькая омега внутри нее желала сильного зверя, который смотрел на нее глазами Северина. Она желала, чтобы он ее взял. Сделал своей. Пометил. Именно он, и никто другой. Она готова была отдаться ему, вытерпеть боль, только бы знать, что теперь они связаны, что она будет принадлежать только ему и никому другому…

Тело Мирославы жило своей жизнью, откликаясь на каждое движение Северина. Рассудок почти полностью отключился, выпустив на волю инстинкты. Не было ни боли, ни грубости. Только бесконечная ласка, заставляющая желать еще и еще. Она сама, не осознавая собственных действий, раскинула ноги, и почувствовала, как его ладони подхватили ее под попу, приподнимая. Теперь она была вся доступна ему. Его глазам. Его губам. Его языку.

И он воспользовался приглашением.

Легкие касания его языка. Ее тихие стоны. Терпкий запах возбуждения и страсти, заполнивший номер. Она чутко откликалась на каждый вздох, каждое прикосновение. Здесь и сейчас она была только его и для него.

Северину казалось, он сходит с ума. Голова кружилась от похоти, сознание уплывало. Зверь, живущий внутри, рвался на волю, круша преграды. Ему было мало ее вкуса, мало ее аромата. Он хотел ее всю. Здесь и сейчас…

Девушка дернулась, выгнулась всем телом под ним. Тихо, протяжно застонала, вцепившись ему в волосы. Сладкие спазмы свели низ ее живота. Раз, другой, третий… Дыхание толчками вырывалось из груди. Задыхаясь, упала навзничь, закрыла глаза, пряча взгляд. Румянец удовлетворения и стыда покрыл ее щеки.

— Умница, малышка, — хрипло выдохнул он, глядя на нее сверху вниз. — Теперь моя очередь.

Рывком дернул ремень на джинсах и пуговицы, выпуская на волю налившийся кровью член. Большой, толстый, перевитый вспухшими венами. С перламутровой каплей, увенчавшей головку…