Eve Aurton - Похищенная

Вот так просто, словно и не было между нами никаких недоразумений, словно он не угрожал мне пистолетом и не собирался убить.

Словно мы встретились как обыкновенные любовники, чтобы провести день вместе и вновь разбежаться.

Словно… ох, Господи… я тихо застонала, когда Николас подошел вплотную и уперся в мои ягодицы возбужденным членом, твердым и упрямым, показывающим боевой настрой хозяина, который, положив одну руку на мою талию, прижал меня к себе. Сильно. Так, что я чуть пошатнулась, ни в какую не желая отлипать от раковины — мне нравилось наблюдать за нами в зеркало. Нравился мой туманный от желания взгляд, покрасневшие щеки, приоткрытые губы, в общем весь мой до ужаса распутный вид. Нравилась несгибаемая уверенность мистера мудака, его губы на моем плече, горячие, влажные, ласкающие. Нравились его рука, покоившаяся на моей талии, и согревающие низ живота пальцы. Нравилось даже мигание лампочки над головами и звуки, издаваемые телевизором в соседнем номере.

Я молила Бога, чтобы в мире не случилось чего-то из ряда вон выходящего и ничто не смогло бы нарушить интимность момента. Впрочем, я вообще плохо соображала, чтобы молиться, поэтому это больше походило на примитивное «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста», особенно когда Николас положил вторую руку на мою грудь и слегка сжал её, при этом резко выдохнув и уткнувшись в изгиб моей шеи.

И всё-таки моя грудь ему нравилась, чертов притворщик.

Я улыбнулась и изогнулась ещё больше, отклонив голову назад, на его плечо, и прикрыв глаза. Моя рука неосознанно потянулась вверх, к его затылку, и я напрочь испортила его идеально уложенные волосы своими невинными ласками.

А в это время моя грудь воспрянула духом и, очутившись в теплой ладони, стала обостренно чувствительной, воспринимающей каждое движение умелых пальцев, которые сводили меня с ума и заставляли часто дышать.

Твою мать, мистер сама идеальность возбудил меня одной лишь незамысловатой лаской соска и напором своего тела, которое бесстыдно вжалось в меня сзади.

Его вторая рука, до этого мирно покоившаяся на моей талии, медленно двинулась вниз, и, когда его пальцы коснулись моих влажных складок, я глухо застонала, поводя бедрами назад и ещё крепче цепляясь за раковину.

Мои ногти противно царапнули металл.

Я открыла глаза и уставилась на себя в зеркало, отразившее возбужденную до предела меня и Николаса, напряженно сжавшего челюсти и нахмурившегося. Его глаза были закрыты, а лоб действительно нахмурен. Он дышал тяжело и рвано, и я отчетливо чувствовала его поднимающуюся и опускающуюся грудь своими лопатками.

— Что-то не так? — вырвалось у меня, когда я, прочистив пересохшее горло, смогла вернуть способность говорить.

Он резко открыл глаза и едва заметно кивнул, после этого проведя языком от основания моей шеи до конца плеча. Легкий укус и его пальцы, скользнувшие по моей плоти и остановившиеся ровно на клиторе.

Я опять сжала края раковины и выдохнула «о, Боже».

Вопрос завис в воздухе, а Николас перестал ласкать мою грудь и обхватил ладонью мою шею. В тот момент я поняла, что обратного пути нет, и, что даже если я решу сейчас отказаться, вдруг вспомнив о своей чести, мистер мудак уже не сможет остановиться. Блядь, да я была готова продать душу дьяволу лишь бы он не останавливался, лишь бы не отпускал и сделал наконец то, что мы так оба желали.

Причем я даже в большей степени, потому что его ласки между моих ног становились всё более настойчивыми, они подводили меня к грани, и я жадно хватала ртом воздух, мечтая о большем, мечтая оказаться наполненной и почувствовать Николаса в себе. Его член, сдерживаемый брюками, хотел того же самого, он напористо толкался в мои ягодицы, искал выхода и наверняка проклинал своего хозяина, в приоритете которого было мое удовольствие.

Моё удовольствие готово было вылиться в оргазм, и я протестующе сжала бедра, мелко-мелко дрожа и шумно вдыхая воздух. Николас застыл, продолжая удерживать меня за шею и прижавшись губами к моему виску.

Этот засранец наверняка ждал моей инициативы, поэтому я не заставила себя ждать и, чуть подавшись бедрами вперед, завела руки за спину и вцепилась в пояс его брюк. Даже чертов торнадо не заставил бы меня от них отцепиться, даже ядерная война не смогла бы остановить меня в тот момент, и я уверенно потянула их вниз, выпуская на волю его член, сразу уставившийся в мою задницу.

Мистер мудак издал утробное рычание и сжал мою шею сильнее, отчего я как-то растерялась и потеряла былую смелость.

Между ног было совершенно влажно, и я расставила их чуть шире, когда почувствовала свободу от всё это время покоящейся там ладони Николаса, чуть согнувшего ноги и направившего свой член в меня. Я ощущала его своей плотью и, пригвожденная к телу мистера сама привлекательность чертовой рукой на шее, умудрялась несдержанно тянуться навстречу.

— Черт, — с жарким выдохом он резко вошел в меня, чуть задержавшись там и вновь выскользнув.

Я забыла своё имя, год своего рождения и название страны, в которой живу. Я забыла обо всем на свете, наконец вплотную познакомившись с мудаком младшим, толкнувшимся в меня так, будто он всю жизнь только этим и занимался.

Самое время ахнуть и восхититься его самоуверенностью и наглостью.

Николас двигался во мне совершенно по-свойски, абсолютно смело, местами плавно и аккуратно, местами срываясь и набирая темп. Казалось, ему не хотелось торопиться, поэтому в такие моменты он разочарованно рычал и чуть сбавлял скорость, при этом умудряясь быть везде: прикосновениями к моей талии, к моей груди, шее; дыханием в моих волосах, на моих губах. Это было нечто особенное, нечто такое, отчего у меня срывало башню, и я не обращала внимания на некую грубость его ладони, ни в какую не желающей расставаться с моей шеей. Я была чертовски послушной, выполняя все его, а главное, и свои желания.

Сдерживаться и стесняться не имело смысла, и я полностью увлеклась движениями внутри меня. Вперед-назад, вперед-назад. Впе-ред-на-зад.

Николас продолжал толкаться, при этом вежливо заставив меня повернуть голову в свою сторону и наткнуться губами на его губы. Они были сухими и неторопливыми, когда мистер железная выдержка начал меня целовать, так самозабвенно приятно, что я совсем потеряла связь с реальностью.

Крики телевизора утонули в напряженном ожидании концовки.

Я перестала отвечать на поцелуй, зависнув как каменное изваяние и вцепившись пальцами в раковину. Николас терзал мои губы, не обращая внимания на слабые признаки жизни и напряжение, потому что прекрасно понимал моё состояние и был готов помочь мне прийти к разрядке.

Блядь, по-видимому, всё к чему он прикасался, приходило к разрядке.